ВОЗВРАЩЕНИЕ КРЫМСКИХ ТАТАР: велика ли вероятность этноконфликта?

11.03.20139:29

Статья этнолога В.В. Степанова (кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института национальных проблем образования Российской Федерации) весьма актуальна не только в научном плане. Она содержит обширный фактический материал, на который вполне можно опереться при разработке конкретного управленческого решения, нацеленного на то, чтобы предотвратить возможный конфликт на этнической почве.

Безусловно, справедливость должна восторжествовать, крымские татары должны возвратиться на свою историческую родину. Однако путь к справедливости крут и тернист. Последствия некогда совершенного над целым народом насилия устранить нелегко. Автор показывает, почему именно столь труднодостижима историческая справедливость, предлагает вариант миграционной политики, который представляется наиболее оптимальным, позволяющим уменьшить вероятность межнациональных конфликтных ситуаций.

Когда в 1987 г. под председательством А.А. Громыко начала работать Госкомиссия по вопросам возвращения крымских татар в Крым, многие считали, что особых проблем не будет. Увеличится, дескать, население полуострова максимум на 10%, да и то это произойдет лишь в том случае, если татары поедут. Но они поехали…

Сколько татар возвращается?

В 1988 г. доля татар составляла лишь 1% населения Крыма, но в дальнейшем их численность на полуострове стала нарастать быстрыми темпами — по 20—30 тыс. человек в год — и теперь достигла 150—170 тыс., или 7%. Политические лидеры крымских татар считают, что к 1994 г. (пятидесятилетнему “юбилею” сталинского выселения) все соплеменники должны переселиться в Крым. Сколько же это всего? По данным Всесоюзной переписи 1989 г., общая численность крымских татар в СССР составляла 272 тыс. Однако лидеры крымскотатарских движений называют цифру в полмиллиона и даже больше. Такая оценка кажется чересчур завышенной, но очевидно и то, что результаты этой последней переписи действительно не точны. Как известно, подавляющее большинство крымских татар не имеет в паспорте определения “крымский”, а во время переписи многие указывали именно “паспортную” национальность. Если исходить из того, что перед войной в Крыму насчитывалось 218 тыс. татар, а в 1944 г. выселено не менее 170 тыс., то за прошедшие 48 лет при естественном ежегодном приросте 9—15% их численность должна была увеличиться до 350—500 тыс. человек. Следовательно, в Крым переселилась пока меньшая часть этого народа. Поскольку в ближайшие годы процесс возвращения крымских татар на свою историческую родину продолжится, население полуострова в короткий срок увеличится на 10—15%, а может, и на 20%. Темпы впечатляющие, если учесть, что годовой прирост постоянных жителей Крыма давно уже не превышает 1,5%. Без всякого сомнения, при этом возникнет множество социальных проблем.

Впрочем, при формальном подходе эти проблемы кажутся легко преодолимыми. В конце концов, крымчане всегда гордились своим умением принимать до 7 млн. курортников ежегодно, и уж разместить на постоянное жительство 0,3—0,4 млн человек, конечно, можно. Но с татарами ситуация совершенно иная. Их нельзя “разместить”, они желают (и вполне правомерно) расселяться в Крыму сами и выбирать такое место жительства, которое соответствует их представлению о родных пенатах. Вернуться через 40 с лишним лет туда, где уже живут люди, всегда затруднительно, а в условиях Крыма это особенно сложно, ведь две трети татар до репатриации проживали в южной части полуострова, которая ныне наиболее плотно заселена русскими и украинцами. Кстати, уже сегодня административные препоны, связанные с получением прописки, жилья, земельного участка и т.п., то есть трудности, привычные любому советскому человеку, рассматриваются татарами как акты дискриминации по национальному признаку.

В 1989 г., то есть всего через год-полтора после начала активного переселения татар в Крым, московская исследовательская группа под руководством Э.А. Паина провела опрос среди крымских татар в самом Крыму и за его пределами. Выяснилось, что многие хотят вернуться именно в те места, где они или их родители жили до репатриации. Исследователи обнаружили существенные “расхождение между исторически обоснованными пожеланиями крымских татар и волюнтаристскими планами местных властей” и пришли к выводу, что на этой почве в Крыму возможны межнациональные конфликты. Вероятность такого неутешительного исхода подтвердили и результаты нашей этноэкологической экспедиции в 1990 г.

Но действительно ли сложившаяся ситуация таит в себе угрозу национальных конфликтов? Установить это при помощи опросов населения довольно сложно, поскольку возращение татар в Крым еще не завершено и информация быстро устаревает. Что касается материалов текущего паспортного учета, то и тут есть свои сложности, искажающие реальную картину. В частности, не все татары имеют прописку. По данным Э.А. Паина (1989), 80% приезжающих дожидаются ее от нескольких месяцев до нескольких лет; по нашим данным (1991), ждут свыше года, чтобы их прописали — 32% (из них большинство прописываются на второй год пребывания в Крыму). Однако основная трудность в другом. Остановимся на ней подробнее.

На родину, но не домой

Судя по нашему исследованию, среди всех прибывающих в Крым татар свыше 40% — лица 1944 года рождения и старше, то есть те, кто родился и жил в Крыму до репатриации. В 1991 г. на полуострове официально поселились более 8 тыс. человек этой возрастной категории. Изучение талонов статучета прибытия упомянутой группы показывает, что большинство, а точнее 66%, возвращаются не в те места, где они родились.

Конечно, руководствуясь этими данными, нельзя сказать в точности, что именно 66% уроженцев Крыма ныне проживают не в тех районах, откуда были выселены, ведь далеко не всегда места рождения и жительства совпадают. Однако большой ошибки здесь, видимо, нет, поскольку распределение мест рождений татар от 48 лет и старше совпадает с картиной довоенного расселения всего татарского народа.

Расчеты произведены на основе компьютерного анализа талонов статистического уюта миграции за 1990—1991 гг. по десятипроцентной выборке.

На полуострове, во-первых, для крымских татар, особенно сельских (а они составляли в довоенном Крыму большинство), миграции вообще не были характерны, и, во-вторых, распределение репатриантов по возрастам свидетельствует, что многие из них к моменту выселения были детьми и, вероятнее всего, проживали там, где родились. Нужно учитывать и еще один немаловажный факт: для многих возвращающихся именно свидетельство о рождении является практически единственным документом, подтверждающим их крымское происхождение (90% по паспорту значатся как татары, а не как крымские татары), и служит главным аргументом для преодоления административных барьеров.

Естественно, не все из тех, кого селят в отдалении от мест своего рождения, попадают в худшие условия. Некоторым “везет” (например, проживавшие до репатриации в безводной степи обосновались в центральном Симферопольском районе, в предгорьях), кто-то оказался поблизости от “малой родины” или в похожих условиях и поэтому скорее всего удовлетворен своим положением.

Однако для многих нынешнее место жительства стало лишь временным прибежищем. Прежде всего большинство вернувшихся расположились за 100 км и более от территорий, с которых были выселены. К тому же новые места, как правило, хуже тех, на которые репатрианты могли бы претендовать. Кроме того, городские уроженцы (их удельный вес невелик — 14%) практически все попадают в сельские (причем отдаленные) районы. Наконец, главным подтверждением того, что татары расселяются отнюдь не по своему желанию, служат данные об их размещении. Доля тех, кто обустраивается на южных и южнобережных территориях, где они родились, невелика. Между тем из всех татар, вернувшихся в Крым в 1990—1991 гг., 20% родились в Бахчисарайском районе (здесь и далее все данные приводятся в современных административных границах), 14% — в Симферопольском, 24% — на Южном берегу (на территории Ялтинского и Алуштинского горсоветов и в Судакском районе), 9% на нынешней территории Севастопольского горсовета, 5% — в Евпатории и Сакском районе. Среди степных районов традиционно “татарским” всегда был Белогорский (8% всех прибывших — уроженцы этих мест).

Теперь посмотрим, многим ли удалось вернуться, как говорится, к родным очагам. Статистика свидетельствует: в целом на юг полуострова не смогли вернуться почти 90% здешних уроженцев. Лучшими территориями считаются южная часть полуострова (районы Бахчисарая, Севастополя, Ялты, Алушты, Судака, Феодосии), центральная (Симферопольский район) и западное побережье (Евпатория и Сакский район). Остальные степные части по условиям жизни менее комфортны.

Не лучше обстоит дело и в “благополучных” для татар районах: в Белогорский приехала только шестая часть тех, кто здесь родился, в Симферопольский — около трети. Молодые переселенцы также не могут попасть в районы, где жили их родители. Об этом свидетельствуют следующие факты: среди всех татар 1944 года рождения и старше 67,8% — переселенцы из Узбекистана и такую же долю составляют их более молодые родственники. Из Ташкентской области в Крым приехали 32,5% “стариков” и 31,8% “молодых”, из Самаркандской — соответственно 11,5% и 12,5% и т.д. Расселяются же представители обеих возрастных категорий следующим образом: в Симферопольском районе прописаны 21,4% “стариков” и 12,4% “молодых”, в южной и южнобережной частях—14,3% и 18,3%, в западной прибрежной (Евпатория, Судакский район) — 13,1% и 20%. Остальные — 51,2% и 50,7% — размещаются в степной зоне.

Хотя ограничения на жительство в комфортной части Крыма обычно не имеют антитатарской направленности, а скорее связаны с многонаселенностью этих мест, проблема уже давно приобрела этнополитическую окраску. Так или иначе результаты ограничений на прописку не замедлили сказаться: уже через год-два после приезда в Крым и даже раньше многие татары мигрировали в пределах полуострова. Отнюдь не редкость самозахват земельных участков. В 1991 г. татары составляли уже более 10% официально регистрируемых переселенцев среди внутрикрымских мигрантов, а с учетом тех, которые переселяются без оформления документов, таковых не менее 13%.

Возникла реальная угроза массовых “взрывных” миграций татар внутри Крыма и связанных с этим социальных и национальных конфликтов. Причем по мере прибытия новых групп из Средней Азии социальное напряжение растет и ситуация постоянно ухудшается.

Прогноз “взрывных” миграций татар

О масштабах и направлении потенциальных миграций татар в пределах Крыма правомерно судить опять-таки на основе данных о нынешнем расселении возвратившихся местных уроженцев. По тому, сколько их поселилось не в тех районах, где родились, можно оценивать вероятную численность мигрантов-татар. Максимальное число составляет 67% от всех прибывших на полуостров, а минимальное — 37% (наиболее “обиженная” часть, которая поселилась на отдаленной и худшей по условиям территории, в сравнении с той, на которую они претендуют по праву рождения). Это означает, что из 19 тыс. прибывших в 1991 г., еще будут переезжать с места на место 7—13 тыс. (напомним, речь идет только об “официальных” переселенцах, проходящих паспортную регистрацию). Примерно столько же потенциальных мигрантов и среди переселенцев 1990 г. Какая их часть уже поменяла место жительства? В 1990—1991 гг. в пределах Крыма переселились не более 4 тыс. татар, то есть всего треть от минимального расчетного уровня. Учитывая, что репатрианты продолжают прибывать, можно быть уверенным: количество потенциальных мигрантов-татар непрерывно увеличивается. В настоящее время к внутренним миграциям, видимо, готовы около половины всех крымских татар, находящихся в Крыму, а это 70—80 тыс. человек — величина, которая превышает годовую норму внутренних миграций примерно в четыре раза.

Куда направятся мигранты? Чтобы определить, сколько татар переедет в городскую и сколько в сельскую местность, нужно учесть три фактора: где они родились — в городе или деревне; где жили до переселения на полуостров; куда попали, вернувшись в Крым. Расчеты показывают, что в ближайшее время в города будут стремиться от 7 до 31% татар, в села — 21—53%. Естественно, что соотношение этих двух групп во многом будет зависеть от политики по отношению к переселенцам со стороны местных властей и от общей социально-экономической ситуации.

Нетрудно предсказать, что мигранты устремятся в первую очередь в южные и южнобережные районы, куда большинству уроженцев этих мест попасть пока не удалось. Как уже отмечалось, из всех вернувшихся татар здесь родились 44%, а поселились лишь около 7%. При этом наибольшая диспропорция характерна для Бахчисарайского района (-16,5%) и Южного берега Крыма (-18%). Значительная доля мигрантов не смогла обосноваться также на территории Севастопольского горсовета (-8,4%). По нашим оценкам, в южный сектор Крыма захотят переехать две трети потенциальных мигрантов, то есть от четырех до девяти тыс. человек ежегодно. При этом из них только третья часть попытается обустроиться в городах и городских поселках, а подавляющее большинство направятся в села.

Таким образом, прогнозируемая миграционная нагрузка ляжет в основном на южные районы и, в первую очередь, на сельскую местность. Но эта территория уже плотно заселена, там проживают около 100 тыс. человек с ежегодным приростом 3 —4%. Если только по минимальным оценкам сюда каждый год будут приезжать три-четыре тыс. татар, то это увеличит прирост сельского населения вдвое, что окажется довольно ощутимым и для местной экономики, и для социальной инфраструктуры. Однако учитывая, что в прошлые годы многие татары не могли попасть в эти края, общее число стремящихся на юг Крыма можно оценить в 30 тыс. человек. Ну, а если представить, что в Крым действительно возвратятся 300 тыс. татар (не говоря уже о 500 тыс., как того желают татарские лидеры) и треть из них захотят жить на юге, глубокие социальные потрясения просто неминуемы.

Сохранение нынешней политики запретов на поселение татар в лучших частях Крыма создает основу для крупных стихийных и организованных конфликтов переселенцев с крымской администрацией и с местными жителями, большую часть которых, как известно, составляют русские.

Как избежать межэтнических конфликтов?

Для предотвращения конфликтных ситуаций необходима специальная внутренняя миграционная политика. Принципиально в этом вопросе может быть три подхода:

Оставить все как есть, продолжая придерживаться запретительной тактики. В этом случае минимум 70 тыс. человек не смогут поселиться в местах, откуда они родом. В последующие годы их число будет неуклонно расти и в перспективе может достичь 10О тыс. Итог в данном случае только один — усиление социального напряжения, непрекращающиеся конфликты татар с местной администрацией и местным населением (самовольный захват земли и т.д.). Повышенной зоной конфликтов станет южная часть полуострова.

Разрешить татарам селиться там, где они пожелают, руководствуясь соображениями о праве депортированного народа на свою исконную территорию. Такой вариант, на наш взгляд, самый неприемлемый, причем для обеих сторон. Если в первом сценарии (который, по сути дела, сейчас разыгрывается) ситуация напоминает разогревающийся паровой котел, то выбор второго приведет к мгновенному мощному взрыву. Наряду с ростом внутренней миграции многократно увеличится приток татар извне (те, кто еще сомневался, ехать ли им в Крым, обязательно приедут). В короткий срок количество внутренних мигрантов скачкообразно возрастет с двух-трех тыс. до 120 тыс. Естественно, что в лучшие места устремятся не только уроженцы этих краев, и поэтому в центральных и южных районах Крыма будет наблюдаться невиданный рост населения. В подобной ситуации неизбежны массовые конфликты татар с местными жителями и друг с другом. Практически весь полуостров станет зоной конфликтов.

Компромиссный вариант: разрешить свободное поселение татарам, претендующим по праву рождения на южную часть Крыма. В этом случае необходимо гарантированное (целевое) размещение минимального числа желающих, которое составит около 35% всех татар. Впрочем, и в этом случае возможны локальные конфликты.

Переселение татар должно регулироваться административно, что является цивилизованным способом социального управления. Другой вопрос, куда и кого “не пускать”. В настоящее время существуют две категории крымскотатарских переселенцев: одни мечтают вернуться “домой” — в родные места, где они сами или их родители жили до репатриации, другие желают обосноваться в лучшей части Крыма — в центральных и южных районах и в крупных городах. Встречая на своем пути множество административных препятствий, обе категории выступают более-менее единым “национальным фронтом”, под лозунгами “восстановления исторической справедливости” и “права коренного народа на свою территорию”. При этом на волне политических требований чаще “прорываются” те, кто стремится найти место получше. В конце концов, где-нибудь в районе Ялты или Симферополя исполком выделяет определенное количество земельных участков, которые занимают отнюдь не местные уроженцы; что же касается последних, то для них “историческая справедливость” так и остается невосстановленной. Поэтому в сложившейся ситуации наиболее оптимальным представляется “компромиссный” вариант.

Миграционная политика в Крыму должна преследовать основную цель: смягчить растущее социальное напряжение среди татар посредством минимального удовлетворения их потребностей в расселении. Это позволило бы также реализовать естественное стремление татарского этноса к урбанизации (не менее одной трети желающих переехать в родные края могли бы осесть в городах, что существенно разгрузило бы сельскую местность Крыма).

Расчет минимальной численности желающих жить в местах своего рождения показывает, что в селах ежегодно следует размещать целевым образом 20% от числа всех прибывающих татар, а в городах — 15%, при этом большая доля должна приходиться на южную часть полуострова — районы Бахчисарая, Симферополя, Севастополя и Южного берега. Здесь распределение гарантированных мест в сельских районах должно составлять: в Бахчисарайском — 5% от числа всех приезжающих в Крым татар, на Южном берегу — 9%, в селах, подчиненных Севастополю — 2%. Что касается городского размещения, то 3% татар нужно предоставить гарантию попасть в Бахчисарай, 5% — на южнобережье (в том числе в Ялту и Гурзуф), 2% — в Евпаторию, 1,7% — в Симферополь и менее 1% — в Севастополь. Таким образом, рост населения будет находиться под контролем и, что самое главное, удастся устранить причины массовых волнений.

В.В. Степанов

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET