И снова заговорили о Шагине Гирае

19.04.201010:12

(рис) Шагин Гирай предположительно по рисунку Болотова

Удивительная вещь история! Проходят столетия, года, а уникальные документы,  некогда запрятанные в загашники архивов, обнаруживают себя в самые неожиданные моменты.  И это хорошо, что обнаруживают, иначе как бы мы узнали, что якобы совершенно неожиданно в Государственном архиве Воронежской области было сделано сенсационное открытие – обнаружились дневники последнего крымского хана Шагина Гирая.

Почему именно Воронеж, а не территория Османской империи, где логично было бы найти рукопись последнего крымского хана? Ведь именно на острове Родос трагически оборвалась жизнь Шагина Гирая. Но все по порядку.

Как известно, 19 апреля 1783 года Крымское ханство перестало существовать. Причиной тому стали происки Российской империи, которая уже давно вынашивала план захвата заветного полуострова. И вот когда настал удобный момент, российские агенты начали активно распространять информацию среди крымскотатарского населения, что якобы во всех неудачах и бедах крымцев виновен никто иной, как первое лицо в государстве, а именно хан Шагин Гирай. В некоторых районах ханства под дулом пушек, а в некоторых и по наивной доверчивости,  народ поддался провокации. И очень скоро Шагин Гирай, под нажимом Потемкина, вынужден был покинуть пределы своей родины.

В Петербурге опасались, и видимо не зря опасались, что если крымский хан задержится в ханстве, то с мечтой о «приобретении» полуострова можно будет попрощаться.

Итак, вначале хану было предложено поселиться на время в Херсоне. Для видимости Шагин стал собираться в путь, и уже 23 мая готов был тронуться в путь, но тут неожиданно переменил свое решение и вместо Херсона велел семье и своей свите с многочисленными обозами ехать в Азов, а сам продолжал оставаться в Крыму. Такое положение дел не устроило российских приставов, и они намекнули Шагину о том, что пора собираться в путь. Тогда Шагин объявил, что желает ехать на Тамань, и тотчас отправился в путь. Россия и в этом усмотрела что-то неладное. Слишком дорог ей был Крым, чтобы потерять его  из-за одного человека, которого с нетерпением ждали таманские ногайцы, готовые в любой момент поддержать своего хана. Но Шагин уже прибыл в Тамань, и тут, как и опасались участники заговора «Крым»,  поднялось восстание против российских оккупантов, которое с трудом удалось подавить Суворову. А Шагин Гирай снова попал под подозрение и жесточайший надзор со стороны Суворова, получившего настоятельные рекомендации не давать хану общаться с местным населением.

Известно, что, несмотря на принятые меры, Шагин Гирай все равно находил возможность вести тайные переговоры с единоверцами. Посылал им письма и даже имел свидание с некоторыми мурзами. К сожалению, история не донесла о чем договаривался Шагин с ногайцами. Одно известно, что последние поддерживали своего хана. Все это стало известно Потемкину, который стал настоятельно требовать от Гирая покинуть Тамань. Шагин проигнорировал требования выскочки фаворита, а императрица Екатерина прислала Шагину Гираю письмо, в котором просила хана ехать на выбор в Воронеж, Орел или Калугу. Но и это не повлияло на Гирая, он продолжал еще некоторое время пребывать в Тамани, пока Потемкин с тайного разрешения своей благодетельницы – императрицы объявил Шагину, что если он и дальше будет противиться решению Петербурга, то он будет вынужден применить силу и препроводить его под стражей в один из указанных городов. И только после этого, Шагин Гирай, оставив в Тамани семью и многочисленную свиту, выехал в  Воронеж. Вместе с ним отправились его верные люди.

В Воронеже последний крымский хан оставался с мая 1784 года по январь 1786 года.

Некоторые источники сообщают, что в Воронеже хану жилось хорошо: он был окружен вниманием и ни в чем не ощущал недостатка. Вряд ли с этим можно согласиться. В вынужденной ссылке, вдали от родины и близких,  не может быть комфортно. Иначе, почему тогда очень скоро Шагин стал настоятельно проситься выехать в Османскую империю? С этим решением медлили, очевидно, обдумывая все «за» и «против»,  и  наконец, решение пришло в самом конце 1785 года. Но в высочайшем распоряжении говорилось пока только о переезде в Калугу. 17 января 1786 года Шагин, в сопровождении нового пристава Лашкарева, выехал в новое место ссылки. Несмотря на то, что хан, по сути, был поверженный, тем не менее  с его высоким происхождением считались, оказывая ему высокую честь во время его пути. Приказано было выставлять под его проезд до ста подвод – встречать и провожать, а так же отводить удобные помещения. Во время этого своего вынужденного путешествия хан остановился на ночлег в доме русского писателя, мемуариста Андрея Болотова, который и оставил подробное описание пребывание в его доме Шагина Гирая. Вот небольшой отрывок: «Как видно, сему хану, между прочим, назначена была станция и у нас в Богородицке и по зимнему тогда холодному времени во всем городе нашем не было лучшей и спокойнейшей для него квартиры, кроме моего дома, то и прислано было ко мне помянутым адъютантом повеление, чтоб я, ни мало не медля, очистил и опростал свой дом для пребывания сей знаменитой особы, а для свиты его приготовил бы те комнаты во флигеле дворца нашего, где живали до сего судьи наши, с присовокуплением, чтоб я с моей стороны постарался доставить ему при проезде его все выгоды.

Неожидаемое сие повеление перетревожило меня и всех моих домашних до чрезвычайности, и тем паче, что как прибытие хана ожидаемо было уже в скором времени, то надлежало нам, ни минуту не медля, перебираться совсем куда-нибудь из своего дома и очищать ему оный для квартиры.

Едва мы все очистили и опростали, как и началось уже шествие. Сперва, именного 14-го января, приехал обоз ханский и несколько человек из знаменитых его чиновников. Был тут, во-первых, один князь или мурза, бывший у него государственным казначеем; во-вторых, так называемый эфенди, наиглавнейшая духовная особа; в-третьих, ханского корабля капитан-ага; в-четвертых, секретарь ханский, далее мулла и еще один знатный татарин, и человек двадцать прочих нижних служителей. Всем сим отведена была квартира в помянутом каменном дворцовом флигеле, где не успели они расположиться, как из любопытства пошел я к ним для сделания визита. Было это в первый раз в жизни, что я имел случай видеть татар. Я смотрел на них и на все обряды, одежды и обыкновения их с примечательным оком и с особенными душевными чувствами. Они приняли меня довольно вежливо и обходились с нами учтиво и ласково, подчивали меня, по обыкновению своему, трубкой с табаком, в которыя нашел я их курящих, и разговаривали со мною кое о чем через переводчика. Мне показались они людьми неглупыми, и я всем поведением их был весьма доволен.

Приехал наконец и сам, его светлость хан. Мы, со всеми нашими судьями и множеством сбежавшегося народа, встретили его у крыльца моего дома, и я провел его в свою гостиную, где он разоблачился, и скинув свою соболью шубу, остался в одном своем длинном, носильном платье, похожем весьма на монашескую рясу или полукафтанье, а и шапка на нем осталась во всем подобная монашеской камилавке, с тою только разницею, что сшита была из наимельчайших черных овчинок. Теплый мой и спокойный домик так ему полюбился, что он тотчас сказал приехавшему с ним вместе г. Лашкареву, что он вознамерился здесь взять отдохновение и переночевать, и в дальнейший путь отправится уже наутрие. На что он ему отвечал, что это будет очень кстати, поелику коляски, в которых ехали.

Не успели все узнать, что хан расположился у нас ночевать, как все наши судьи ему откланялись, и остался с ним только я, как хозяин, и г. Лашкарев, что мне было в особливости приятно, поелику я получил случай не только насмотреться на него, сколько мне было угодно, но с ним вступил в разговор. Он показался мне еще очень нестарым и не более как лет 35 или 40. Собою был высок, сух и худ, и точно как монах, весь в черном платье, но вид имел приятный, и все черты лица его означали в нем разум острый и великий».

Последним пристанищем в России для Шагина стала Калуга. Но недолго. 27 января 1787 года крымский хан Шагин Гирай навсегда покинул Россию.

Итак, вернемся к найденным дневникам. Из вышесказанного следует, что в Воронеже хан прожил год и восемь месяцев. Возможно, что он действительно вел дневник,  и по какой-то странной случайности в спешке оставил его именно в этом городе. Остается только надеяться, что это действительно оригинальный документ, а не историческая подделка, которыми пестрил XVIII  век в истории Российской империи. Или что еще хуже – утка,  и нет ни дневника, ни симпозиума, который якобы должен состояться в Воронеже с 22 по 25 апреля этого года. В любом случае,  результаты будут освещены в следующих номерах «Авдета».

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET