В XV веке правопреемником государства Золотая Орда становится молодое Крымское ханство. Московские князья, ранее находившиеся в вассальной зависимости от империи Чингисидов, автоматически перешли в подданство Крыма. Отныне они пользовались поддержкой своего нового суверена. В сохранившихся грамотах князья именовали себя не иначе как младшими братьями рода Гираев, а крымских ханов называли своими царями. В подтверждение этому можно привести пример, когда Иван III принес на Библии присягу на верность дому Гираев. Эта присяга строго соблюдалась вплоть до начала XVIII. Более того, в московских храмах сначала молились за единого Царя — великого крымского хана, а только после за московского князя. Влияние Крыма было столь велико при московском дворе, что на территории Кремля со времен все того же Ивана III находилась крымская резиденция. Это еще раз подчеркивало особое положение Гираев в Московии.
Крымское ханство, возникшее в первой половине XV столетия, вступило в права наследования обширных земель бывшей империи Чингизидов — Золотой Орды. Сюда вошло и Московское княжество. До недавнего прошлого превратно считалось, что с 1480 года Московия стала независимым княжеством. Факт зависимости Москвы от Крымского ханства упорно умалчивали. А между тем, как бы ни скрывали это обстоятельство, а роль нового сюзерена — крымского хана в Московии была неоспоримо велика. Об этом красноречиво сообщают летописи и записки иностранных путешественников и дипломатов.
Впервые официальные отношения Крыма и Москвы устанавливаются в 1474 году. С этого времени крымский хан Менгли Гирай начинает контролировать нового вассала и регулярно отправляет в Москву своих представителей. Несколькими годами позже в Симеоновской летописи упоминается, что в Москву прибыло посольство в составе пятидесяти официальных лиц и 550 гостей, которое было размещено в Кремле.
Где именно были размещены крымскотатарские вельможи известно достоверно. Татарский двор, или как его именовали «Царев Посольский двор», находился между главными — Фроловскими (позже Спасскими) воротами и колокольней Ивана Великого, (по утверждению историка Дамира Хайретдинова) занимая территорию от Чудова монастыря до собора Николы Гостунского, то есть всю Царскую или Ивановскую площадь. Другими словами Крымский двор был так называемым представительством центральной власти в провинции или наместничестве, где постоянно проживали ханские люди. Примечательно, что было и отдельное крымское посольство в Кремле, но оно находилось в другой стороне от крымского двора.
Известно, что пышный кортеж из Крыма встречали согласно дворцовому протоколу. Бояре выезжали навстречу к ханским представителям и ожидали их на дороге называемой поклонной горой. Со временем эта дорога стала именоваться Крымской, поскольку это был самый короткий путь из Крыма. Ныне это Серпуховское шоссе. Далее, как сообщает литовский мемуарист-этнограф XVI века Михалон Литвин в записках: «О нравах татар, литовцев и москвитян», сам московский князь выходил за город навстречу прибывшим и, беря поводья лошади главы посольства, пешим провожал процессию во дворец. Там посланец хана усаживался на княжеский трон, а князь, преклонив колени, выслушивал его речи.
Английский дипломат при дворе царя Ивана Грозного Джильс Флетчер, ссылаясь на рассказы русских бояр, упоминал, что ежегодно московский князь в знак подданства крымскому хану стоял в Кремле подле лошади крымского посланника и кормил ее овсом из собственной шапки. Этот обряд существовал до княжения Василия III, а позже был заменен дорогими подарками — мехами. Другой английский дворянин, побывавший в Москве в XVI веке и даже лично знавший Ивана Грозного, Джером Горсей, оставил в своих «Записках о России» любопытные сведения о крымцах: «Все они были на хороших конях, одеты в подпоясанные меховые одежды с черными шапками из меха, вооружены луками и стрелами и невиданными богатыми саблями на боку. К ним была приставлена стража, караулившая их в темных комнатах…».
Крымские послы действительно окружали себя стражей, которая, кроме посланных князем людей, никого не пускала в покои татарского дворца.
Историк Михаил Тихомиров считал, что местонахождение татарского двора в Кремле было не очень удобным для самих же крымских татар. Отчасти это было так. Тем более, что со временем ханская резиденция в Кремле становилась тесной. Ведь нередко с послами в Москву приезжали и купцы. К примеру, в 1550 году в Москву приехал ханский поверенный некий Бай и с ним «крымских людей 300 человек», а в 1558 году прибыл ханский племянник с двумя женами свитой в триста человек и целым штатом прислуги.
Можно предположить, что в этой связи по желанию самих же крымцев московским правительством были выделены более просторные места для проживания в других частях города. Так, впервые в документах Посольского приказа за 1532 год упоминается еще один Крымский двор «за Москвою-рекою» с лугом для выпаса татарских лошадей. А уже с 1577 года Крымский двор за рекой именуется как новый, соответственно, что за первым закрепилось название «Старый Крымский двор», который по-прежнему продолжал функционировать. И, тем не менее, это были не единственные места в северном наместничестве, где жили и останавливались крымские татары.
О месте нахождения Нового Крымского двора говорят карты и документы XVI — XVII столетий. Он указан на одном из первых планов Москвы — «Петровском», датированном 1597 годом, изображен Новый Крымский двор и на «Годуновском чертеже Москвы» 1605 года. Этот же двор хорошо виден и на плане Москвы 1634 года, составленном немецким путешественником и ученым Адамом Олеария. А в «Альбоме Мейерберга» 1661 года Крымский двор не только показан, но и назван.
В отличие от первой резиденции новое подворье за Москвой-рекой представляло собой ряд строений и домов, огороженных высоким забором. Этот Крымский двор в районе современной улицы Крымский вал и Крымской набережной сохранялся до 1785 года.
Недалеко от Крымского двора (в самом начале современного Ленинского проспекта) было расположено Татарское кладбище. Ныне на его территории располагается Горный университет. Это кладбище упоминается в документах XVII-XVIII в. Известны несколько документов (последний датирован 1787 годом), в которых московские мусульмане ходатайствовали перед властями о том, чтобы оградить территорию кладбища от попыток захвата.
На этом кладбище было захоронено тело казненного в 1671 году Степана Разина. По некоторым данным, мать Разина была крымской татаркой.
Предположительно, резиденция крымских послов — Крымский двор — был ликвидирован еще в 1702-1703 годах при Петре I. Через несколько десятков лет мусульмане утратили и еще один символ их давнего проживания в Москве — Татарское кладбище за Калужскими воротами.
Известно, что в современном Замоскворечье, отдельно от Крымского двора, располагалась и Татарская слобода. Ее населяли переводчики и толмачи с семьями. Вероятно, эти люди приезжали в Московию с посольствами и оставались здесь. Толмачи были подданные крымского правителя и в Москве чувствовали себя достаточно вольготно. Это были образованные люди и за свои лингвистические знания получали жалование. Крымские толмачи владели не только татарским, османским и русскими языками, они знали польский, латинский, немецкий и многие другие.
Постоянно проживали здесь и некоторые крымские вельможи. С 1592 года известно имя ханского представителя мурзы Еньши Сулешова, которому князем Федором Ивановичем были пожалованы деревни, очевидно, не без участия всесильного Четы мурзы, более известного как Борис Годунов.
Со временем протокол приема крымских посланников несколько изменился. Так, в середине XVII века к приезду ханских наместников готовились с особой тщательностью. Для них теперь шились дорогие шубы из куницы и соболя, кафтаны из расшитого золотом атласа. Дарились лошади из княжеских конюшен. Вместе с крымцами посылались в Бахчисарай подарки не только хану и его родственникам, но и важным крымским сановникам.
Примечательно, что князь не имел права делать менее дорогие подарки ханской семье. Дело в том, что и в XVI, и в XVII веках существовали специальные так называемые росписи, определявшие количество подношений. Так, например, с 1633 года действовала «Джанибека Гирая роспись», а с 1638 года — «Бахадира Гирая роспись», в которых были четко прописаны уставные дары. И если князь позволял себе вольность в чем-то отступиться от узаконенных правил, в Москву тут же направлялся поверенный хана с требованием дополнительно прислать недостающие подарки. Это случалось редко, но один из таких инцидентов был зафиксирован в письменных источниках за 1631 год, когда к Михаилу Федоровичу Романову с выговором прибыл Девлет Гази мурза. Московскому правителю пришлось подчиниться и выслать удержанные им подношения.
Оставаясь вассалом Крымского ханства, Московия в этом положении имела и свою выгоду. Крымские сюзерены оказывали московским князьям постоянную военную и политическую поддержку.
Менгли Гирай хан в переписки с московским князем Иваном III, проявляя к даннику добрые отношения, именует его «братом своим». Но через несколько десятилетий наследники Менгли Гирая уже стали именовать вассалов-князей не иначе, как «своими холопами». Столько разительная перемена настроения не была спонтанна. Ее спровоцировал сам князь Иван IV, который хоть и стал называть себя царем, но по-прежнему оставался в зависимости от крымских ханов. Он посчитал, что вполне может обойтись без крымского влияния и попытался возложить на себя корону византийских императоров. Но за это был наказан Девлетом Гираем и вынужден был отказаться от своей идеи.
Гульнара АБДУЛАЕВА
