Краевед, исследователь крымской топонимии, кандидат физико-математических наук
Интерес к народу, который живет рядом – это вообще естественная вещь. У нас, к сожалению, все сейчас перевернуто с ног на голову… То есть если ты, скажем, какой-нибудь японист или ирландофил – это всеми воспринимается нормально, а если интересуешься языком и культурой народа, живущего на соседней улице – то это этакое чудо, которому все удивляются и про которое пишут в газетах. Это болезнь сегодняшнего крымского общества. Плюс у крымских татар выработался своего рода комплекс неполноценности. Люди удивляются, что кто-то из представителей других народов их культурой интересуется, хотя должны бы удивляться как раз тому, что мало интересуются.
У меня два дома: Москва, где живут мои родители, и Симферополь, откуда родом мой отец. В детстве я часто жил с дедушкой и бабушкой, родителями отца. Потом, когда учился, приезжал на каникулы. Сейчас тоже стараюсь проводить в Симферополе побольше времени. Благо преподавательская работа – это помимо маленькой зарплаты еще и два месяца отпуска.
С чего все началось? Сейчас уже сложно сказать… Начал интересоваться топонимикой Крыма. Чатыр-Даг, Демирджи, Карасу – что это означает, на каком языке? Помню, выписывал в блокнотик из какого-то путеводителя слова, встречающиеся в топонимах: даг – гора, су – вода и т.д. В начале 90-х дед купил на книжном рынке русско-крымскотатарский разговорник и репринтное издание пособия для школ 1923 года. Что-то почерпнул в них. Дед говорил: «Учи, если интересно. Хуже не будет, а какую-нибудь пользу, может, принесет. Нам с этим народом рядом жить».
Целенаправленно крымскотатарский язык я стал учить году где-то в 2004-м. Сначала по учебнику, а уже когда мог как-то кривенько излагать свои мысли и понимать речь людей, то там уже практика, практика и еще раз практика. То есть слушать и говорить, читать и писать, и чем больше, тем лучше.
Помню, летом 2005-го решил позвонить на радио «Мейдан» в программу поздравлений. Написал себе заранее речь на бумажке, с выражением произнес, а потом ведущая начала вопросы всякие задавать. Я кряхтел, пыхтел, подбирал в уме слова… Пытаться говорить по-крымскотатарски я начал в 2006-м, пять лет назад то есть. Поначалу, конечно, тяжело было. Грамматика хромала на обе ноги, словарный запас никакой. Но у меня обучаемость «на ходу» достаточно хорошая. То есть, когда я слышу незнакомое выражение, я запоминаю. Если собеседник мне говорит, что какая-то моя фраза режет слух, что так не говорят, а говорят вот так, я запоминаю, и больше этой ошибки не делаю.
Как-то я узнал, что все эти наши Пионерские и Урожайные, оказывается, были выдуманы в 40-е годы и что у всех этих сел есть другие названия. Начал собирать информацию. Выяснилось, что ее много, и документы есть, и старые карты, и все это более или менее доступно, но данные совершенно не систематизированы. А я люблю, когда все аккуратно разложено по полочкам. Вот этим и начал заниматься. Систематизацией. Я ведь не более чем продвинутый любитель, то есть я не географ, не историк, не филолог, и поэтому не обладаю уровнем, необходимым для того, чтобы делать какие-то самостоятельные выводы. Задача, которую я себе поставил – сбор и систематизация имеющейся информации и ее представление в удобном для практического использования виде.
Первым шагом стала подготовка «Проекта восстановления исторической топонимии Крыма». Это справочник для тех, кто хочет сегодня использовать исторические названия городов и сел Крыма. Людей таких достаточно много, среди крымскотатарских журналистов в особенности, и когда они обращаются напрямую к историческим документам, на свет регулярно появляются разные ошибки и ляпы. Чаще всего это взятые из русскоязычных источников искаженные написания (типа Колай вместо правильного Калай), но есть и фактические ошибки. Так, одна из газет в своих публикациях упорно называет село Кулчук (Родниковое) Симферопольского района Аяном. В общем, в крымской топонимике есть много всяких тонкостей. «Проект восстановления» был подготовлен, чтобы помочь людям избегать подобных ошибок. Поначалу я оформил его в виде брошюры, но потом решил, что лучше будет это дело опубликовать в виде карты-схемы. Ее мы сделали в прошлом году вдвоем с моим другом Юсуфом. Во-первых, наглядно, во-вторых, не секрет, что книги народ покупает плохо, а цветная карта, которую можно на стену повесить, расходится куда лучше. По крайней мере, затраты на издание можно окупить.
Работа с Википедией на крымскотатарском языке и прочая связанная с языком и топонимикой деятельность отнимает много времени. Почему я всем эти занимаюсь? Во-первых, мне это интересно, я от этого получаю удовольствие. А почему так – кто ж его знает. Во-вторых, я вижу, что могу сделать что-то полезное, чего в обозримой перспективе никто иначе не сделает.
Кандидат наук в 25 лет – это нормально. 6 лет до школы + 11 лет в школе + 5 лет вуза + 3 года аспирантуры – вот как раз 25 и получается. Тут ничего экстраординарного, таких людей много. Если начинать заниматься наукой на старших курсах и активно браться за диссертацию сразу по окончании вуза, то за два года вполне реально все сделать. Просто часто бывает, что люди по разным причинам это дело затягивают и поэтому защищаются в куда более солидном возрасте. Но у меня все сложилось удачно. Замечательный научный руководитель, благоприятная обстановка дома и на работе, поэтому получилось защититься даже немного раньше срока.
Сейчас я работаю преподавателем в родном институте на родной кафедре, и мне эта работа нравится. Не очень денежно, конечно, но зато приносит удовольствие. Ну и науку бросать не планирую. Я… хм… как бы это сказать… не из тех людей, которые стремятся лезть все выше и выше. В плане социального положения, я имею в виду. Я себе более или менее представляю свое место, я хочу это место занять и делать на нем то, что нравится мне и полезно людям.
На самом деле, на языковом фронте мои успехи более чем скромны. Языков, выученных мною самостоятельно с нуля только два: крымскотатарский и турецкий. То есть фактически даже один, потому что турецкий-то уже не с нуля, а на базе крымскотатарского. Он достался практически как «бесплатное приложение», там не так много нужно потратить усилий, чтобы запомнить основные отличия в грамматике и словаре. Английскому меня научили в школе, украинский выучил пассивно. Вот, собственно, и все. Вообще, лингвистика – это мое хобби, и всякой отрывочной информации о разных языках я нахватался много. Читаю книжки разные, статьи. Но серьезно буду учить еще какие-то языки, только если будет реальная перспектива их использования на практике.
Имеющихся увлечений мне хватает с головой. Не хватает времени на них. Так что увлечься еще чем-нибудь означало бы обречь себя на еще большие страдания из-за нехватки времени. Терпение и труд все перетрут, это да. Но нужно себе еще при этом задачи посильные выбирать, чтобы не пришлось перетирать до пенсии.
Крым – это родина. Мечтаю, чтобы все люди, которые живут в Крыму, любили свою землю. Не на словах, а на деле. Любить Крым – это и знать и уважать его историю, и аккуратно убирать за собой мусор, выезжая на природу на пикник.
Я не буду оригинальным: дела у крымскотатарского языка обстоят плохо. Но вот мой взгляд на проблему несколько отличается от общепринятых. Обычно много говорят про материальную сторону дела… Вот, мол, книг мало и газет, и школ, и телевидения, и статуса официального нет и т.д. Это все, конечно, так. Но главная проблема не в числе книг, не в тиражах газет, и не в количестве часов, отводимых на крымскотатарский язык в школах. Очень правильно сказал профессор Преображенский в «Собачьем сердце» Булгакова: «Разруха не в клозетах, разруха в головах». Вот и здесь также: главная проблема в головах людей… Главная проблема в том, что тысячи людей, которые спокойно могут говорить по-крымскотатарски, и тысячи, которые знают азы языка и спокойно могут освоить его, общаясь с друзьями и родственниками, этого не делают. В том, что некоторые ведущие национального радио и ТВ напрочь забывают родной язык, когда отходят от микрофона. В том, что у некоторых деятелей, говорящих с трибун очень правильные слова о судьбе языка, дети на этом языке не говорят, а внуки его не понимают. В том, что ситуация, когда крымский татарин не знает крымскотатарского языка, воспринимается всеми нормально. Ситуация сможет измениться только тогда, когда крымский татарин, не умеющий говорить по-крымскотатарски, будет чувствовать себя неуютно, когда при нем никто не будет специально переходить на понятный ему язык, когда он будет видеть осуждающие взгляды окружающих. Когда на человека, который знает родной, но прилюдно разговаривает с отцом и матерью на чужом языке, будут смотреть как на ругающегося матом. Да, нетолерантно, да, возможно даже жестоко по отношению к некоторым людям. Но толерантность к невладеющим погубит крымскотатарский язык. И никакие школы, никакие книги, газеты и телевидение не помогут.
Язык без использования «ржавеет» и забывается, это правда. Вот английский я после школы знал очень хорошо, сейчас владение пассивное: читаю, понимаю, но говорю с трудом, потому что разговорная практика на нуле. С крымскотатарским – то же самое. Пишу и читаю на нем я более или менее постоянно, но вот чтобы разговорные навыки восстановить после нескольких месяцев в Москве – по крайней мере, несколько дней активного общения требуется.
Любимое выражение… Хм… Агъламагъан балагъа эмчек бермезлер. Потому что весьма точно описывает то, как в Крыму ведутся дела. Какой бы у тебя ни был раззамечательный проект, если хочешь чего-то от кого-то добиться, нужно надоедать ему со своим вопросом до тех пор, пока он не поймет, что проще выполнить твою просьбу, чем от тебя отделаться.
Я люблю смотреть на законченный результат собственного труда. Это может быть все что угодно – от дописанной статьи до зашкуренных и покрашенных оконных рам.
Я не люблю, когда врут.
Я настолько привык все мало-мальски важное по десять раз обдумывать, что как-то не совершаю ничего безрассудного…
Чем я сейчас занимаюсь? Да много чем. По науке одна идея есть, программу пишу компьютерную, чтоб проверить, насколько эта идея окажется полезной. Отчет по гранту одному доделываю. По топонимической части есть у меня один проект, но подробностей рассказывать не буду, чтоб не сглазить… Много чем еще занимаюсь параллельно… Сегодня вот полдня смеситель в ванной менял, пытаясь его так прикрутить, чтоб не текло.
К себе я строг, но бороться с собой получается плохо, если честно. Например, режим дня уже которую неделю хочу вернуть нормальный, чтоб не в три часа ночи ложиться, и все никак. Плюс не все свои ошибки я могу сам разглядеть. Поэтому очень ценю, когда мне аккуратно говорят, что я что-то делаю не так.
Зло – это когда нет добра, нет любви.
С грустью думаю, что всякие мои хобби и прочие занятия для души полетят к чертям, когда нужно будет семью содержать.
ДОСЬЕ:
Александр ГОРЯИНОВ
Родился в 1985 году в Москве. В 2008 году закончил Московский авиационный институт (факультет прикладной математики и физики, кафедра теории вероятностей). В том же году начал работать на этой кафедре преподавателем, поступил в аспирантуру. В 2010 году защитил диссертацию на соискание степени кандидата физико-математических наук.
Серьезно интересуется крымскотатарским языком и исторической топонимией Крыма. Соавтор изданного в 2010 году пособия «Пишем правильно. В помощь изучающим крымскотатарский язык». Один из главных создателей Википедии на крымскотатарском языке.
Подготовила АЙ-мелевШЕ
