Всему в мире есть объяснение, – Зейнеб Алиева

23.01.201212:37

Несколько месяцев назад весь мир облетела новость. Человечество изобрело один из предметов, долгое время считающихся фантастикой, – невидимку. Изобретателем углеродных нанотрубок, толщиной в одну молекулу углерода, которые в широких ненаучных кругах стали называть плащом-невидимкой, является Али Алиев, профессор Далласского университета. В скором времени у наших читателей появится возможность узнать больше об этом гениальном ученом. А пока “Авдет” рад представить его не менее талантливую дочь – Зейнеб, которая была на каникулах в Крыму и с радостью с нами пообщалась.

Зейнеб Алиева вместе с родителями 8 лет назад переехала в Даллас, США, куда пригласили работать ее отца. До этого они с сестрой и матерью полгода прожили в Симферополе, Зейнеб училась в симферопольской математической школе. Сейчас она заканчивает художественный факультет университета в столице Техаса – Остине – один из самых больших университетов Техаса, в мировом рейтинге вуз занимает 15 место по качеству образования.

Старшая дочь Алиевых – Улькер – осталась в Крыму, поступила в медицинский университет.

Улькер: Тогда во мне преобладали патриотические чувства. Мы поздно переехали в Крым, когда уже все наши родственники, знакомые устроились на Родине. Для меня было большой радостью находиться на земле наших предков, мне было безгранично приятно слышать крымскотатарскую речь, большинство моих одногруппников были крымские татары. Поэтому я решила остаться в Крыму, несмотря на уговоры родителей. Хотя сейчас тяжело, очень скучаю по родителям. Папа советовал мне поступать на биохимический факультет в ТНУ, чтобы в будущем я могла работать в лаборатории, делать открытия, как он. Но я мечтала работать с людьми, лечить их, дарить здоровье. Это был мой выбор, несмотря на то, что чувствую: переоценка близка.

Как складывается ваша жизнь в Америке?

Зейнеб: Изначально мы с мамой планировали просто навестить отца, посмотреть Америку, но так вышло, что мы остались там жить. Конечно, сначала было сложно, я пошла в школу и толком не знала языка. Затем поступление в университет, новый круг друзей, интересы… Я втянулась в «американский образ жизни», который предусматривает, в первую очередь, хорошую систему образования, организацию полезного досуга и большие возможность для профессионального развития и творчества. По университетской программе я прошлым летом ездила в Италию, чтобы изучать искусство эпохи Возрождения. Не каждый университет мира мог бы похвастаться организацией таких стажировок для своих студентов, для нас это доступно. Американцы проще относятся ко многим вещам, это даже видно по их манере одеваться, хотя иногда такая простота, на мой взгляд, просто неуместна.

В моем окружении люди различных национальностей, но все же с теми, кто мне близок по менталитету, мне проще найти общий язык, и часто это выходцы именно из стран бывшего союза. Даже университетская футбольная команда, которую мы организовали, получилась русскоязычная. Относительно стереотипа, что американцы тупые, могу сказать, что таких людей в моем окружении просто нет.

Расскажите о вашем знаменитом отце.

Зейнеб, Улькер: Наш папа большой патриот Крыма. Он мечтал в США найти кого-то, с кем можно было говорить на родном языке. Мы нашли семью в Техасе, но они живут в Америке уже больше 15 лет и языком уже не владеют, но радует, что менталитет остался крымскотатарский. Когда папа сделал свое открытие, то многие издания стали указывать в своих сводках, что изобретатель – узбек, азербайджанец, но не крымский татарин. Отец переживал по этому поводу. И тогда мы и обратились к телевидению, чтобы они акцентировали внимание на том, что профессор Техасского университета, изобретатель – крымский татарин по национальности.

По отцовским стопам не собирались идти?

Собралась только сейчас. Я получаю второе высшее образование – это физика. Это неудивительно, меня с детства окружала физика, постоянные разговоры об этом, папа всегда рассказывал о своих проектах. Окончательным толчком для меня послужило последнее открытие папы. Сейчас я больше уверена в себе, хоть это и кажется странным, но именно искусство и мое первое образование побудило меня и дало мне эту уверенность продолжить свое обучение уже в другой отрасли. Вообще, любой выбор в жизни должен быть аргументирован, и ты должен пошагового знать, что ты делаешь, зачем, и что за этим последует. Я, наверное, исключаю для себя какую-либо фатальность или предопределение, т.к. считаю, что все подвержено определенным законам.

Улькер: Зейнеб с годами становится все больше похожей на папу. С ним невозможно спорить, пока он не увидит доказательств своей неправоты, он будет оставаться при своем мнении. Точно так же и Зейнеб: она уверенна, что всему есть объяснение, только после того, как все увидит, почувствует, ощутит сама, убеждается в чем-либо.

Раз уж мы заговорили о том, что в мире всему есть объяснение, Зейнеб, считаете ли вы себя верующим человеком?

– Религия – это часть нашей культуры, от нее исходят многие наши обычаи и традиции. Я пытаюсь понять, создать представления о том, откуда появился весь мир, люди. Изучая астрономию, я понимаю и верю в то, что должна существовать некая сила (разум), иначе, откуда столько математически точных совпадений, но к религии это пока привязать не могу, не совсем понимаю как.

Зейнеб, что вас привлекает в искусстве, какое направление вы выбрали?

– Учусь по классу живописи, но заинтересовалась керамикой, так как оно, с моей точки зрения, более доступно людям, ведь далеко не все ходят в галереи и смотрят полотна, а керамические изделия практичны. Даже если человек не поймет смысла моей работы, он будет использовать ее в быту. Вообще, мне кажется, что 18 лет – очень ранний возраст для выбора профессии. Моя художественная профессия мне очень нравится, больше я склоняюсь к керамике и ювелирному мастерству. Но по ювелирному делу возможностей получить знания не так много, я бы постаралась получить их у крымских мастеров, которые возрождают это дело. Если я смогу жить за счет работы, которую я люблю, будет для меня самым лучшим выбором в жизни. Так я думала, когда поступала на художественную специальность. Сейчас я не то, чтобы понимаю, что художник – далеко не прибыльная работа, а скорее, чувствую, что мне сложнее работать с людьми. Для меня будет комфортным также работа в лаборатории.

А свободное от учебы время чему посвящаете?

– Спорту. Раньше я не любила спорт, хотя папа прививал любовь к нему, так как сам активно занимается спортом. Потом начала заниматься вместе с подругой теннисом, играла в футбол с папой. Теперь участвую в университетской футбольной команде. Читаю в основном все, что связано с моей учебой, но также люблю С. Шелдона и О. Уайльда. Приезжая в Крым, восполняю пробелы и из домашней библиотеки читаю классическую литературу, в американских школах кроме Достоевского и Чехова ни с кем из русских писателей не знакомят. В детстве мы с сестрой получали уроки музыки, папа сам играет на многих инструментах. Поэтому в свободное время с удовольствием играю для себя.

Мы уже многое знаем о вашем отце. А что расскажете о своей маме?

– Мама всегда занималась нами, детьми. Сейчас она все так же продолжает поддерживать домашний очаг и семейную теплоту. Мама, впрочем, как и папа, очень хорошо рисуют. Помню даже, как мы устраивали конкурсы между собой, кто из нас (мама, папа, я) лучше нарисует натюрморт. В итоге получались три абсолютно разные работы. Сейчас мама заинтересовалась рукоделием, делает подарки своими руками.

– Чем примечательны ваши визиты в Крым?

– Я приезжаю в Крым, чтобы навестить сестру, бабушек-дедушек, родственников каждый год. В университете я стараюсь рассказать как можно больше о Крыме, крымских татарах. Вначале я столкнулась с тем, что о Крыме даже как полуострове не знают. Приходилось долго объяснять, кто я по национальности. Теперь все мои близкие, друзья знают о крымских татарах. Свои работы стараюсь посвящать крымскотатарской тематике.

Улькер: Каждый ее приезд мы организовываем для нее культурную программу: поездки в Бахчисарай, исторические места, походы на концерты. В этот приезд, например, мы посетили концерт ансамбля «Къырым» и спектакли в крымскотатарском театре. Я заметила, как у нее возносится дух после этих походов, она гордится своими соотечественниками, своим происхождением.

– А язык, наверное, уже не помните?

– До школы я говорила только на крымскотатарском. В первые школьные дни я даже не понимала, когда ко мне обращались на русском языке. Мама рассказывает, что хотела разговаривать со мной только по-крымскотатарски. Сейчас я, к сожалению, на родном языке не говорю, хотя понимаю. Но желание очень большое возобновить свои знания. В этом году я даже собиралась поехать по программе в Турцию, чтобы, научившись турецкому, приблизиться к крымскотатарскому.

– Зейнеб, не думали ли Вы о том, кем должен быть ваш спутник жизни?

Улькер: Она еще не определилась, кем она все же больше хочет стать. Для нее важно найти человека, который бы понял ее, ведь что физики, что художники совершенно своеобразные люди.

Зейнеб: Каждый приезд мне все об этом говорят, и все задают этот же вопрос. Но у меня пока никаких планов нет. Для меня сейчас важно завершить обучение и определиться с дальнейшими своими планами. И все мои сегодняшние мысли связаны с моей деятельностью и будущей карьерой. Я для себя не определила, что в какой-то конкретный момент мне нужно подумать о замужестве. Все же я думаю, что с американцем я вряд ли смогла бы найти общий язык и разделить с ним всю жизнь. Хоть в Америке уже и 9 лет, я еще совершенно не американка.

________________________________________________________________________________

Один из любимых мастеров Зейнеб Алиевой Жорж-Пьер Сера (1859-1891), разработавший оригинальную живописную технику письма (пуантилизм) мелкими точечными мазками с включением контрастных цветов, что предполагало их слияние на сетчатке глаза – то есть так, как происходит это при восприятии солнечного света и цвета в природе. В картинах пуантилистов синий цвет находится по соседству с желтым, красный – рядом с зеленым, желтый цвет – возле синего. Целью всех живописных экспериментов было создание живописного аналога световоздушной среды. При небольшом отходе от картины цвета смешиваются у зрителя на сетчатке глаза, вызывая ощущения вибрирующего воздуха и изменчивого света. Сам по себе принцип оптического смешения тонов не был новостью в искусстве, его использовали и импрессионисты. Но их техника выполнения штрихами и мазками в виде запятых не отличалась такой математической точностью, как у Сера. Математические пропорции, положенные в основу построения формы, сегодня используются дизайнерами. Жорж Сера умер в самом начале своего творческого пути, не дожив до 32 лет и не дождавшись признания. Но его друг Синьяк был уверен, что Сера «писал всего семь лет, а его творчество охватило все: черное и белое, цвета, линии, даже рамы; он все изучил и все довел до полного успеха».

zhenshhina-shet

Жорж Сера «Женщина шьет» 1884