Наш небольшой домик расположен на окраине Акъмесджита, в большом крымскотатарском массиве. Здесь нет асфальтированных дорог, только недавно местные жители сделали свои улицы светлыми. Стало лучше. Каждый старается обустроить кто еще дом, кто уже двор. Спустя двадцать лет, многие закончили стройку, облагораживают двор: ставят заборы, сажают, белят деревья, красят ворота. Чисто и аккуратно, как у нас принято. Но не все, конечно, справились с трудной задачей постройки жилищ по разным причинам.
Наша улица небольшая, 14 домов, дальше – обрыв. Живем на возвышенности, когда-то здесь было кукурузное поле. Ниже растут одиночные сосны. Наш массив растянут вдоль части бахчисарайской трассы. Правее пролегает железная дорога, откуда до нас доносятся звуки движущегося железнодорожного транспорта.
Будучи еще ребенком, я садилась на маленький стульчик и выглядывала электрички, и все время мне казалось, что на одной из них едет к нам тетя с Эски-Къырыма. Тогда я не понимала, что теоретически первая крымская столица в той стороне находиться не может. Мне и не хотелось этого понимать, ведь я все время, услышав доносящийся звон поездов, ждала своих сестренок в гости.
Нас всегда воспитывали любить Родину, рассказывали о депортации, о грязных скотских вагонах и долгой дороге крымскотатарского народа в неизвестность. Проходило время… Все эти рассказы так глубоко засели в глубине, что я стала ненавидеть эти поезда, электрички. Родственников уже оттуда не ждала. Длинные полосы железных дорог нагоняли на меня страх. Та ужасающая картина, которую нарисовали для моего народа, всегда всплывала перед глазами. Я никогда не понимала, почему так сложилось, в чем были виноваты женщины, старики и дети, да и те наши, кто воевал за советскую власть.
Помню, что каждое 18 мая я сажала на коленки маленькую сестричку и рассказывала ей о выселении целого народа, ее народа. Теперь она тоже большая, и засыпаем мы вместе в одной комнате, и каждую ночь, когда доносятся звуки быстро движущегося поезда или электрички, я со страхом смотрю на нее, мы опускаем глаза, и каждая думает о своем. Над узбекскими паласами дрожит люстра, я беру любимую книгу «Крым – любовь и боль моя» Адиле Эмировой, читаю про Гурзуф и воспоминания в депортации. Закрываю глаза и прошу Аллаха простить мой народ за все и помочь ему в это нелегкое время.
Наши дома лучше, семьи больше, родственные связи крепче, по славной улице Яшлыкъ бегает крымскотатарская ребетня, слышен детский смех и запах еды, приготовленной на костре, и только иногда доносится этот страшный звон быстро движущего железнодорожного транспорта, когда-то унесшего весь мой народ…