ЧТО УВИДЕЛ ПАЛЛАС В СТАРОМ КРЫМУ?

14.02.201115:32

Д.В. Николаенко

Мифология Крыма

Седьмое. Наконец Палласа прибывает в «так называемый Старый Крым – Эски-Крым». Первое, что делает Паллас, это отмечает развалины. «В его далеко идущих развалинах, вероятно, был древний Cimmerium. Первые развалины, лежащие у дороги, – две татарские мечети. Сейчас за ними следует обновленное здание фонтана с сильным и великолепным источником, за его обновление и постройку вновь самого провода должно быть благодарным добродетельному генералу фон Шютцу; затем следует армянская церковь, представляющая собой род параллелепипеда, над которым возвышается восьмиугольный купол; внутри, с восточной стороны, – выдающаяся вперед ниша для алтаря, а с западного конца – притвор, состоящий из двух отделений».

Это все было ранее, и осталось в наследство империи. При описании развалин, Паллас абсолютно равнодушен. Нет малейшего интереса к необычности места. Развалина и есть развалина. Однако стоило бы проверить перевод данного описания, и еще раз перевести термин «развалина» с нескольких языков мира. Термин многозначный, а в применении к Старому Крыму его многозначность возрастает во много раз. Если верить тому переводу, который сделан, у Палласа только фиксация того, что видно по мере его передвижения.

Фиксируются остатки, ранее большого города. «Окрестности города Эски-Крыма и находящаяся между городом и горой Агермыш местность Кусгуна-Бурун сохранили следы прежней очень большой населенности. Замечательны здесь многочисленные колодцы и источники на высоте, перерезанной с обеих сторон долиной. Под землей находят следы водопровода, по большей части разрушенного. В горе Агермыш находится упоминаемый Габлитцлем глубокий провал, или пещера, Ингистан-Кую; в этой горе хан Шагин-Гирей, последний владетель Крыма, привлеченный находимым здесь [как и во многих местах] серным колчеданом, сделал много бесполезных горных работ. Так как эта гора лежит свободно и видна издалека, то, быть может, ее можно счесть Киммерийской горой Страбона».

Есть и нововведения. «Приметны также и полковые, находящиеся вне города, казармы, теперь совершенно разрушенные». Как и во многих иных случаях, даже в пустом городе, с гигантским количество помещений, русские военные строили новые здания. Это интересно. Русские солдаты могли жить только в специальных казармах, которые в скором времени разрушались. В Кишлау и в Старом Крыму ситуация, вероятно, аналогичная. Это был стандартный прием, и он, скорее, повторялся множество раз. В данном случае, я только следую за Палласом и фиксирую такого рода перемены, а также строю свои беспочвенные догадки. Мне интересно знать, куда испарился город Старый Крым, и когда это произошло.

В данном описании города Старый Крым важно то, что Паллас констатирует его «далеко идущие развалины». Из этого следует, что Старый Крым все еще сохранял следы прошлого. Он еще не стал пустым местом, на котором был построен новый убогий имперский Старый Крым. Значит, место еще не было расчищено от «развалин». В 1793 году еще есть неопределенно большое скопление неиспользуемых зданий, полученных в наследство от прошлого освоения.

Интересна последовательность описания и того, что и с какой скоростью разрушается.

1. «Первые развалины, лежащие у дороги, – две татарские мечети. …

2. Сейчас за ними следует обновленное здание фонтана с сильным и великолепным источником, за его обновление и постройку …

3. затем следует армянская церковь, представляющая собой род параллелепипеда…»

То есть, разрушение в Старом Крыму носит избирательный характер. Татарские мечети лежат в развалинах. Фонтан восстановлен, и работает так, что даже у немца Палласа вызывает одобрение. Ему приятно смотреть на сильный и великолепный источник. Я разуюсь с ним. Я тоже люблю фонтаны. Армянская церковь просто стоит. Она не разрушилась. Никаких эмоций и замечаний не вызывает. Может быть потому, что представляет собой род параллелепипеда. Может быть, по другой причине. Сложно сказать.

Паллас думает мало, но много знает. Он наблюдателен, и считает все важным, все фиксирует. Как разведчик. Я стараюсь также думать как можно меньше. Вредное занятие. Но знаю, что с момента присоединения Крыма к Российской империи, шло активное сотворение строго определенного образа прошлого региона. Некие объекты уничтожались. Информация о них также уничтожалась. По другим объектам собирается обширный материал. По их поводу, говорят и говорят. … Проходит время и … образ Крыма становится другим. В этой фразе Палласа я также совершенно не вдаваясь в размышления, фиксирую такого рода активное вмешательство российских имперских людей в сохранность артефактов прошлого освоения Крыма. Что-то разрушено, что-то построено, что-то не изменилось.

Важно все, даже мелочи. Кода нет информации, нужно ориентироваться и на них. Читаем еще раз – «Сейчас за ними следует обновленное здание фонтана с сильным и великолепным источником, за его обновление и постройку вновь самого провода должно быть благодарным добродетельному генералу фон Шютцу». Есть масса вопросов.

Кто такой «добродетельный генерал фон Шютц»? Про него я раньше и не слышал.

Зачем нужно было в разрушаемом городе обновлять здание фонтана? Зачем было строить сам «провод»? Я не знаю конкретно, зачем это делалось, но согласно стандартам переосвоения территорий, в таких местах как Старый Крым, должны затеваться различного рода строительные проекты. Камни, из разваленных и наиболее важных зданий, перетаскиваются по территории города. Они, как кубики Лего, становятся частью то одного, то иного разваливающегося здания. По прошествии короткого времени, ничего нет. Может быть, и фонтаностроитель фон Шютц занимался этим?

При исследовании мест, по которым мало информации, детали такого рода очень важны. Появилось имя непростого человека. Нужно начинать накапливать по нему детали. Кто такой? Как оказался в Старом Крыму? Почему занимался реставрацией фонтана? И так далее. В итоге появляется масса новой информации, которая ранее была не известна, и не уничтожалась, в виду своей опосредованности. А эта масса конкретики. Может привести к другой новой ИНФОРМАЦИИ. Ничего сложного, но нужно приложить усилия.

Обратите внимание на фразу Палласа – «Замечательны здесь многочисленные колодцы и источники на высоте, перерезанной с обеих сторон долиной». Интересна и констатация Палласом того, что «под землей находят следы водопровода, по большей части разрушенного». То есть, имелся еще и не разрушенный подземный водопровод. Он был создан в период расцвета Старого Крыма. Для нас важна информация относительно того, сколько долгое время функционирует этот подземный старокрымский водопровод. Важно и то, что не следует переоценивать «развалины» Старого Крыма. Городская инфраструктура оставалась функционирующей.

Вода – это жизнь. Паллас посещает Старый Крым в 1793 году и находит большое количество колодцев, источников, не полностью разрушенный подземный водопровод. И это в городе, который, согласно Броневскому, стал развалиной в 1578 году?! 215 лет в городе-развалине сохраняются источники водоснабжения?! Кем, для кого и для чего они могут сохраняться в городе-развалине столь длительное время?! Кто и когда видел что-то подобное?!

Зная это и многое другое, я еще раз попросил бы перевести на русский язык Мартина Броневского и всех остальных авторов, которые говорили относительно «развалин» Старого Крыма. Крымоведам нужно оставить все остальные дела, и детально разобраться с переводом термина «развалина», с польского, латинского, немецкого, турецкого и некоторых иных языков. Есть мнение, что ранее перевод данного термина был сделан искаженным. Зачем пересказывать столь долгое время ложь, введенную для того, чтобы сформировать строго определенный образ освоения Крыма? Я не знаю точно, но мне кажется, что пересказ такого рода есть занятие глупое, и профессионально некорректное.

Не дожидаясь, пока будет сделан корректный перевод, и, зная многое иное, я отмечаю противоречие в образе Старого Крыма, как города развалины. Согласно нашему анализу освоения территории Крыма, Старый Крым не должен был развалиной. Своему анализу я доверяю больше, чем российским историкам и переводчикам исторических документов.

Рассуждения Палласа относительно того, что именно здесь был «древний Cimmerium» менее интересны. Может быть здесь, а может быть и не здесь. Сейчас наиболее важно то, что здесь был великолепный Старый Крым, великий город. От него остается все меньше и меньше, а куда все девается, непонятно. Великий город как-то съеживается, теряется и превращается в убожество. Разве не интересно это исследовать? Это вполне не тривиальный процесс.

Восьмое. Паллас четок и однозначен в определении того, что Старый Крым уничтожен. Он не говорит ничего косвенно. Город уничтожен, и от него осталось очень мало. Относительно того, кто это сделал, Паллас не распространяется. Тема была откровенно опасная. Даже если Паллас и испытывал к ней интерес, то он не сказал ни слова. Но, скорее, особого интереса не было. Хотя стоит проверить перевод и в этом отношении. Может Паллас и говорил что-то «лишнее». По какой причине текст немецкого издания был переведен с опозданием в более чем 100 лет, а впервые издан на русском языке примерно 200 лет спустя, после своей первой публикации? В этом есть определенная причина. Все знают и ценят Палласа, а переводить его на русский язык и издавать не хотят. Почему?

«Небольшие и почти уничтоженные остатки этого города состоят из развалин татарской бани, двух мечетей, греческой церкви, и близ ручья Серен-су, текущего в южной стороне города – старый, не очень большой дворец крымских ханов, имевших прежде здесь пребывание, еще довольно хорошо сохранившийся. Русский епископ, живший в нем до 1800 года, перешел во вновь отстроенное здание».

Основное здесь – констатация того, что город уничтожается. Паллас застает процесс разрушения. Что-то еще осталось. Например, «старый не очень большой дворец крымских ханов, имевших прежде здесь пребывание, еще довольно хорошо сохранившийся» можно видеть. Потом что-то случается и с ним. Жил в нем русский епископ до 1800 года, но ему построили новое здание в городе, где гигантское количество пустующих зданий. Перешел он туда, а зачем сохранять Старый ханский дворец? Он «не очень большой», но все равно место занимает. Вот и превратился в развалину. Равно как и дворец калга-султана в Акъмесджиде, и многие иные татарские здания.

Девятое. Паллас констатирует наличие различного рода проектов нового освоения Старого Крыма, и прилегающих территорий. Как всегда, высказывает свое мнение о том, как стоило бы по-немецки рационально освоить местность.

«Этот когда-то очень населенный город, лежащий в самой плодородной местности, правительство предоставило армянам, дав им двенадцать тысяч десятин земли; может быть, они и приведут его опять в цветущее состояние. … Прекрасные сады Эски-Крыма были совершенно уничтожены, и только худшие, негодные для столярных работ шелковичные деревья, росшие здесь в большом количестве, уцелели. … Это изобилие шелковичных деревьев навело князя Потемкина на мысль устроить здесь шелководство, для чего были вновь посажены эти деревья. Был приглашен из Милана граф Парма директором этого учреждения с назначением ему большого содержания. Ему предоставили несколько татарских домов для помещения рабочих и 1850 десятин лучшей земли для посадки шелковичных деревьев, но приведению в исполнение этого намерения помешали военные действия; директор, малоспособный в этом деле, получал свое содержание до 1796 года, и вся его заслуга заключалась в насаждении питомника нескольких тысяч шелковичных деревьев; ежегодное производство этого учреждения не превышало шести или десяти фунтов шелку, и только в последний год дошло до двадцати фунтов, вследствие чего нашли нужным его закрыть. Можно было бы поднять это производство и сделать его цветущим, пригласив несколько тысяч армян и грузин колонистов, которые здесь были бы более полезны, чем в степях Кумы и Терека, где они терпели нужду; они могли бы без директора и без затрат казенных денег довести производство шелка до многих сотен пудов и пустить его в продажу, а также поднять производительность и других полезных отраслей сельского хозяйства Крыма. Достойно сожаления, что прекрасные жаркие долины Южного берега населены неспособными, ленивыми и часто очень опасными татарами, более склонными к уничтожению, чем к насаждению растений; принадлежащие казне прекрасные местности отданы в собственность людям, не имеющим ни средств, ни доброй воли сделать что-нибудь хорошее».

Продолжение следует…

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET