Бессмертие мастера

15.03.201313:42

Девлет Гирай I, Синан и Хан-Джами

Шел 1552 год. Жители Кезлева вот уже несколько месяцев ожидали корабль из Стамбула, на котором должен был прибыть известный архитектор Хаджа Синан ибн Абдулменнан. Слава о нем как о великом мастере,

воплощающем дивную красоту в камне, распространилась далеко за пределами разраставшейся из года в год империи Османов. И вот теперь, по приглашению крымского хана Девлета Гирая I-го, великий зодчий заложит и на крымской земле одно из своих великолепных творений – большую ханскую соборную мечеть.

Проект ханской мечети крымский хан заказал Хаджи Синану еще год назад в Стамбуле. Девлет Гирай пожелал, чтобы соборная мечеть возвышалась непременно в восточной части города и была хорошо видна как с моря, так и с берега, а точнее, со стороны главных ворот города-крепости Одун-Базар къапусы, через которые пребывали в город гости и важные лица государства.

Вот уже несколько недель сам хан находился в своей кезлевской резиденции и был вполне доволен тем, что выбрал именно этот город для столь грандиозного по тем временам проекта. Ведь Кезлев уже был не провинциальным городком, а крупным торговым центром. Именно этот приморский город виделся хану вторым Стамбулом. Он даже всерьез задумался о том, чтобы перенести сюда столицу своего государства, поскольку Бахчисарай становился тесен.

Но эту новость неодобрительно восприняли духовенство и бейская верхушка. Однако не их мнение повлияло на хана отказаться от своих намерений. Решающую роль сыграли женщины из ханского дома – мать и старшая жена, к чьим словам Девлет Гирай прислушался. Мать хана, почтенная дама, для которой нарочно был утвержден титул анабеим, Нурум-Султан из знатного тюркского рода Мангыт, прямо заявила сыну – еще рано идти наперекор суждениям главного муфтия, так как он всегда найдет нужные слова, чтобы восстановить подданных против действий хана. А старшая жена Айше-Фатьма Султан из благородного адыгского рода Бесленей, отговаривала мужа вступать в конфликт с бейской верхушкой. Она напомнила мужу, как ровно год назад, когда Девлет Гирай взошел на ханский престол, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы усмирить и объединить все бейские роды Крыма. Тогда, не без участия мудрой матери и умной жены, в ход была пущена дипломатия. Безусловно, хан мог настоять на своем решении – провозгласить Кезлев столицей ханства и Диван, пусть даже против воли, поддержал бы его указ. Но слова обеих женщин оказались убедительнее. Да и сам он хорошо понимал, что еще не наступило время, когда его авторитет будет превыше всех амбиций первых лиц государства. К тому же в ближайшее время готовился военный поход в Хаджи-Тархан и следовало беречь не только силы, но и заручится поддержкой влиятельных беев и мурз. Поэтому глава государства принял другое решение, против которого никто не посмел возразить. Отныне в Кезлеве будет заложена величественная мечеть, в которой его наследники из рода Гираев официально будут принимать титул Падишаха двух материков и именовать себя в официальных документах «Великим ханом Великой Орды и Великого Юрта, Дешт-и-Кыпчака…».

По задумке Девлета Гирая после получения в Стамбуле халифского благословения на правление, будущей властитель должен прибывать в Кезлев, и тут в новой соборной мечети после праздничного молебна, в торжественной обстановке с соблюдением всех традиций, огласить подданным свои права на власть. Более того, Девлет Гирай уже сейчас заказал специально для мечети особую бархатную книгу. В ней, после принятия высокого титула новоиспеченный хан должен будет ставить свою персональную подпись – тугру. И только после этой процедуры он мог отправляться в столицу ханства – Бахчисарай, чтобы там в главной резиденции взойти на престол и править своей страной.

И действительно, где, как ни в богатом и процветающем Кезлеве с десятитысячным населением, следует возводить главную мечеть! Ведь преимущества этого города – самый крупный в западном Крыму порт, и окружающие его хлебородные степи.

С востока крепость окружали десятки ветряных мельниц, а в гавани на рейде собиралось до нескольких сот судов и легких купеческих фелюг, между которыми сновали небольшие рыбацкие лодки. Из Османской империи, Средиземноморья и даже из таких далеких городов как Данциг и Рига сюда регулярно привозили: дорогие ткани, парфюмерию, экзотические фрукты, оливки, кофе, пряности, фарфор, которые потом распространялись по всей стране Гираев. А увозили отсюда стальные ножи, кожу тончайшей выделки из столичного Бахчисарая, соль из Ор-Капы, шерстяные бурки, верблюжий войлок, масло и зерно из ногайской степи, мед и табак из южной и горной части страны, вяленую рыбу и многое другое.

Кроме того, Кезлев славился своими ремесленниками, которые занимали восточную и юго-восточную окраину города. Здесь были кузнечные, слесарные, обувные, шорные, лудильные, жестяные и столярные мастерские обслуживающие кезлевцев и ближайшие деревни. Тогда как в южной, западной и северной части города расположились жилые кварталы, напоминавшие паутину из множества ломаных улочек, переулков, маленьких площадей и многочисленных тупиков. Тут были многочисленные кофейни, купеческие лавки, более десятка постоялых дворов.

В отличие от большинства европейских городов того времени, Кезлев, впрочем как и остальные города ханства, бесперебойно снабжался водой из глубоких колодцев, находившихся в его северо-западной части. Благодаря системе кяризов – подземных водоразборных галерей и проложенных в них керамических труб – вода поступала сначала в резервуары-бассейны, а затем подавалась в мечети, бани, фонтаны, постоялые дворы и дома горожан.

Наконец ожидаемый гость прибыл. Это был крепкого телосложения мужчина высокого роста с живым, острым взглядом и седеющей бородой. Одет он был просто: в длинный халат и высокую белую чалму, которую носили паломники свершившие хадж в Мекку. Кезлевцы с любопытством разглядывали прибывшего архитектора. Они ожидали увидеть стареющего вельможу, которому уже исполнилось 62 года, а увидели полного сил солидного мужчину.

Синан бодро сошел на берег, огляделся, и, не замечая толпу зевак, остановил взгляд на большой площади прямо напротив порта. Он видел на этом месте купольное сооружение, непременно с двумя минаретами, которое хорошо будет видно с моря, несмотря на высокие крепостные стены.

С первых дней пребывания зодчего в Кезлеве хан предоставил Синану полную свободу действий. Девлет Гирай одобрил проект новой мечети, композиция которой должна была быть выстроена по принципу нарастания объемов, чтобы она своим силуэтом напоминала стамбульскую Айя-Софию. Дело оставалось за местом, на которое архитектор так же получил одобрение хана. Богоугодный замысел был освещен шейхом из ордена Мевлеви, и вскоре Синан с энтузиазмом приступил к строительству, своего 77-го по счету творения.

Работа закипела. Ежедневно на повозках подвозили камень–ракушечник из местных каменоломен, уже был заложен фундамент, но Синан все еще пребывал в раздумьях. Скопировать Айя-Софию было делом нехитрым, но он стремился к новым решениям и приемам в архитектуре здания. Кезлевцы часто видели задумчивого Синана бродившего одного, а иногда с одним из своих учеников (возможно, это уже был Седефкар Мехмет Ага), по улицам города. Он осматривал старые мечети, делал зарисовки, но чаще всего его внимание привлекал монументальный текие дервишей Мевлеви, выстроенный еще в XV веке. И вскоре решение было найдено. На чертежах новой соборной мечети появились схожие с текие стрельчатые проемы: похожий в плане квадрат, двойные срезы углов, тот же купол на сферических парусах. Композиция строилась на постепенном нарастании объемов кверху.

Непринужденно соединив архитектурные формы Византии и Востока, Синан создал на чертежах сооружение, исключительное по изяществу и простоте. Вот теперь он был доволен, и работа пошла быстрей. По традиции была сконструирована миниатюрная модель мечети и отправлена на одобрение к Девлету Гираю в Бахчисарай. Хан пришел в восторг и даже повысил жалование Синану.

Однако через некоторое время в Кезлев к Синану пожаловал гонец от османского султана с просьбой возвратиться в Стамбул и достроить заложенную еще в 1550 году мечеть Сулеймание. Но архитектор медлил. Ему не хотелось прерывать начавшееся в Кезлеве строительство. К тому же стены уже были выведены, и оставалась самая ответственная работа – 11-метровой центральный купол, который должен был возлежать на парусах и арках, точно так же как на Айа-Софии…

Но султан был непреклонен, он повторно прислал гонца, напомнив зодчему, что один строптивец (и тоже, кстати, архитектор) был казнен за слишком медленное исполнение приказа…

Что ж, ничего не оставалось, как подчиниться. Зодчий, правда, рассчитывал со временем вернуться в Кезлев и завершить начатое дело, но этому не суждено было сбыться. Ханскую мечеть строго по чертежам автора достраивали ученики Синана, и в 1562 году (а по другим данным, в 1564-м) она была освящена. Результат превзошел ожидания!

P.S.

Творение Хаджи Синана в Кезлеве – Хан-Джами украшает город и сегодня. Но если ссылаться на ряд исследователей, это была не единственная и даже не первая мечеть, выстроенная османским архитектором в Крыму. В другом крупном центре ханства – Кефе уже была мечеть Синана – Селимие, датированная 1522 годом. Конечно же, пребывание в ханстве Синана в 1522 году всего лишь гипотеза, но вполне допустимая. Несмотря на то, что кефинская мечеть не значится в списке сооружений Ходжи Синана, существуют убедительные доводы в пользу того, что именно он мог быть ее автором, а это значит, что Селимие в Кефе – один из первых архитектурных опытов Синана.

Гульнара Абдулаева

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET