Тимур Пулатов
Продолжение, начало в №№7,8
Уже с середины 90-х годов прошлого столетия с молчаливого одобрения, а затем и с помощью Русской Православной церкви начался перелом в оценке роли и идей восточных добровольцев и самого понятия коллаборационизм во Второй мировой войне.
Российские историки, православные публицисты стали активно применять в своих исследованиях о коллаборационизме такие оценки, как «русские, оставшиеся без отечества», «проклятый солдат» и в полемике о том, солдаты они или каратели, утверждали, что добровольцы – это солдаты, сражавшееся за русский народ с тиранией Сталина.
Проитерей Московского Патриархата Г. Митрофанов в моральной реабилитации восточных добровольцев пошел еще дальше. В своей книге «Трагедия России. Запретные темы истории XX века» сделал попытку объявить патриотом России самую казалось бы спорную и одиозную фигуру среди коллаборационистов – генерала А. Власова, чем заслужил похвалу от Первоиерарха Русской Православной церкви зарубежья митрополита Илариона.
Своим критикам, заявлявшим о предательской роли коллаборационизма, иерархи напоминали евангельское: «Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христово», переводя спор в плоскость морального сострадания и прощения.
На волне общественного осуждения цареубийства, истребления духовенства и казачества большевиками вступивший на патриарший престол в феврале 2009 года Кирилл в одной из своих проповедей заявил: «Я принял решение взять под особое патриаршее водительство казачество России… Сегодня церковь должна тесно взаимодействовать с казаками».
Из всего написанного за эти годы с позиций идейной трактовки мотивов и целей восточных добровольцев, наиболее ценной, на мой взгляд, является работа Вадима Махно «Казачьи войска 3-го Рейха», изданная в Крыму в 2012 году. И уже сам подзаголовок книги: «Справочник военного коллаборационизма российского казачества во 2-ой Мировой войне» предполагает, что труд Б. Махно не дает никаких оценочных суждений типа: предатели-коллаборационисты или обманутые солдаты, жертвы ли обеих враждующих сторон – нацистов и большевиков… Лишь сухие цифры, названия отрядов, имена казачьих атаманов и генералов, расположение воинских частей, количество погибших. И знакомые названия – Феодосия, Симферополь, Алушта, Джанкой, Севастополь, когда вчитываешься в главу книги «Русское казачество Крыма».
Как отмечалось мною выше, местные жители полуострова – украинцы, крымские татары, армяне служили добровольцами преимущественно во вспомогательных отрадах «ХИВИ» и «ШУМА» под общим началом немецкого генерала Г. фон-Панвица, командовавшего Казачьим соединением «Феодосия», за что казаки провозгласили его походным атаманом. Впоследствии он был казнен вместе с Султан Клыч Гиреем в Лефортовской тюрьме Москвы.
Из всех сотен тысяч граждан СССР, перешедших воевать на сторону немцев, гитлеровское командование, руководствуясь расовой теорией, доверяло лишь казакам-добровольцам, считая их потомками остготов, арийцами, не имеющими ничего общего с русскими. Из казаков и крымцев, имеющих готские корни, немцы создавали объединенные отряды. Но в силу причин – религиозных, этических (казаки пьянствовали, посещали публичные дома и находились на жалованье) между ними и крымскими татарами часто возникали конфликты. И как отмечает в своем исследовании В. Махно, уже в 1943 году из объединенных крымскотатарских и казацких отрядов началось массовое дезертирство крымцев и переход их к партизанам. Из Джанкойского батальона все 220 крымских татар во главе с командиром, майором Рагимовым, ушли к партизанам, а казаки остались служить немцам.
В. Махно пишет: «После перехода к партизанам, большие потери понесли татарские батальоны в связи с немецкими чистками. Татар разоружали, расстреливали, заключали в концлагеря…». Далее: «При обороне станции Ислам-Терек в Алуштинском, Белгородском, Феодосийском вспомогательных батальонах «ШУМА» из оставшихся 1500 человек, 800 татар сдались Красной Армии, а казаков, как и власовцев, не желая брать в плен, красноармейцы расстреливали, как предателей». Это те 800 крымцев, оставшихся из общего числа 5 тысяч добровольцев – крымских татар, которые, по моим подсчетам, служили в первые годы войны в «ХИВИ» и «ШУМА». И, похоже, к 1943 году у крымскотатарских добровольцев наступило отрезвление. Пришло массовое понимание того, что выступив против большевиков, они попали в услужение не менее жестокому и бесчеловечному режиму – гитлеровскому. И рассказ немецкого майора, приведенный в книге В. Махно, лишний раз подтверждает трагизм ситуации, в которую попали крымские татары: «В начале февраля 1943 года казачий полк предпринял карательную операцию против партизан. Перед самой операцией, произошло небольшое осложнение: стоявший на левом фланге моего полка татарский батальон перестрелял своих командиров и перешел на сторону партизан. Мы открыли огонь по этому батальону, перестреляли около 80 татар, взяв в плен 23 человека. По моему приказу расстреляли их на месте».
Архиепископ Кирилл, взявший казаков под особое патриаршее воительство, сформулировал отношение церкви к своим «блудным сынам» как каноническое, признавая вклад казачества в антибольшевисткой борьбе еще со времен гражданской войны. В те смутные годы большевики уничтожили шесть казачьих независимых республик на территории бывшей российской империи – Донскую, Кубанскую, Терскую в их числе почти одновременно с республикой, возглавляемой Номаном Челебиджиханом. И вплоть до Второй мировой войны большевики массовыми казнями, высылками в лагеря подавляли свободомыслие и вольницу казачества, как это запечатлено в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон».
Но еще раньше, при патриархе Алексии II казачество начало материализовывать свою идею служения церкви и Отечеству против большевиков в бронзе и мраморе, что было для них началом длительного процесса моральной реабилитации, ибо подобно крымцам, пережившим антропогенную катастрофу, казаки также были подвержены многолетнему психологическому слому – «коллективному синдрому самооправдания». Только в отличие от крымцев, они упорны, целенаправленны, заручившись поддержкой не только православного «воинства» Московского Патриархата, но и церкви зарубежья.
Еще в 1994 году в подворье Храма Всех Святых в московском районе Сокол был сооружен Некрополь с памятниками и мемориальными досками. Причем, инициатива поминания атаманов и генералов казачьих добровольцев исходила из «народных низов», от группы ветеранов Великой Отечественной войны, которым, наверняка, приходилось находиться с казаками по разные стороны окопов, целясь друг в друга. Некрополь, сооруженный на добровольные пожертвования и средства «Товарищества ветеранов 15-го кавалерийского корпуса», посвящен памяти миллионов погибших в двух мировых и гражданских войнах и жертвам массовых репрессий в СССР и десяткам ссыльных народов. Мемориальный комплекс, названный «Примирение народов», по задумке создателей, символизирует всепрощение и примирение вчерашних противников.
На одной из мраморных стел сразу у входа в подворье Храма всяк молящийся прочитает имена генералов и атаманов, большинство из которых были казнены в Лефортовской тюрьме: Краснова, Шкуро, Доманова, Султан Клыч Гирея, фон-Панвица, Кутепова, Туркула, Михайлова с посвящением: «Воинам русского общевойскового Союза, Русского корпуса казачьего стана, казакам 15 кавалерийского корпуса, павшим за веру и Отечество».
В церкви регулярно воздают молебны за убиенных воинов, собирая москвичей и приезжих из других краев России и из-за рубежа.
Особенно много прихожан в церкви 5 июня, в день, когда союзники, вопреки соглашению в австрийском городе Ленц, выдали НКВД тех, чьи имена увековечены в Мемориале, а также десятки тысяч безымянных добровольцев-казаков, также не являвшихся гражданами CCCР.
Мне очень импонирует поминание и успокоение души православными священниками моего единоверца – мусульманина Султан Клыч Гирея, и вместе с тем рождает вопрос: почему наши духовные пастыри молчат все эти годы, когда православное духовенство взяло казачество под особое патриаршее водительство? Почему Духовное управление мусульман европейской и азиатской части России не желают упокоить души, примирить потомков 30 тысяч добровольцев из Северного Кавказа, 40 тысяч поволжских татар, тысяч башкир и других мусульман России, а также крымских татар? Или они осмотрительно ждут, чем закончится, время от времени возникающий спор вокруг восточных добровольцев? В Некрополе этот спор иногда пытаются решить вандализмом, под покровом ночи разрушая мемориальные плиты. Несогласные с моральной реабилитацией добровольцев, собираются агрессивной толпой, шлют петиции в различные учреждения с требованием очистить подворье церкви от «предательского наваждения». Возмущаются: почему в 90-х и 2000-х годах перестали воздвигать памятники героям революции и Второй мировой войны – большевикам, как будто им мало сотен и тысяч памятников Ленину и его соратникам по всей стране, чьими именами названы улицы и площади, станции метро, школы, заводы и пароходы. А галерея выдающихся деятелей партии вдоль кремлевской стены, где самым почитаемым после ленинского мавзолея местом паломничества является захоронения Сталина с монументальным изваянием вождя, временами кажется, что Сталин, восстав из могилы, твердым шагом ступает по земле, и скрип его до блеска начищенных лайковых сапог слышен уже в Крыму, где задавленный бременем величия, он устало опускается на скамью рядом со своими бывшими союзниками – Рузвельтом и Черчиллем на фоне Ливадийского дворца в Ялте. Не травмирует ли такая победная поступь командора коренное население, как неуважение к памяти тех, у кого вождь отнял родину? И не успели крымцы вернуться и обустроиться, как он тут как тут!
В ответ на многочисленные суды и пересуды члены «Совета по охране Некрополя на Соколе», разъясняют «Новой газете»: «Мы молимся за своих врагов… Неважно, что кто-то считает погибших преступниками. Для того, чтобы проводить православные панихиды у памятника на церковной земле, реабилитация казаков необязательна…»
Это было заявлено в сентябре 2005 года, но и по сей день казачество не получило государственную, политическую реабилитацию в виде Закона или Указа, как это было «даровано» крымским татарам.
Судя по активности российских и зарубежных представителей казачества им важна моральная, церковная реабилитация, а она идет полным ходом. В станице Еланской Ростовской области в августе 2007 года был торжественно открыт десятиметровый памятник на постаменте в честь главного атамана казачества, начальника управления всех казачьих войск 3-го Рейха генерала П. Краснова мемориальный комплекс «Донские казаки в борьбе с большевиками», где князь Султан Клыч Гирей, и генерал фон-Панвиц и другие, казненные в московской тюрьме, были помянуты как мученики и герои.
Кстати, любопытная история реабилитации немецкого генерала, на которой настояли его родственники из Германии. Дело, начатое в 1996 году Главной военной прокуратурой РФ в соответствии с Законом «О реабилитации жертв политических репрессий», тянулось долго из-за иска, не имеющего аналога в судебной практике, пока на повторном рассмотрении под дело Панвица не подвели решение Высшего судебного органа – Конституционного суда от 1992 года, принявшего постановление об отмене всех репрессивных приговоров, вынесенных партийными органами РКПБ-ВКП(б)-КПСС со времен победы большевизма. Это решение, естественно, распространяется и на дело Султан Клыч Гирея и Краснова, и других атаманов и генералов «белой гвардии».
В августе 2000 года Президентом РФ издан Указ о восстановлении в ряду воинских наград Ордена Святого Георгия, учрежденного в 1769 году императрицей Екатериной II. Из всех реабилитированных в связи с делом фон-Панвица, лишь Султан Клыч Гирей был награжден этой особо почитаемой в Российской армии наградой – «За служение воинскому долгу и Отечеству» в Первую мировую войну, вместе с орденом – Золотым оружием «За храбрость».
В современной России Орденом Святого Георгия награждены лишь девять военачальников – бывший начальник Генштаба Макаров, экс-главком ВВС Зимин, командующий ВДВ генерал Шаманов…
Как и во времена императрицы-учредительницы ордена, имена георгиевских кавалеров, согласно положению о награде, наносятся на особые мраморные доски, украшающие Георгиевский зал Большого Кремлевского дворца. И есть надежда, что когда в обществе окончательно утвердится идея национального примирения, среди имен в Георгиевском зале навечно впишется и имя Султан Клыча Гирея…
Возвращаясь к казачеству, надо признать, что к сегодняшнему дню казаки-добровольцы вышли вполне здоровыми из «реабилитационной палаты» – ведь само понятие – реабилитация – предполагает неразрывную связь между политическим и медицинским здоровьем, избавлением от психологических травм, «возвращением в строй» – говоря армейским языком. Известно, что казаки сыграли свою роль в весенних 2014 года событиях в Крыму, а теперь Центральное казачье войско заявляет, что оно плечом к плечу с вновь создаваемой организацией в Москве станет преградой на пути «оранжевой революции» в России, если таковая произойдет.
Почему мне приходится так подробно рассказывать о коллаборационизме казачества, перемешивая в тексте лишь краткие сведения о крымских татарах до войны, в войну и после Отечественной войны?! На этом долгом историческом отрезке времени, судьбы этих двух народов неразрывно переплелись. Крымцы и казаки с подачи Берия, еще в мае 1942 года кровавой строкой вписаны в Постановление Госкомитета Обороны за № 1828 о выселении их с исконных земель проживания, как «антисоветских, чуждых и сомнительных элементов», подписанное Сталиным, что явилось прологом массового изгнания крымских татар два года спустя. В новой же реальности пути казаков и крымских татар кардинально разошлись. Казачество добилось справедливой моральной реабилитации, как борцы за веру и Отечество.
А что мои братья-крымцы, дана ли справедливая оценка их деяниям, за которые на их долю выпали неимоверные и незаслуженные страдания?!
Как показали недавние события весны 2014 года, психологическая травма, испытанная ими в антропологическую катастрофу, все еще «вспыхивает» при малейшем прикосновении, когда власти пытаются угрозами, арестами, высылками нагнетать страх, деморализовать, запретить. И «синдром коллективного самооправдания» вновь передается по цепочке душ – от деда к отцу и матери, от матери к сыну, от брата к самым младшим в семье.
Мною лишь намечена проблема, но дело крымского духовенства, интеллигенции, всех здравых, болеющих за свой народ людей найти свою стезю к моральной реабилитации крымцев.
ПОСТСКРИПТУМ
Пока статья готовилась к печати, я продолжал размышлять над площадкой для Мемориала «Примирение через справедливость» (название условное), пока не вспомнил, как в один из своих приездов в Крым, ректор инженерно-педагогического университета в Симферополе мой давний знакомый еще по Ташкенту, Февзи Якубов, не без гордости показывал мне мемориальную территорию, прилегающую к главному зданию вуза. Гранитные ступеньки вели на просторную площадку, утопающую в цветах, и ректор, указывая на мраморные стеллы, называл имена правозащитников советских времен, ратовавших за возвращение крымцев на родину и чьи имена были запечатлены в мраморе: академик Андрей Сахаров, генерал Петр Григоренко…
Но одна из плит в ряду почему – то была безымянной, заранее заготовленной, наверное, для тех кто, по замыслу устроителей Мемориала, должны занять свое место в будущем, когда архивы раскроют имена новых героев, достойных увековечивания.
Сейчас, мне кажется, и пришло то время, когда в эту безымянную плиту, встроенную рядом с именами представителей других народов, таких как Сахаров, Григоренко, должны быть начертаны имена Султан Клыч Гирея, Номана Челебиджихана, Амет-Хана Султана, Алиме Абденнановой и других, как священный круг, замыкающийся памятью сынов и дочерей крымских татар из разных эпох, совершивших нетленный подвиг ради своего народа.
Коллектив университета, так много сделавший для возрождения культуры, образования и ремесел после катастрофы депортации, уверен, станет у «Вахты памяти», что будет еще одним наглядным уроком патриотизма для молодежи Крыма, прологом национального примирения…