Продолжение
29 июня 1627 года Джанибек Гирай в очередной раз занял ханский трон.
Прежде чем перейти к продолжению исторических событий в государстве Гираев и к миссии русских посланников, остановимся на личности Джанибека Гирая, которой приходился предыдущему крымскому хану Мухаммеду Гираю двоюродным дядей. Обоих Гираев Мухаммеда и Джанибека враждовавших между собой объединял общий предок знаменитый Девлет Гирай I.
Отец Джанибека Шакай Мубарек Гирай султан, один из многочисленных сыновей Девлета Гирая I, погиб в военном походе когда его сыновья Джанибек и Девлет были еще совсем юными. Тогда их мать, из княжеского черкесского рода Бесленей, вышла замуж за брата мужа Фетха Гирая, в 1596 году ставшего крымским ханом. Но спустя год после его гибели, опасаясь за жизни своих детей, уехала в Черкесию к родителям. Вернулась она в Бахчисарай только после смерти хана Гази Гирая по приглашению нового хана Селямета Гирая, родного брата двух ее предыдущих мужей. А вскоре согласилась стать и его супругой. К тому времени ее старший сын Джанибек Гирай возмужал, и она приложила максимум усилий, чтобы Селямет Гирай объявил своего племянника калгой. Благодаря энергии этой удивительной женщине, после смерти ее третьего супруга, она сумела путем дипломатии и переговоров с главами бейской знати привести в 1610 году на ханский трон своего сына Джанибека, а на место калги – младшего сына Девлета Гирая.
На протяжении своего первого правления Джанибек принял участие в персидских походах Османской империи. Правда талантливым военачальником, в отличие от деда и отца, его нельзя было назвать. В военном деле он был весьма посредственен, его незначительные победы сменялись крупными поражениями. Кроме персидских военных кампаний он совершил и военный поход против польского короля.
Видимо, втянуть в новую войну с Речью Посполитой рассчитывали в Москве, так как Тарбееву были даны четкие инструкции, склонить хана Джанибека Гирая к противодействиям с поляками.
Итак, московские посланники во время дворцового переворота еще некоторое время оставались в Кырк-Ере. О них на время забыли. И если ранее они находились на государственном содержании и не испытывали ни в чем нужды, то в эти непростые для ханства недели московитам приходилось заботиться о своем пропитании самим. Тарбеев подробно сообщает своему царю, что им приходилось покупать «пшеницы в 15 золотых, а барана в 10 золотых, яловицу в 20 золотых и больше, а воду покупали ведро в два алтына. А лето, государь, в Крыме была засуха, хлеб и сена не родился».
Наконец, 3 июля Джанибек Гирай передал московитам, чтобы они возвращались «на Яшлавский стан».
Как только посланники вернулись в дом под Бахчисараем, они сразу же отправили к Джанибеку Гираю толмача с просьбой принять их. Но новому крымскому хану было не до московитов. По случаю своего очередного восшествия на престол он каждый день принимал своих приближенных. Даровал новые чины и должности, назначал жалование, словом, был занят перестановкой кадров.
Московиты хорошо понимали, что после таких изменений в ханстве им снова придется начинать переговоры с ханом и налаживать новые отношения с придворными. А смена правителя влекла за собой и новые расходы, так как теперь возле хана были и новые сановники, которые требовали и себе подарков из «казны». И их совершенно не заботило, что еще совсем недавно подарки из «казны» были розданы их предшественникам.
Наконец 19 июля Тарбееву сообщили, – Джанибек Гирай передал послу, что примет его. Но московит должен явиться во дворец не с пустыми руками, он обязан принести Великому хану сорок штук соболей, две шубы собольи, две шубы куньи.
Тарбеев начал было доказывать, что у него ничего этого нет, так как все было уже даровано предшественнику – хану Мухаммеду Гираю. Джанибек Гирай смилостивился и разрешил нести Тарбееву то, что тот был в состоянии купить на месте. А подарки для Османа агъи пришлось пообещать на будущее. В противном случае его предупредили, что хан его может не принять и не разрешить послать в Москву гонцов.
20 июля состоялся долгожданный прием посланников. И снова их провели в ханскую резиденцию. Через уютный и красивый внутренний дворик они поднялись по широкой лестнице на второй этаж в парадные покои. Через ряд помещений их провели в Посольский зал. Здесь в кругу своих сановников их уже ожидал Джанибек Гирай хан, о котором говорили, что он обладал тонкой натурой, был щедр, писал стихи и прозу.
На аудиенции, московские посланники, как и положено, от имени царя Михаила Федоровича поздравили Джанибека Гирая с восшествием на ханский трон и преподнесли подарки. Хан милостиво встретил московитов. После официальной части он пообещал Тарбееву, что отныне московские посланники будут жить, как гости, и относиться к ним будут соответственно. Посланники не упустили случая пожаловаться новому хану на хана Мухаммеда Гирая. Но как бы ни складывались личные отношения между родственниками, Джанибек прервал посланников и не дал им возможности высказываться в неодобрительном тоне о своем предшественнике. А вот переговорам относительно взаимоотношений Москвы и Бахчисарая обещал уделить особое внимание.
И уже 24 июля Джанибек Гирай был намерен послать своего гонца в Москву с извещением о своем восшествии на престол. Тарбеев осмелился попросить, чтобы крымский хан в своей грамоте велел московскому царю в сентябре прислать в Бахчисарай новых посланников с новой казной. Хан одобрил совет московита.
Видя расположение крымского хана, Степан Тарбеев повел речь о возможной поддержки со стороны Великого юрта в войне Московии против Речи Посполитой. Но хан после недолгой паузы ничего не ответил посланнику. Обменявшись еще несколькими протокольными фразами, Джанибек Гирай отпустил посланников домой.
Довольные исходом аудиенции, московиты уже на следующий день прислали во дворец «легкие» подарки калге-султану.
А уже 22 июля в ханской канцелярии было готово послание в Москву. Ханский ярлык содержал не только извещение о восшествии на престол нового хана Великого юрта Джанибека Гирая, но и напоминание о старинных «обычных подарках» себе, своим родственникам и приближенным. Далее крымский хан просил царя унять донских казаков от разбоев, а также схватить и выдать ему бывшего калгу Шагина Гирая. А в случае ненеисполнения этого требования грозил вторгнуться в пределы Московского княжества.
По традиции к письму прилагался перечень имен тех людей, которым московский царь должен был прислать «подарки». Эти подношения составляли обязательную «казну», ежегодно присылаемую из Москвы в Бахчисарай. Более того, в послании подробно излагалось, кому и что московский правитель должен был прислать. Делалось это, чтобы избежать путаницы и недоразумений. Недавним примером послужил инцидент с сыном бывшего хана Мухаммеда Гирая, о котором совсем забыли в Москве.
На следующий день документы были доставлены в дом, где жили московские посланники, для того, чтобы толмачи переписали список имен тех, кому непременно полагались «подарки».
Первое место в перечне занимала валиде или анабеим крымского хана. Это была старшая сестра Джанибека Гирая Халиме Султан Ханым, супруга Азамата Ширинского. К тому времени мать крымского хана уже умерла. Далее следовали ханские жены, чьи имена были записаны согласно их статусу: ханша Зелиха Султан Ханым, ханша Халиме Султан Ханым, ханша Невхархан Султан Ханым, а вот имя четвертой не указали, однако она была упомянута. Следом за четвертой женой следовала еще одна сестра хана Фатма Султан Ханым. Потом записан был ханский сын принц Мухаммед Гирай и дочь Бек-Султан Ханым.
Дальше по списку шли три супруги калги, одна супруга нур-эд-дина, братья нур-эд-дина (ханские сыновья) Мубарек Гирай султан, Ислам Гирай султан, Сафа Гирай султан, Мехмед Гирай султан.
Отдельный список содержал имена ближайших сановников: Алгазы агъа (вероятно, визирь), Азамат бей Ширинской, Мустафа бей Сулешов, некий приближенный хана Мурзаш мурза. Кутлуш бей Куликоков, глава капы-кулу, казначей Музафер агъа, главный конюший Зени Кара агъа, ханский «дворецкий» Шебан агъа, советник калги и др.
Третий, четвертый и пятый список включал в себя имена беев, мурз, духовных лиц, наставников крымских принцев – аталыков, их детей, служащих гарема, людей занимавших должности при крымском дворе. Словом, никто не был обойден вниманием.
Как считал Тарбеев, отношение Московии с новым Крымским ханом складывались неплохо. Его огорчало только одно: Джанибек Гирай игнорировал вопрос о войне с Речью Посполитой.
Московский посланник Степан Тарбеев еще раз предпринял попытку продолжить через ханских людей разговор относительно войны с Польшей. Для убедительности он даже припомнил так называемые смутные времена, когда поляки едва не захватили власть в Московии. Но Джанибек Гирай хранил молчание относительно военных действий со своим союзником польским королем. А спустя несколько лет и подавно поддержал поляков в Смоленской войне против Московии.
Подготовила Гульнара Абдулаева
