Я родился в Тамбове, куда из Узбекистана приехал учиться в институт мой отец Иззет Муждабаев и где он женился на моей матери Татьяне. Я поступил в тот же вуз, который заканчивал отец (институт химического машиностроения), но после второго курса понял, что это не мое, и, сдав экзамены за пятый семестр, ушел. К тому времени я уже публиковался в местной независимой газете, которая постоянно воевала с местными властями. То было время зари демократии в России и можно сказать, что со мной, как с Кисой Воробьяниновым, пьянящий воздух свободы сыграл злую шутку. Так я пришел в профессию и доработался до замредактора тамбовской газеты. И однажды в мой город приехала бригада журналистов из “Московского комсомольца” писать репортаж. Репортаж, насколько я помню, в газете так и не вышел, но мы подружились. С 1995 года я стал собкором “МК” в Тамбове, а в 1998-м перебрался в Москву, стал корреспондентом отдела политики. Затем долго был редактором отдела городской (то есть московской) жизни. А с 2008 — зам главного редактора. Вот и вся карьера, обычная для сотрудника СМИ.
Почему я стал журналистом? Знаете, был такой анекдот в начале девяностых. У путаны спрашивают: “Как вы стали путаной?” Она отвечает: “Ну, наверное, просто повезло”. Отвечу так же, хотя я не считаю свою профессию продажной. В журналистике много исключительно порядочных людей. Думаю, больше, чем в любой другой. Это чушь, что журналисты работают только за деньги. Подавляющее большинство моих коллег искренне хотят помочь людям, сделать этот мир лучше. Да и денег у журналистов на, самом-то деле, совсем немного.
Первое интервью я брал у футболиста. Так как он говорил бессвязно, да еще и с матерком, пришлось его фактически сочинять, не меняя смысла, которого, впрочем, тоже было немного. С тех пор с трепетным уважением отношусь к ремеслу спортивного журналиста. Кстати, именно в их среде у меня больше всего друзей.
Я бы поговорил с Гаспринским. Расспросил бы, как он себя чувствовал, когда тогдашние религиозные радикалы на него накидывались и как он противостоял тупости и невежеству ради будущего своего народа. Очень актуальный вопрос был бы и для сегодняшнего дня.Слишком много развелось в последнее время безголовых людей.
Знаете, у меня в жизни все получалось само собой. Просто всегда старался добросовестно работать. Быть знаменитостью, публичным человеком мне никогда не хотелось. Я обычная редакционная крыса. Так что в плане амбиций мне вполне хватает признания моего профессионализма коллегами из нашей газеты и других СМИ. Признаюсь, руководить мне нравится гораздо меньше, чем писать, но так уж сложилось. Къысмет.
Можно ли говорить о свободе слова в России? Можно. Говорите. А если серьезно, то проблемы со свободой слова в России, очевидно, есть и очень серьезные. Особенно на телевидении. В этом плане наша газета — одно из, увы, немногих исключений в российских СМИ. Мы пишем что думаем, открыто критикуем власти. Чтобы понять, что в нашей газете свобода слова есть, даже не надо ее выписывать — достаточно зайти на сайт. Среди постоянных авторов “МК” — правозащитница Людмила Алексеева, журналист Матвей Ганапольский, политолог Станислав Белковский и многие другие люди, которых уж никак не заподозришь в лизоблюдстве по отношению к власти.
Я бы хоть сейчас в Крым переехал, но почему-то не хочется быть безработным или зарабатывать меньше того минимума, который позволит мне с моей профессией достойным образом содержать семью, людей, за благополучие которых я отвечаю. Так что, если смотреть правде в глаза, то переезд в Крым для меня станет возможным, наверное, только на пенсии.
Крым — это Родина, вот и все. Хотя я там не родился и даже постоянно не жил. Приезжаю раз-два в год обязательно. У меня в Крыму много замечательных родственников, которых я очень люблю. И могилы самых близких людей.
С каждым годом я замечаю, что в крымскотатарских газетах, на радио, телевидении появляются хорошие журналисты, хорошие газеты. Есть даже очень хорошие журналисты и газеты. Многих я знаю и передаю огромный привет.
Но, как бы ни обидно для нас это звучало, Крым сейчас — это все-таки провинция и, как для любой провинции, для него характерна утечка мозгов. Я знаю многих людей моей профессии из Крыма, которые работают в других городах и странах. Что поделать, такова жизнь. Так что, как мне кажется, если говорить о прогрессе в крымских СМИ, то здесь нужно делать ставку на тех высоких профессионалов, которые, к счастью, есть в Крыму и никуда не планируют уезжать. А также на молодых и амбициозных людей. Наш народ очень талантлив, с творчеством проблем нет.
Я люблю готовить плов, разговаривать с детьми об истории, пить пиво, смотреть футбол, читать стихи Бродского, романы Памука, ездить по миру, общаться с родными и друзьями… Хватит? Потому что я много чего люблю. А вот не люблю я все, что мешает мне делать то, что я люблю.
О детстве мне напоминают чебуреки моей бабушки Васфие и щи моей бабушки Лили. Их уже нет и никогда не будет, к сожалению.
У меня две дочки — Анифе. Ей почти 13 лет. И Инает, ей четыре с половиной.
Я не знаю, что такое «нестандартное интервью», я же не светский журналист, по голубым огонькам не хожу… Мне больше запомнились встречи с такими людьми (их, наверное, можно назвать нестандартными), как Булат Окуджава, Рулон Гарднер (это американский борец, победивший Карелина), Мустафа Джемилев, Джохар Дудаев…
Кстати, можно сказать, что самым нестандартным было интервью с последним. В три часа ночи. Его охранник все пытался как-то выманить меня из его кабинета, жестикулировал за спиной Дудаева, но хозяин кабинета никак не хотел останавливаться, все говорил и говорил… Он вообще любил поговорить, Джохар Мусаевич…
Если у женщины есть мозги, у нее и с макияжем, и с манерами будет полный порядок.
Пожалуй, самым безрассудным поступком было фотографироваться на фоне обстрела Белого дома в Москве в 1993 году. Меня тогда чуть не убили, пули пролетели в сантиметрах от головы. Молодой был, глупый.
Главной угрозой и всему миру, и России, и Крыму я считаю разного рода радикализм. В том числе конкретно — религиозный фанатизм, который ничем не лучше фашизма.Мало кто мог еще лет 20 назад предположить, что в наше время эта дурь так бурно расцветет, что для одних людей жизнь других перестанет вообще чего-нибудь стоить. Но наш народ не только талантливый, но и мудрый. Уверен, что эту чуму 21 века мы успешно переживем.
Подготовила АЙ-мелевШЕ
