Арабатские ворота в крепости Ени-Кале
Причислять Тамань, Кубань и Кавказ к Европейскому континенту – это сравнительно недавнее веяние в географической науке. В прошлом, еще с античных времен, Босфор Киммерийский (как назывался в древности нынешний Керченский пролив) считался общепризнанной границей, разделяющей Европу и Азию. Этого же взгляда придерживались и крымские ханы: их пышный титул «султан двух материков» отражал тот факт, что крымские владения простирались и по европейскую (Крым), и по азиатскую (Тамань) сторону этого рубежа. Таким образом, крепость Ени-Кале, что уже триста лет стоит над этим пограничным проливом, вполне можно считать самым удаленным форпостом не только Крыма, но и всей Европы.
Берег возле переправы с Крыма на Тамань еще недавно был довольно глухим уголком полуострова. Но теперь, когда Крым отрезан от материка, через Ени-Кале пролегла «дорога жизни»: старая крепость ежечасно содрогается от проходящих прямо по ее территории железнодорожных составов и рычащих под крепостными стенами караванов большегрузных фур.
Устройство крепости настолько замысловато, что, глядя на нее вблизи, не сразу разберешь общий план. Прямо над морским берегом возвышается кубовидная башня с четырьмя машикулями по углам (так называются навесные бойницы в виде небольших башенок). Линии стен то извиваются у самого моря, повторяя вместе с узкой дорогой изгибы побережья, то круто взбегают по косогору вверх. То там, то здесь зияют открытые арки ворот, заметны руины каких-то кладок и старых построек. Тут же и современные домики с сараями у пересекающего крепость железнодорожного полотна. А если подняться по склону и взглянуть на Ени-Кале с обратной стороны, сверху, то откроется впечатляющая картина: ровные, хорошо сохранившиеся стены со рвами, похожий на каменный корабль остроугольный бастион и, конечно, прекрасный вид с высоты на Киммерийский Босфор и подернутый дымкой противоположный берег, где – как учили все древние и средневековые географы – начинается Азия.
Черноморские ворота в крепости Ени-Кале
По самой середине широкого пролива идут вереницы больших судов. Это стало возможным лишь с конца 19 в., когда в дне пролива от моря до моря была вырыта узкая глубокая «траншея» шириной 120 и глубиной до 10 м. Именно вдоль нее, словно автомобили на узкой скользкой дороге, осторожно движутся суда. Сверни они на «обочину» — и окажутся на мели: максимальная глубина «крымского Босфора» редко превышает 5 метров, а во многих местах и того мельче. В старые времена самым глубоким местом пролива была не середина, а узкая полоса с сильным течением, проходившая вплотную к крымскому берегу. Потому любое крупное судно, следовавшее из Черного моря в Азовское, было вынуждено проходить у самых стен крепости под бдительными взглядами дозорных на крепостных башнях. В случае необходимости, артиллеристы Ени-Кале могли без труда расстрелять вражеский корабль с близкого расстояния.
Как появилось тут, на самом краю полуострова, это удивительное сооружение, чей силуэт больше напоминает морские крепости Средиземного и даже Карибского моря, нежели все остальные прибрежные города Крыма?
В прошлом очерке, рассказывая о крепости Арабат, я уже писал о том, какую тревогу в Крыму вызвало строительство Петром I военного флота европейского типа на Азовском море, выход к которому царь в самом конце 17 в. отвоевал у Турции. В августе 1699 г. через Керченский пролив прошел новый русский трехмачтовый корабль «Крепость». Он имел задание отвезти русского посланника в Стамбул к султану, а заодно и продемонстрировать соседям «новый класс вооружений» России. Потому корабль шел не спеша и наведался с «дружественными» визитами во все крымские порты: он мирно постоял у причалов и в Керчи, и в Балаклаве, и в Кефе, чтобы турки и крымцы внимательно рассмотрели его и уяснили, какой серьезный противник появился у них на море.
Вопреки обычной нерасторопности османского правительства, на этот реакция Стамбула была молниеносной. Уже на следующий год на азовском берегу Крыма стали возводиться крепости. Был полностью перестроен старый ханский форпост на Арабате, обновлена небольшая крепость на Тамани, а вот основное укрепление над проливом пришлось возводить с нуля. Древняя, еще генуэзская, крепость Керчи совершенно не годилась ни для контроля за проливом, ни даже для защиты города от обстрела с современных кораблей. Потому на крутом склоне в самом узком месте пролива начали возводить совершенно новое укрепление, которое так и назвали: «Новая Крепость» («Кале-и Джедид» по-староосмански либо «Ени-Кале» по-турецки). Для работ и на Арабате, и на Ени-Кале османы пригласили европейских специалистов (отсюда и необычный для Крыма облик крепости).
Строительной документации не сохранилось, но авторство проекта обычно приписывают служившему при султане итальянцу Голоппо. Примечательно, что французский посол Мотрайе, посетивший Ени-Кале в 1711 году, встретил там некоего итальянца на турецкой службе, но тот едва ли имел отношение к возведению Ени-Кале: он рассказал послу, что проект был разработан французом, а при строительстве изменен турецкими инженерами.
Бастион в крепости 17 в. (г. Ментон, Франция)
Крепость поднялась над волнами в рекордно короткие сроки: заложенная в 1700 году, уже к 1707 году она была почти готова. На крутом горном склоне были устроены три террасы. По нижней внутри крепости проходила улица, перекрытая двумя мощными арками с окованными железом воротами: Черноморские ворота открывались на юг, а украшенные резным орнаментом Азовские ворота – на север. Вдоль улицы, над самым морским берегом, протянулась мощная стена с башнями. Внутри угловой башни (той, с четырьмя машикулями, что сегодня служит «визитной карточкой» Ени-Кале) была устроена цистерна для воды. С водой в крепости было сложно: собственных источников на горе не имелось. Поэтому воду сюда подвели по трубам издалека – от родников в селе Баксы (Глазовка) в пяти километрах к северу, приставив к этому водоводу усиленную охрану. На верхней площадке этой башни-цистерны размещались пушки и печь для накаливания ядер (чтобы не только разбить, но и зажечь ими деревянный вражеский корабль).
На средней террасе вырос целый военный городок с казармами, мечетью, банею, складами, погребами и разнообразными другими постройками. А на верхней террасе были выставлены в ряд большие дальнобойные пушки, которые позволяли издали обстреливать пролив. Там же, наверху, располагались и третьи ворота крепости: Арабатские, открывавшиеся на восток, а прямо над Арабатскими воротами был устроен дом османского паши – начальника крепости и прилегающей к ней территории.
Ени-Кале не входила в состав Крымского ханства: как и Керчь, и Кефе, и Балаклава она принадлежала Османской империи. Однако крымские ханы были частыми гостями здесь. Один из них, Каплан I Герай, даже получил здесь в 1707 г. из рук паши султанский фирман, что торжественно объявлял его крымским ханом и провозглашал его восхождение на престол.
Укрепление получилось на славу: защищенное рвами, бастионами и 12 башнями, оно было рассчитано на гарнизон в две тысячи солдат (обычно в крепости стояло около 800 турецких и 300 крымских воинов). Под прицелом пушек Ени-Кале ни одно судно не смогло бы проскользнуть по проливу незамеченным. Крепость не боялась и морского десанта: хотя корабли проходили вблизи ее стен, но высадиться для штурма крепости врагам мешали опасные береговые отмели. Словом, невиданное прежде в Крыму укрепление было готово наглухо запереть пролив и отбить самую серьезную атаку. Однако вышло так, что вся эта мощь Крыму так и не пригодилась.
К 1710 году строительные работы в крепости были завершены. А уже в следующем, 1711, Петр I попал в турецкое окружение в Молдавии и спасся лишь тем, что пообещал вернуть Турции крепость Азов и уничтожить русский флот на Азовском море. Свои обязательства он выполнил, и охранять пролив стало не от кого: чужеземный флот на Азове исчез.
Азовские ворота в крепости Ени-Кале
Из грозного стража двух морей Ени-Кале превратилась в мирную таможню. К ее стенам снаружи прилепился небольшой поселок в три улицы, населенный рыбаками и лавочниками разных национальностей. Тем временем крепостные стены ветшали, стражники отвыкли от боевых тревог… И когда через шестьдесят лет этот мирный сон прервался, бывшая морская твердыня оказалась совершенно не готова к обороне.
Когда летом 1771 года русские войска вторглись в Крым, командующий османскими гарнизонами Ени-Кале и Арабата Абаза-Мехмед-паша даже не присутствовал на передовой: он пребывал в Кефе. Услышав там о падении Арабата и быстром продвижении русских к Керчи, паша бросил свою армию на произвол судьбы и уплыл в Турцию. Когда янычары в Ени-Кале узнали, что командир покинул их, да еще и увел за собой все военные корабли, они тоже отказались сражаться. Оставив в крепости пушки и снаряжение, турецкие солдаты сели на первые попавшиеся торговые суда и уплыли вслед за пашой. Впоследствии султан казнил пашу за трусость, но вернуть захваченные Россией территории это, конечно, не могло.
В отличие от турок, крымскотатарским жителям Ени-Кале плыть было некуда, и они укрылись в окрестных степных селениях. И когда через два дня после ухода янычар русская армия без боя вошла в Ени-Кале, она застала там только армян, которые и преподнесли завоевателям ключи от крепости.
Вид на крепость Ени-Кале с моря (рисунок А. де Палдо, 1805)
С той поры крепость Ени-Кале стала российской. Согласно Кучук-Кайнарджийскому мирному договору 1774 г. Крымское ханство приобрело все бывшие турецкие владения в южной части полуострова, от Инкермана до Кефе. Однако Керчь и Ени-Кале остались за Россией. Так Крымское ханство и Российская империя соседствовали на полуострове до 1783 года, покуда Екатерина II не овладела и остальной частью Крыма.
Цари построили новые укрепления в других местах пролива, а заброшенная османская крепость превратилась в военный госпиталь. В этом состоянии она дождалась 1855 года, когда ей довелось дать первый в своей истории настоящий бой. Во время Крымской войны русские войска попытались обстрелять со стен Ени-Кале эскадру английских и французских кораблей. Но времена и вооружение уже изменились, и теперь Ени-Кале была далеко не столь непобедима, как в османские времена. Ответный огонь корабельных пушек заставил русский гарнизон покинуть крепость, причем при отступлении были взорваны пороховые погреба и это сильно повредило старые постройки.
Крепость Ени-Кале – удивительный памятник. В свое время она была самым современным, самым совершенным и самым грозным военным сооружением во всем Крыму ханской эпохи, но вместе с тем – и самым бесполезным, не потопив ни одного вражеского корабля, не преградив путь на полуостров ни одному неприятельскому солдату… Этим она, пожалуй, чем-то напоминает грандиозные военные мегапроекты времен «холодной войны» 20 века, которые вселяли ужас своими масштабами и разрушительной силой, но в итоге так и не пригодились соперничающим державам и были заброшены.
«Новая Крепость» поднимается на самом дальнем краю Европы, словно мираж из далекого Средиземноморья, и напоминает об удивительной переменчивости исторических судеб Крыма.