Ибраим Халил-огълу родился в 1915 г. в деревне Эски-Юрт Бахчисарайского района.
Ныне эта деревня влилась в состав Бахчисарая. Отец Ибраима-агъа был фаэтонджи, т.е. являлся извозчиком. Отсюда собственно и происхождение фамилии.
Мать Салие-апте была домохозяйкой. В семье было четверо детей. Ибраим-агъа окончил ФЗУ, получил специальность сварщика. После этого он стал работать в Керчи. В дальнейшем также работал по специальности в Акъ-Яре. Перед армией окончил курсы водителя и получил специальность шофера. В 1936 г. был призван в ряды Советской армии. Демобилизовался в конце 1938 г. Повторно был призван в конце 1939 года, в связи с началом Финской кампании. Но в боевых действиях участие резервисты не принимали. В конце 1940 года был демобилизован. Началась Великая Отечественная война. Ибраим-агъа был призван в армию. Был командиром отделения автоколонны в Севастополе. С января 1942г. – по июль 1942г. проходил службу в 35 береговой батарее первого отдельного артиллерийского дивизиона береговой обороны. Ему приходилось под бесконечными бомбежками и артобстрелами перевозить раненых бойцов, продукты питания и артиллерийские снаряды. В середине июля после героической обороны города войскам пришлось отступить. И все отступали, кто как мог. Только командование эвакуировало себя на Кавказ своевременно. Об этом имеется масса обличительной литературы. В мае 1944г. Ибраим-агъа присоединился к наступающим на Севастополь советским войскам. После освобождения города его вызывает командир Лещенко и за хорошую службу дает трехдневное увольнение, чтобы навестить семью. Он приезжает домой, а в деревне расположились части НКВД, якобы для помощи в восстановительных работах.
18 мая рано утром началась депортация крымскотатарского народа. Солдаты ворвались в дом краснофлотца и стали зачитывать Указ о выселении! Ибраим-агъа не поверил указу и стал драться и защищать семью! Жена его, держа семимесячного ребенка на руках, потеряла сознание. Он кричал: “Как это так, я только с передовой, а вы выселяете мою семью?!“ Увы, он тогда и представить себе не мог, каким может быть подлым это коммунистическое государство! Всех их погрузили на машину и повезли к железной дороге. Забегая вперед, скажем, что только через много лет он узнал, что командир Лещенко поступил с ним благородно. Зная, что наш народ выселяют, он отпустил Ибраима-агъа, чтобы на момент выселения он был с семьей.
В Узбекистане их поселили на станции Стретенька, а потом они сумели перебраться в г. Беговат. Из-за постоянного ношения тельняшки, Ибраиму-агъа в городе в шутку дали прозвище “Балтика”, и по этому прозвищу его знал весь город. Их семимесячный ребенок из-за нечеловеческих условий переезда скончался. Сам Ибраим-агъа постоянно работал в таксомоторном парке на маршрутках и автобусах. Проработал там свыше сорока лет.
Как то в начале 70-х годов племянник Ибраима-агъа Аблямит решил съездить с другом в Крым, чтобы посмотреть свою родину. Они прибыли в Симферополь, наняли такси и поехали в Бахчисарай. В дороге говорили на родном языке. Шофер задал им вопрос, не татары ли они случайно. Они ответили, что те самые и есть. Шофер рассказал им, что во время обороны Севастополя с ним вместе в части служил его друг, крымский татарин Ибраим Файтонджиев и что он не знает, жив ли он сейчас. На мгновение в салоне машины воцарилась тишина. А потом Аблямит, удивленный, воскликнул: “Так это же мой дядя!“ Шофер (а его звали Аркадий) резко вырулил вправо на обочину дороги и остановил машину. От удивления он вначале потерял дар речи, а потом закричал: “Жив мой друг Ибраим, жив!” И у него брызнули слезы из глаз! По приезде в Бахчисарай начались долгожданные распросы. Шофер дал Аблямиту адрес в Севастополе комиссара 35 батареи капитана первого ранга Сунгуряна Арама Мисаковича. По возвращении из Крыма Аблямит дал полную информацию Ибраиму-агъа. Тот, в свою очередь, незамедлительно берет отпуск и летит на встречу с однополчанами в Крым. Встреча была необычной. Море слез, воспоминания, посещение мест, где они воевали… Капитан Сунгурян, работая в музее панорамы обороны Севастополя, собирает все материалы об участии Ибраима-агъа в обороне Севастополя и помещает в музее защитников города. В те времена была установлена добрая традиция каждый год собираться всем участникам обороны Севастополя и праздновать День Победы. В этом отношении Ибраиму-агъа по месту работы всегда содействовали и даже материально помогали съездить на встречу однополчан. Благодаря капитану Сунгуряну, его фотография постоянно висела в музее обороны Севастополя. А ведь до встречи с однополчанами он числился для них без вести пропавшим. Об этом свидетельствует список из книги памяти, опубликованный в газете “Слава труду” Бахчисарайского района. В этом списке под номером 333 он числится, как без вести пропавший. Ибраим-агъа прожил долгую жизнь и вырастил шестерых детей. Судьба нашего героя неразрывно связана с темой защиты своей Родины. Даже первый ребенок, родился у них на чужбине 9 мая 1945 года! И вначале они хотели девочку назвать именем Победа, но потом все же назвали Майре. И сегодня дети гордятся тем, что их отец является защитником города-героя Севастополя, и его фамилия была увековечена на доске почета в музее на Сапун-горе. Ибраим-агъа был единственным свидетелем самопроизвольного взрыва башни 35 батареи, когда погиб весь состав. Он в это время подвозил туда снаряды. Трое артиллеристов скончались у него на руках. Когда был установлен памятный обелиск погибшим, он заметил, что там отсутствует фамилия командира корректировщика Першина. Его посчитали без вести пропавшим. Но Ибраим-агъа дал сведения, что Першин тоже был в это время в башне, и его имя увековечили на памятном обелиске. Вместе со своим другом старшиной Поповым он был представлен к награде Ордену Красной Звезды. Им выдали документы о награждении, а ордена обещали выдать несколько позже. Уже после войны его друг Попов, проживавший в Ангрене, сообщил Ибраиму-агъа, что он получил орден в военкомате и чтобы он сделал то же самое. Но когда Ибраим-агъа пошел в военкомат, ему ничего не выдали и более того забрали документ, свидетельствующий о награждении. В одну из поездок на встречу с друзьями Ибраим-агъа взял с собой и спутницу жизни Мумине. Она, в свою очередь, задала там вопрос, почему ее мужу не выдали орден. Ей виновато ответили, что был дан указ депортированным не выдавать.
Ибраим-агъа скончался в 2002 году. Однажды сын Асан съездил в Севастополь, чтобы посетить славные места, где воевал его отец, обороняя город-герой. И каково же было его удивление, когда он не обнаружил фамилии и фотографии отца на доске почета в музее боевой славы. На его вопрос о причине снятия документа, ему был дан ответ, что экспозиция обновляется, и на ней устанавливаются документы, ранее не экспонировавшиеся.
А теперь отвлечемся и подискутируем на другую тему. Я не зря так подробно останавливался на первых встречах друзей однополчан! Сколько было пролито слез при воспоминаниях о былых ратных подвигах! Сколько было проведено бессонных ночей, когда вспоминали яркие эпизоды их боевой жизни! Какие они были теплые и задушевные. Здесь никто не делил друг друга по национальному признаку. И это было совсем недавно, в середине 70-х годов, когда герой нашего рассказа ездил на встречи с друзьями однополчанами.
А теперь, уважаемый читатель, вернемся в современный Крым. Уже не осталось в руководстве автономии никого из тех, кто нюхал запах пороха и прошел дорогами войны. И вот это новоявленное следующее поколение чиновников задалось целью посеять рознь между народами, вытащив из заначки покрытой плесенью метод создания образа врага из нашего народа, начинают устраивать ревизию прошедших событий истории и создают нам здесь новый, им угодный мир. Начинают устраивать в Крыму мемориалы, чтобы представить наш народ в образе врага и дестабилизатора нынешней обстановки в Крыму. Налицо резко негативное отношение власти к нашему народу даже по сравнению с 90-ми годами. И это при том, что за последние 15-20 лет не найдено никаких новых исторических документов, позволявших относиться к нам с каким-то недоверием. Как говорится, проблема высосана из пальца. Об этом свидетельствует дискриминационное отношение к крымскотатарскому народу.