Крымские татары и власть: есть ли выход из тупика?

25.10.201012:54

«Крымскотатарский вопрос» с первых лет независимости был головной болью украинской власти. Подчеркнуто лояльные Киеву, в частности в знак благодарности за признание права депортированных в Центральную Азию и их потомков вернуться на родину, репатрианты находились (и находятся) в сложных отношениях с руководством и большинством населения самой автономии. (Отмечу в скобках, что не стоит относиться к такой позиции независимой Украины по вопросу репатриации депортированных при советской власти как к чему-то само собой разумеющемуся: власти Грузии, например, позволили возвратиться туркам-месхетинцам только после «революции роз», и то далеко не сразу.) Как неожиданно оказалось, простой декларации поддержки со стороны государственной власти крымским татарам объективно недостаточно – нужны конкретные механизмы восстановления прав депортированных по национальному признаку и их потомков, а главное – ресурсы.

Их-то у государства для крымских татар не хватало и не хватает: символической помощи репатриантам недостаточно не только для полноценной интеграции в общество, но и просто для выживания. На частном уровне большинство вернувшихся давно махнули рукой на государственную власть и обустраивают свою жизнь сами, не дожидаясь, пока их проблемы решит кто-то «наверху».

Однако эта самоорганизация, в свою очередь, вызывает массу конфликтов с властью и частью крымчан на местном уровне, идет ли речь о «самостроях» или о переделе сфер бизнеса. На фоне тяжелой социально-экономической ситуации, в которой умудрилась оказаться автономия, несмотря на весь свой курортно-рекреационный потенциал, дополнительная нагрузка на сферу межэтнических и межкультурных отношений оказалась совершенно некстати.

В пылу социального конфликта, ведущегося за вполне реальные ресурсы, с обеих сторон велик соблазн прибегнуть к механизмам этнической мобилизации самым простым, но одновременно и эффективным из которых является ксенофобия. Не только ветераны имперско-коммунистического движения или про-русские националисты, но и некоторые чиновники позволяли себе откровенно татаро- и исламофобские высказывания и комментарии. Со своей стороны, многие крымские татары, особенно молодежь, недовольны «соглашательской» и умеренной позицией традиционных лидеров крымскотатарского движения и готовы искать более радикальные пути решения собственных проблем. На этой почве популярность приобретают идеи политического ислама.

А среди большинства населения автономии, в свою очередь, активно вербуют сторонников праворадикальные группировки, в том числе парамилитарного характера (т.н. «казаки»), эксплуатирующие идеологию как прямо русского национализма, так и расплывчатого «славянского православного патриотизма». Враждебность окружения способствует высокому уровню консолидации и внутренней организованности крымскотатарского меньшинства, что помогает отстаивать свои права в конфликтных ситуациях, но одновременно усиливает изоляцию и препятствует интеграции в социум. Региональные СМИ зачастую не способствуют взаимопониманию, последовательно «этнизируя» любое противостояние, представляя каждый конфликт, возникший на социальной почве, как локальный элемент глобальной безжалостной войны «христианской» и «мусульманской» цивилизаций.

«Татарско-славянское»/»исламо-христианское» противостояние, если не считать отдельных стычек или актов вандализма в отношении мусульманских кладбищ и мечетей, чаще всего разворачивается исключительно в информационной сфере, где действительно царит настоящая «война цивилизаций» (собственно, поэтому беру эти словосочетания в кавычки; речь идет об искусственном конфликте между общностями, существующими только в воображении тех, кто в него вовлечен – просто, чем больше тех, кто в него верят, тем серьезнее становятся шансы на воплощение в жизнь и самого противостояния). Масштабные беспорядки с перекрытием дорог и драками с ОМОНом в массе своей остались в 1990-х гг., в 2000-х гг. были только отдельные случаи обострения ситуации, всякий раз вызванные ситуативным сочетанием неожиданно проснувшейся неуместной (или просто плохо подготовленной и продуманной) активности местной власти, а также чьих-то коммерческих интересов – как было в Бахчисарае в 2006 г. или на Ай-Петри в 2007 г.

В целом, в последнее десятилетие местная политическая элита выработала особый стиль работы на крымскотатарском направлении. С одной стороны, она не заинтересована в обострении ситуации, и, хотя иногда и не реагирует в каких-то конкретных ситуациях достаточно оперативно, действительно старается локализовать возникающие конфликты и не допустить выхода ситуации из-под контроля. Однако вместе с тем, местная власть не просто зависит от избирателей, большинство из которых испытывают разной степени радикальности неприязнь к татарам, но и сама активно способствует формированию основанных на татарофобии механизмов электоральной «квазиэтнической» мобилизации. Другими словами, местная власть старается поддерживать «давление» в котле проблем на высоком уровне, но при этом не доводить до взрывоопасной черты.

В этих условиях особую важность приобретают отношения крымских татар с центральной властью в Киеве. Руководство страны по ряду причин (вполне прагматических, надо заметить) всегда было склонно с большим вниманием и пониманием относиться к нуждам репатриантов. Кроме того, позиция центральной власти по «крымскотатарскому вопросу», на мой взгляд, является важным индикатором положения с правами национальных меньшинств, а также вообще с правами человека в стране. Пожалуй, не сильным преувеличением будет утверждение, что по ней можно судить об уровне демократичности, открытости и цивилизованности власти в целом.

Меджлис крымскотатарского народа, исполнительный орган Курултая – всенародного представительского органа под председательством Мустафы Джемилева пока удерживает ситуацию с «татарской» стороны под контролем. Безусловно, в крымскотатарской среде есть и недовольные деятельностью Меджлиса, и, пожалуй, чем дальше, тем их больше. Однако его по-прежнему высокий авторитет обусловлен тем, что, в отличие от других структур, которые и де-юре, и де-факто – просто национально-культурные общественные организации, Меджлис легитимирован в глазах крымскотатарского народа коллегиальностью, демократичностью и главное – выборностью.

Ни у одной другой этнической группы в Украине больше нет подобного реального представительского органа, в форматировании которого, по крайней мере теоретически, участвовали бы все взрослые представители этноса (впрочем, и на практике крымские татары пренебрегают этой возможностью реже, чем среднестатистический украинец – возможностью избрать руководство своей страны). Меджлис дорожит доверием народа, хотя порой его методы отстаивания «эксклюзивности» собственной представительской функции вполне обосновано могут быть названы авторитарными – однако жесткость методов уравновешивается убедительными аргументами вроде «народ нам на это мандата не давал».

Однако эта фактическая легитимность крымскотатарского представительского органа не формализована – Меджлис не вписывается в существующее юридическое поле. Законопроект о национально-культурной автономии, который создал бы юридическую базу для подобного представительского органа, предложенный еще семь лет назад, так и не дошел до рассмотрения в Верховной Раде.

Как известно, попыткой подвести под представительские функции Меджлиса формальную основу было принятое Леонидом Кучмой решение о создании Совета представителей крымскотатрского народа при президенте Украины. Согласно Положению о Совете, утвержденному указом президента от 7 апреля 2000 г., Совет состоит из избираемых Курултаем представителей Меджлиса. В целом у крымских татар сложились конструктивные отношения со вторым президентом страны, базировавшиеся, в частности, на желании тогдашней элиты не только сохранить «стабильность» в стране, но и позиционировать оную как главное достижение и основную ценность постсоветской Украины.

Несмотря на однозначную поддержку Меджлисом Виктора Ющенко в ходе президентских выборов 2004 г. и Помаранчевой революции, при третьем президенте страны никакого реального прогресса в отношениях власти и крымских татар не произошло. Ни на законодательном уровне, ни на практическом не было сделано ничего для решения накапливающихся проблем. А в период премьерства Виктора Януковича в 2007 г. тогдашний руководитель милиции в автономии Анатолий Могилев напротив – довел конфронтацию с крымскими татарами до уровня, не виданного в 2000-е гг.

Назначение этой одиозной фигуры, не стесняющейся своих шовинистических взглядов, на пост министра внутренних дел (на мой взгляд – самое неудачное кадровое решение новой власти), было важным сигналом и обществу в целом, и крымским татарам в особенности. Тем понятнее было стремление Виктора Януковича вскоре после суматохи первых месяцев президентства «навести мосты» с Меджлисом (впрочем, «рабочие» попытки наладить конструктивное сотрудничество с крымскотатарскими лидерами у руководства Партии регионов были и перед выборами, и сразу после). 13 мая произошла встреча Януковича и руководителей Меджлиса, на которой было принято решение о проведении заседания Совета представителей крымскотатарского народа с участием президента. После нескольких переносов даты, мероприятие было назначено на 3 августа, однако в итоге заседание так и не состоялось.

История эта достаточно хорошо известна, и нет смысла излагать ее подробно. В лучшем случае эту попытку можно охарактеризовать как «хотели как лучше, получилось как всегда». Формат предполагаемой встречи был изменен, принять в ней участие были приглашены, помимо руководителей Меджлиса, лидеры карликовых группировок с сомнительной репутацией, которых уж точно никто не уполномочивал вести переговоры от лица крымскотатрского народа. Например, приглашены были лидеры «Милли Фирки» – организации, получившей скандальную известность после принятого в августе 2008 г. обращения к президенту России с просьбой защитить крымских татар от геноцида, осуществляемого украинской властью.

Вот с такими людьми глава государства (а также спикер Верховной Рады, руководитель Администрации президента и крымская политическая элита) в итоге и встретился, поскольку Меджлис принял решение бойкотировать мероприятие в подобном формате. Встреча прошла максимально «конструктивно» – заверения в лояльности новой власти со стороны пришедших крымских татар даже «сервелизмом» назвать неудобно. «Идеология Партии регионов, Ваше желание прекратить политический бардак в стране, поднять экономику и жизненный уровень народа близки Народной партии крымских татар Милли Фирка», заявил лидер этой группировки Васви Абдураимов Виктору Януковичу. А член Политсовета этой же организации Тимур Дагджи, согласно пресс-релизу Милли Фирки, «обратил внимание президента на то, что если Меджлис находится в оппозиции к новой власти, то это вовсе не означает того, что весь крымскотатарскотатарский народ находится в оппозиции Президенту и его политике». В общем, комментарии излишни.

Можно было бы, конечно, сваливать в данном случае вину на «плохих бояр», искать объяснение произошедшему в конфликтах между разными группами влияния новой власти, расположенными в Киеве и в Симферополе, однако проблема в том, что подобная методология, к сожалению, свойственна новой власти. В качестве примера игнорирования ранее существовавшего (и неплохо себя зарекомендовавшего) института, призванного осуществлять диалог социума и власти (и в какой-то степени – контролировать действия власти), и создание вместо него имитационного, полностью подконтрольного органа с теми же якобы функциями, но исполненными в карикатурной форме, можно вспомнить печальную судьбу Общественного совета при министерстве внутренних дел.

В любом случае – можно констатировать, что анонсированный диалог новой власти и крымских татар (которых могли бы представлять лидеры Меджлиса, но явно не представляли деятели, с которыми в итоге встретился президент), не состоялся.

Собственно, основные вопросы, возникавшие после срыва встречи президента с членами Совета представителей крымскотатарского народа (т.е. с лидерами Меджлиса) касались того, насколько далеко готовы зайти обе стороны в наметившейся если не конфронтации, то взаимном отчуждении. Даст ли Меджлис власти вторую попытку, или будет отныне последовательно бойкотировать все инициативы Киева? Готов ли президент разобраться в ситуации и сделать шаг назад, или будет продолжать делать вид, что все в порядке, и «вести диалог» с послушными оппортунистами? Насколько последние серьезно готовы попытаться составить конкуренцию Меджлису и не стоит ли крымскотатарский народ на пороге переформатирования модели формирования собственной этнополитической элиты? Наконец, какой отпечаток на нелегкий процесс «притирки» новой власти к крымским реалиям наложат приближающиеся местные выборы, стабильно приносящие с собой обострение межнациональной ситуации в автономии?

Мустафа Джемилев после срыва мероприятия 3 августа написал президенту письмо, в котором подробно изложил позицию Меджлиса и настаивал на проведении заседания Совета представителей крымскотатарского народа в формате, предусмотренном положением о Совете 2000 г. Однако ответом было уже официальное переформатирование этого совещательного органа. 26 августа Виктор Янукович подписал соответствующий указ, согласно которому члены совета не избираются более на всенародном съезде (т.е., Курултае) и утверждаются потом президентом, а назначаются президентом по собственному усмотрению. Этим же указом был изменен состав Совета: в него вошли восемь человек из числа руководителей Меджлиса и одиннадцать новых членов, в основном – лидеров мелких группировок, по словам М. Джемилева, «большинство из которых известны в основном тем, что активно выступали против всех решений Национального съезда и Меджлиса крымскотатарского народа». Разумеется, в новом составе Совета нашлось место и упоминавшемуся выше В. Абдураимову, и другим не менее одиозным персонажам. В своем выступлении на Курултае 28 августа лидер Меджлиса подчеркнул, что «президент вправе сам решать, с кем ему консультироваться при решении тех или иных проблем», однако добавил: «единственное, что я хотел бы порекомендовать, это изменить наименование органа, поскольку представители народа могут только избираться, а не назначаться». Таким образом, на сегодняшний день ситуация зашла в тупик.

Оптимистический вариант развития событий предполагает, что, натолкнувшись на жесткую позицию Меджлиса, Янукович во имя стабильности (а также для поддержания баланса сил, в том числе внутри Партии регионов) сочтет возможным отступить и постараться найти компромисс с лидерами крымскотатарского народа.

В этом контексте можно вспомнить историю с увольнением Ильми Умерова с поста главы Бахчисарайской районной государственной администрации – вновь назначенного президентом после выдвинутого Меджлисом, по сути, ультиматума, обещавшего «отозвать» всех представителей крымскотатарского народа из всех властных структур в случае, если Бахчисарайский район возглавит кто-то со стороны. Президент тогда счел возможным отступить. Ранее и в других сферах Виктор Янукович уже демонстрировал способность одергивать подчиненных, критикуя их за «перегибы на местах».

Возможно, что и сейчас президент будет готов «отыграть» назад ситуацию, чтобы выйти из глухого тупика, если будет возможность не потерять при этом лицо. Очевидно, однако, что раньше местных выборов об этом речи не идет – после 31 октября станет ясно, насколько Меджлис потеряет реальный вес в советах разного уровня.

В том, что Меджлис, традиционно выступающий на крымских выборах в партнерстве с Народным рухом Украины, будет хуже представлен в советах автономии разных уровней, включая Верховную Раду АРК, сомневаться не приходится. Сейчас во фракции Курултай-Рух в парламенте автономии 8 депутатов; предполагается, что их количество уменьшится по итогам выборов до 5-6. Во-первых, этому способствуют изменения в избирательном законодательстве. Во-вторых, все активнее действуют и формируют свои списки раскольнические группировки, типа упоминавшейся выше «Милли Фирки».

Понятно, что особым авторитетом у крымских татар они похвастаться не могут, однако пользуются поддержкой крымской власти. Кроме того, вполне возможно повторение ситуации 1998 г., когда функцию технического «дублера» Меджлиса выполняла на выборах Партия мусульман Украины (ПМУ): тогда, например, в одном из округов Белогорского района кандидат от Меджлиса недобрал до победы всего 14 голосов, при том, что более ста голосов «оттянул» крымский татарин – кандидат от ПМУ. Власть продолжает показывать, что «Милли Фирка» является для нее уважаемым партнером, к мнению которого прислушиваются. Например, представляется неслучайным, что за месяц до выборов по иску «Милли Фирки» было возбуждено уголовное дело по ст. 161 Уголовного кодекса («разжигание межнациональной вражды») по факту антитатарских высказываний на митинге русских националистов, прошедшем еще в апреле (заодно таким образом подвешиваются на крючок конкуренты Партии регионов – лидеры более радикальных в пророссийской ориентации группировок).

В Партии регионов, похоже, полагают, что наглядная иллюстрация выборами потери Меджлисом влияния сделает его лидеров сговорчивее. Васви Абдураимов вообще предложил на встрече 3 августа сформировать «на базе Собрания депутатов-крымских татар всех уровней по результатам выборов 31 октября 2010 г.» «легитимный институт представительства крымскотатарского народа», подменяя тем самым (похоже, в надежде на поддержку со стороны власти) решение Курлутая результатами выборов в поселковые и районные советы.

Довольно очевидно, однако, что Меджлис и после выборов не будет готов поступиться принципами, перечеркнуть уникальность Курултая как представительского органа крымскотатарского народа и встать в один ряд с карликовыми группами провокаторов. Тем не менее, Мустафа Джемилев и его заместитель Рефат Чубаров – тонкие и опытные политики, способные и к диалогу, и к компромиссу – если к нему окажется способна власть. И, безусловно, некоторые прагматики в окружении президента склоняются к компромиссу – по той же логике, по которой когда-то навстречу Меджлису пошел Л.Кучма.

Но пока все же складывается впечатление, что власть склоняется к варианту, предусматривающему дальнейшее игнорирование Меджлиса. Однако вряд ли «крымскотатарский вопрос» получится решить с изяществом асфальтового катка, с которым новая власть уже неоднократно успела цинично, но эффективно подмять под себя различные сферы политической, общественной и экономической жизни. Сторонники «жесткой» линии по отношению к Меджлису в Партии регионов явно забывают, что о нынешних лидеров крымскотатарского народа сломала свои зубы еще советская власть, и не осознают, что поиск компромисса столь же важен для руководителей страны, как и для крымскотатарских репатриантов.

Вячеслав Лихачев 

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET