Уже в эпоху позднего Средневековья и Нового времени в Крыму процветали, соблюдая этикет, оберегая и сохраняя свои вековые обычаи и законы, цеховые союзы. Они представляли собой объединения городских ремесленников одной или нескольких специальностей.
Их традиции были сильны и жизнеспособны. Каждый цех занимал определенный городской квартал, где мастера жили, производили изделия и тут же в лавках при мастерской их продавали. Цех жил довольно изолированно и имел даже свои места отдыха.
С глубокой старины городские ремесленные организации Крымского ханства подчинялись цеховым уставам – сулеф-намэ. В этих уставах была четко расписана иерархия, которой строго придерживались. Высшим должностным лицом, головой всех ремесленников города являлся наиб. Как правило, это почетное звание он получал по наследству. У наиба был помощник сер-чешме. Большими полномочиями обладали цеховые старшины или главные мастера – уста-баши. Это была высокая и почетная должность, заслужить которую было не так просто. Далее, согласно иерархии, следовал главный подмастерья усталар или къалфа-баши. Ему помогал второй подмастерья или глава молодых учеников – игит-баши. Ну а самую последнюю ступень занимали ученики – шекирт. В среде ремесленников были люди, которые выполняли функции своеобразных смотрителей и выявляли нарушителей устава, называли их чауши.
Уста-баши и игит-баши руководили приемом учеников и посвящением их в мастера, регулировали размеры производства и цены на продукцию. Все цеха представляли собой наследственную касту и имели многовековую историю. И если же ученик, а тем более подмастерья, хотел поменять профессию своих предков на новую, то ему приходилось сталкиваться с большими трудностями.
У каждого из цехов был свой покровитель – ангел, так называемый пир. К примеру, считалось, что Джибрил покровительствовал пекарям и поварам. Пророк Дауд заботился о кузнецах, пророк Ибраим – о строителях, пророк Идрис – о ткачах и т. д.
Подростка начинали приобщать к ремесленному сословию с 10-11 лет. Отныне он отличался от сверстников тем, что звался шекирдом – и это была первая ступень в восхождении к вершинам мастерства и признания. Работал такой ученик небесплатно – ему гарантировалось место за общим обеденным столом рядом с остальными работниками мастерской и самим хозяином. Одним словом, мастер брал на себя заботу о подростке, о его духовном и профессиональном развитии.
Быт мастерской не менялся веками, то есть сохранял патриархальные черты. Отношения были почти семейными, вплоть до того, что накануне пятницы хозяин раздавал своим малолетним помощникам деньги на гостинцы, а более взрослым – материал, из которого они сами могли изготовить что-либо, годившееся на продажу. По вечерам мальчиков отпускали домой с тем, чтобы утром они были на месте к открытию мастерской. Длилось такое обучение три года.
Но этот срок мог и удлиниться – пока мастер не сочтет шекирда готовым представить свою искусность на суд Совета мастеров. Но бывало, что подросток оказывался необычайно способным, и тогда его уменья оценивали до истечения установленного срока. Собравшиеся на Совете рассматривали готовое изделие и если оно соответствовало норме, то ученик переходил в подмастерья къалфы и начинал получать определенное жалованье.
Къалфа крымских цехов оберегался рядом узаконенных прав. Он, так же как и ученик, должен был служить уста-баши три года, после чего его ждали испытания у своего же мастера. И лишь при благополучном исходе он снова представал перед Советом мастеров, во главе которого восседали уста-баши соответствующего цеха. По решению Совета къалфа переходил в мастера. Но этот переход был не полным. Несмотря на то, что он мог открыть собственное дело, он не имел право содержать в своей мастерской или лавке учеников или иных помощников. Для того, чтобы стать воспитателем, требовалось пройти еще одно просвещение теперь уже в торжественной обстановке на почитаемом среди ремесленного сословия празднике Реван. А пока новый мастер считался непосвященным, ревансыз.
Этот праздник случался нечасто – лишь тогда, когда с точки зрения уста-башей накапливалось достаточное число мастеров, не прошедших окончательного посвящения. Бывало, что это ожидание могло затянуться на 20 и более лет. Очевидно, таким образом сохранялся баланс между спросом и предложением квалифицированной рабочей силы.
Придерживаясь старинных традиций, главы ремесленных сословий с особым почтением относились к одному из самых ярких праздников крымских татар эпохи Крымского ханства – торжественному дню посвящения в мастера. Реван буквально означал «ищущий высшего звания». На это торжество своим долгом считали прийти мастеровые всех цехов города, близлежащих сел и, конечно же, горожане, всех сословий. Этот праздник-экзамен был итогом длительного учения и признания мастерства.
К Ревану готовились за несколько недель. Праздник готовили будущие уста-баши. Именно они собирали средства, организовывали угощение для гостей, приглашали музыкантов. На празднество шло около 10 барашков от каждого цеха, шились традиционные шелковые передники – пештималы и закупались платки для подарков.
Торжество начиналось в городе, где сооружался по этому случаю либо праздничный навес, либо выбиралось помещение одинаково называемое селямлык. Перед входом выстраивались будущие мастера, которые встречали почетных гостей. На них, кроме обычной одежды, были передники – пештималы, повязанные пока наискось через правое плечо к левому бедру. Последним в селямлык являлся мулла. Он читал молитву, обращенную к святым покровителям ремесел, и только потом все отправлялись за город, к реке, где и должно было происходить главное действие. Туда с почетом везли только наиба, остальные шли пешком. Это было многолюдное и красочное шествие возглавляемое музыкантами. Здесь гостей угощали кофе, и только после обеда начиналась торжественная часть посвящения. На центральное место усаживался городской наиб, на левой, почетной, стороне от него располагались уста-баши земледельцев, башмачников и так далее до наименее почетного банщика всего 36 старейшин. Справа ряд начинался с уста-баши кожевенного цеха, затем по убывающей усаживались цирюльники, ткачи и так далее до двух представителей «полуремесел» – костоправов и повивальных бабок. Таким образом, были представлены все 72 ремесла. Тут же стояли знаменосцы, каждый со своим цеховым санджаком-знаменем. Будущие уста-баши стояли в том же порядке, стройными рядами.
После всеобщего молебна, который громко читал сер-чешме, из строя мастеров поочередно выходил один. Он подходил к наибу и отвечал на ряд традиционных вопросов, после этой церемонии сер-чешмэ шептал испытуемому на ухо древний традиционный завет: «Никогда не закрывай своей двери, никогда не открывай чужой и работай столько, сколько достаточно для твоей жизни». После этого давал знак к целованию руки у наиба, а последний в свою очередь опоясывал мастера передником пештималом. Следом за первым следовали и все остальные.
По окончании этой довольно долгой церемонии мулла громко читал молитву, после которой каждый из бывших кандидатов считался уже полноправным мастером – реванлы.
Празднество продолжалось несколько дней. Устраивались скачки, борьба-куреш и танцы.
После окончания праздника мастер уста-баши обладал всеми правами хозяина мастерской. Одновременно он обязывался строго соблюдать многочисленные правила цехового устава. Высокий статус мастера, например, подчеркивался тем, что ему запрещалось выходить из помещения мастерской или лавки в рабочей одежде, даже в переднике. Замеченный в этом нарушении мастер наказывался штрафом и закрытием мастерской на три дня. Ну а если клиент жаловался на некачественность изделия, то уста-баши, стоявшие на страже доброй славы цеха и его мастеров, могли лишить виновного звания мастера.
Ремесленники пользовались не только большим уважением среди горожан, но и умели это уважение поддерживать. Очевидно, высокому статусу мастера содействовало и искусственное сдерживание роста квалифицированной рабочей силы, поскольку такое «перепроизводство» могло бы привести к снижению качества изделия. Поэтому в Бахчисарае, к примеру, на 374 мастеров приходилось всего 165 подмастерьев – кандидатов на столь высокое звание.
Гульнара Абдулаева
