Художник Рустем Эмин «Ай-Петри помнит…»
25 октября 2015 года исполнится 95 лет со дня рождения Амет-Хана Султана – прославленного героя Второй мировой войны, человека-легенду, талантливого летчика-испытателя, внесшего поистине неоценимый вклад в дело развития авиации и космонавтики. И всем, кто его знал, он запомнился как человек огромного обаяния, редкой порядочности, достоинства и удивительной скромности. При этом он был настоящим героем в годы ВОВ, вошедшим в десятку мировых ассов. А в мирное время к талантливому летчику-испытателю Амет-Хану Султану с целью испытания своих «детищ» в очередь стояли ведущие авиаконструкторы Советского Союза.
Начало войны младший лейтенант Амет-Хан Султан встретил в 4-м истребительном авиационном полку. Рано утром 22 июня 1941 года он получил приказ и с аэродрома Григориополь, что под Кишиневом, вылетел для проверки данных о нарушении государственной границы германо-румынской армией. На реке Прут, по которой проходила государственная граница СССР, он увидел грозное зрелище: сплошным потоком по мосту катились чужие танки, артиллерийские самоходки, автомашины, мотоциклы, и впервые по нему всерьез стреляли вражеские зенитки. Когда же он подлетел к своему аэродрому, то увидел жуткую картину: на поле полыхали самолеты, ангары, дымилась развороченная бомбами взлетная полоса. Пришлось сесть на запасной аэродром.
По пять-шесть раз в день на тихоходном биплане И-153 «чайка» он вылетал на разведку и штурмовку вражеских колон, по необходимости вступая в воздушный бой. За ним закрепилась слава как о лучшем разведчике. Летчики шутили: «У Амет-Хана глаза, как у орла, и голова вертится на все 360 градусов…». В октябре 1941 года молодой летчик, имевший за плечами 130 боевых вылетов, был назначен командиром звена и чуть позже награжден орденом Красной Звезды.
В характеристике на 21-летнего летчика, составленной в те дни, командиры отмечают: «Тов. Амет-Хан Султан в боевой работе неутомим. В бою отважен, упорен и настойчив, в принятии решений смел. Является мастером воздушной разведки, один из первых в полку провел бой с бомбардировщиком противника в сумерках».
В конце декабря 1941 года лейтенант Амет-Хан Султан в числе других летчиков полка был направлен в Кинешму (Ивановская область) для переподготовки на английский истребитель «Харрикейн». После освоения нового истребителя вернулся в свой полк, который в это время вошел в систему ПВО города Ярославля. Здесь 31 мая 1942 года Амет-Хан одержал свою первую значимую победу, сбив таранным ударом немецкий бомбардировщик Ю-88, за что был награжден орденом Ленина, а ярославский городской комитет обороны вручил герою именные серебряные часы с надписью: «Лейтенанту Красной Армии Амет-Хану Султану, геройски сбившему немецко-фашистский самолет…».
К концу июня 1942 года около полутора тысяч фашистских самолетов были переброшены на поддержку крупнейшего наступления фашистских войск на Воронеж. Для противостояния им формируется 8-я воздушная армия под командованием генерала Тимофея Хрюкина. 4-й гвардейский зачисляют в состав 8-й воздушной армии и перебрасывают под г. Елец, где летчики приступают к боевым действиям. С 6 по 28 июля летчики полка сбили 40 вражеских самолета. Амет-Хан Султан, с 8 июля вступивший в должность замкомэска, лично сбил пять самолетов противника и шесть в группе. В том же году летный состав направляют на освоение более скоростных и маневренных самолетов «Як». Освоив новые самолеты, летчики полка приступили к боевым действиям. За короткое время в боях под Воронежем и Ельцом Амет-Хан сбил 7 самолетов противника. Потерпев неудачу в воронежском направлении, враг перебросил основной удар на сталинградское направление. В августе 1942 года 4-й гвардейский полк прибыл под Сталинград. Аметхана включили в отдельную спецгруппу истребителей, которая базировалась на аэродроме «подскока» и должна была препятствовать немцам, обеспечивать по воздуху боеприпасами и продовольствием окруженную нашими войсками трехсоттысячную армию фельдмаршала Паулюса. Вскоре для этой же цели создается 9-й гвардейский полк, куда и переводят Амет-Хана с друзьями Иваном Борисовым и Володей Лавриненковым.
Здесь Амет-Хан снискал славу сильного, не знающего страха воздушного бойца. Его отличительным природным качеством было орлиное зрение, он первым замечал врага в облаках, сумерках и даже ночью, и это помогало ему за секунды занять выгодную позицию и приступить к успешной атаке. «Высота – ключ к успеху», – учил Амет-Хан своих подопечных. Человек общительный и остроумный, он сразу становился душой компании. Амет-Хана или Аметку, как звали его товарищи, хорошо знали в войсках, его запоминающееся имя стало устрашающим для врага: немецкие наземные службы при его появлении в небе сообщали своим: «Ахтунг, ахтунг шварц – тойфель!» («внимание, внимание в небе черный дьявол!»). Для своих же это звучало синонимом непобедимого искусного истребителя и блестящего, неистощимого остроумца.
Отличаясь своим особенным, то мягким и вкрадчивым, то резким и яростным летным почерком, он и на земле сохранял свой неповторимый стиль во всем, даже во внешности и одежде. Невысокого роста, чуть сутулящийся, коренастый, подвижный, с черными, словно завитыми, кудряшками волос, он внимательно, редко мигая, смотрел на собеседника своими темно-карими глазами. Очень любил шахматы, выигрывал практически у всех и долго не мог успокоиться, если кому-то проигрывал. Настороженный и нервный перед вылетом, он волновался, ожидая ракету, менялся в лице, но в воздухе любые колебания исчезали, в небе он становился яростным и решительным, незнающим сомнений бойцом. Ведь было у кого брать пример, так как полк асов возглавлял Лев Львович Шестаков. Это был летчик чкаловской закалки. От его взгляда будь то в небе или на земле ничего не ускользало. Он принадлежал к сильным, сразу внушающим уважение натурам, за короткое время смог воспитать в своих питомцах мастерство воздушного боя, чувство коллективизма, взаимовыручки. Высшей похвалой в устах командира были слова: «Настоящий истребитель!» Именно так отозвался он в разговоре с комиссаром полка Николаем Верховцом об Амет-Хане, назначая его командиром эскадрильи. Позже он даст ему такую характеристику: «Как летчик отлично владеющий самолетом Як-1, Амет-Хан не имеет себе равных, как командир он требователен к себе и подчиненным». Близкий друг и соратник Амет-Хана Владимир Лавриненков вспоминал, как после показательного боя Амет-Хана с командиром, «трехжильный» Амет-Хан, упав на землю, раскинув руки, произнес: «Наш командир не лев и не сокол, он настоящий дьявол…»
Схватки над Волгой были жаркими, фашистские пилоты вели себя нагло, на многих их самолетах были намалеваны тузы, тигры, удавы. Но, несмотря на их «крикливые» талисманы, шестаковцы часто выходили из воздушного боя с ними победителями. Как-то, будучи в гостях у гвардейцев, генерал Хрюкин, указывая на это, заметил: «у немцев в эскадрах, похоже, собрались одни фоны да бороны, элита Люфтваффе». «Что мне фоны, что бароны, я сам и хан, и султан, – отшутился Амет-Хан. Ведь небо – стихия орлов», – заметил он, и попросил на самолетах своей эскадрильи разрешить нарисовать орлов, что и было сделано. Боевой листок, распространенный в те дни по Сталинградскому фронту, рассказывал летчикам: «Почему Амет-Хан побеждает врага? В чем его сила? В стремительности его атаки. Шансов на победу в бою у того летчика больше, кто первым заметит врага. Зоркий глаз Амет-Хана всегда первым находит врага. Будь первым, как Амет-Хан Султан, и ты тогда победишь!»
По окончании войны распоряжением Верховного Главнокомандующего все летчики-асы были направлены на учебу. Так, с августа 1945-го Амет-Хан становится слушателем Военно-воздушной академии в Монино. Но по ряду объективных и субъективных причин он учиться там не смог и написал рапорт об отчислении, его просьбу с «удовольствием» удовлетворили и направили в родную часть. Но по прибытии здесь его ждало новое разочарование: не оказалось вакантных мест и его отправили в отставку. Началась гражданская жизнь, в которой он долгое время не мог найти себе применение. И однажды после случайной встречи с боевыми друзьями, которых глубоко затронула судьба товарища, все резко изменилось. А. И. Покрышкин и В. Д. Лавриненков обратились к своему командующему Т. Т. Хрюкину, при помощи которого Аметхан был направлен в ЛИИ им М. Громова, находящегося в г. Жуковский. Ведущий инженер ЛИИ И. В. Постникова, которая в годы ВОВ под Сталинградом была техником в женском взводе третьей зскадрильи, которой командовал Аметхан, вспоминала: «Амет-Хан в ЛИИ не попал бы без моей помощи. Мы знали друг друга по войне, но давно не виделись. Однажды, когда я уже работала в ЛИИ, выхожу из проходной на обед, смотрю: он стоит! «А ты чего здесь?» — спрашиваю его. «Понимаешь, пришел поступать, а меня не берут. Нет, мол, высшего образования. Ухожу…» — « Ну и дурак! Подожди!» — Я пошла к начальнику ЛИИ И.Ф. Петрову и сказала: «Иван Федорович, берите его! Это такой летчик, каких здесь нет! Вы бы видели, что он выделывал на своем истребителе в войну, да ведь это прирожденный испытатель!..»
В ЛИИ Амет-Хан Султан пришел в один день со своим будущим другом и соратником Петром Козьминым. Начальник летной части ЛИИ Данила Степанович Зосим долгое время отказывал фронтовикам в своей поддержке. Амет-Хану выговаривал: «образование слабоватое!» А Петру Ивановичу ставил в укор, что тот в 31 год староват. Фронтовики не отступили, и Зосим сдался, дав им обоим направление в министерство авиационной промышлености. В министерстве были свои коридоры и двери, и только после четырех месяцев мытарств и «хождений по мукам» в начале февраля 1947 года Амет-Хан и Казьмин наконец получили долгожданное назначение в ЛИИ. Поначалу примерно год приходилось выполнять подсобную работу на «кукурузнике», быть рассыльным, то отвезти какую-то деталь двигателя, пакет или важную персону. Видимо, Зосим рассчитывал, что через пару лет ему это надоест, и он сам уйдет из ЛИИ. Но сложилось по-другому, однажды проходя мимо ангара Амет-Хан увидел группу летчиков-испытателей, окруживших маленький, ярко окрашенный экспериментальный планер «малютку», специально спроектированный П. В. Цыбиным для исследования проблем аэродинамики больших скоростей ЛЛ-1. Кто-то из летчиков, подвергая критике летные способности планера, произнес: «Кто же осмелится лететь на этом бревне!» Услышав эти слова, Амет-Хан попросил разрешить полететь ему, заинтересовавшийся этим желанием Зосим направил его в Москву к Раценской для освоения техники полета на планере. За короткое время Амет-Хан освоил все «премудрости» и, вернувшись в ЛИИ, приступил к этой сложной работе. «Малютка» была оснащена пороховым ракетным ускорителем и водяным (сливаемом на посадке) балластом, обеспечивавшими разгон до околозвуковой скорости, располагался на тележке, которую после буксировки на высоту сбрасывали, а садился планер на лыжу. При испытаниях не обошлось без ЧП.
Однажды, когда С. П. Анохин забуксировал планер, пилотируемый Амет-Ханом, для очередного полета, тележка не отсоединилась. Стремясь спасти ценную «летающую лабораторию», которая обычно садилась на лыжу, Амет-Хан решил произвести нештатную посадку планера на тележку. Опасность заключалась в том, что тележка не имела тормозов и при малейшей ошибке в расчете посадки, взлетно-посадочной полосы аэродрома могло не хватить, и тогда гибель летчика была бы неминуемой. Но все завершилось благополучно, помогло летное мастерство и природная интуиция Амет-Хана. Сам он рассказывал об этой посадке так: «Я рассчитал точно, и колеса коснулись посадочной полосы в самом начале. Серая лента бетона стремительно мчится на встречу. Уже большая часть остается позади, а мой планер, как взбесившийся жеребец, несется вперед, закусив удила. На краю летного поля стоят самолеты, баки у которых полны горючего. Думаю, в крайнем случае – выброшусь.
Лучше разбиться, чем сгореть заживо. И вот, наконец, планер, словно вспомнив, что я всегда благополучно приводил его на аэродром, замедляет бег и останавливается в нескольких метрах от самолетов. С облегчением я откидываюсь на спинку сидения и только тогда замечаю, что лицо мое мокро от пота, и что я смертельно устал…».
В начале 1950-х годов на базе аэродрома Багеровского гарнизона Амет-Хан совместно с Сергеем Анохиным, Игорем Бурцевым и Владимиром Павловым провел серию уникальных испытаний крылатых снарядов — прообраза нынешних крылатых ракет большей дальности. Во время одного из испытаний по техническим причинам снаряд самопроизвольно отделился от матки (стратегический бомбардировщик Ту-4) и камнем полетел вниз, по инструкции Амет-Хан должен был катапультироваться, но глубоко профессиональный и крайне ответственный Амет-Хан остался в кабине и продолжал попытки запустить двигатель и спасти изделие, что ему удалось сделать у самой земли. За этот подвиг Аметхан был представлен к третьей Звезде Героя, но опять помешал 5-й пункт паспорта и его наградили орденом Красного Знамени и присудили Государственную (Сталинскую) премию 11-й степени. Стала уже легендой одна из ярких историй летно-испытательных работ Амет-Хана, когда он в конце ноября 1958 года, после благополучных спусков «Иван Иванычей» (так называли манекены), он приступил совместно с заслуженным парашютистом-испытателем Валерой Головиным, на самолете спарке МиГ-15 нового катапультного кресла для новых реактивных истребителей. По команде «пошел» парашютист-испытатель сгруппировался и нажал на поручни катапультирования. Но кресло, дойдя до середины своего хода по телескопу, вдруг заклинил, а пороховой заряд патрона, ударив в бок, пробил топливный бак. Головин по пояс находился в скоростном потоке воздуха (и это все при скорости 850км/час), а у Амет-Хана в передней кабине хлюпает керосин и забрызганы все приборы, в любой момент в самолете может произойти пожар и взрыв из-за разлива топлива. Амет-Хан сбавил скорость, чтобы хоть как-то облегчить участь Валеры и дал на землю запрос на «зеленую улицу» (обеспечение всеми службами аварийной посадки), но получил отказ и приказ катапультироваться самому (судьба друга решена), но Амет-Хан тем не менее, смертельно рискуя, сумел посадить благополучно машину, спас своего товарища и помог выяснить до нелепости простую ошибку техников. Но весьма «интересен» результат оценки подвига, Головина награждают орденом Ленина, Амет-Хану – «ценный подарок» (талон на покупку в государственном автомагазине автомобиля «Победа».)
Амет-Хан был поразительно скромным человеком. В иных ситуациях и высказываниях он мог быть не сдержан, но те, кто летал с ним, отмечали, что в полете и в самой сложной обстановке он сохранял спокойствие, хладнокровие, был немногословен и не повышал голоса. При всей своей южной горячности он был мягким и покладистым человеком многое и многим прощавшим. Но душой он никогда не кривил и порой бывал резким до крайности, не взирая на ранги.
…Незадолго до своей гибели Амет-Хан отмечал свое 50-летие. Это были торжества, на которых герой и общий любимец услышал в свой адрес много искренних, добрых слов. Но был почему-то грустен. Маргарита Раценская, «дорогая Маргоша», которая так по-братски любила Амет-Хана, а иногда и «пилила» за нередкие возлияния с ее мужем (Сергей Анохин), подошла к оказавшемуся вдруг в одиночестве Амет-Хану и спросила: «Слушай-ка, что ты сегодня скучный такой? Ну подумаешь, 50 лет! Разве это возраст для мужчины? Такой красавец! Взрослые, дети…» А он грустно отвечал: «Маргоша, ты знаешь, меня скоро не будет – я скоро умру…» И это случилось. Амет-Хан специализировался, помимо прочего, на испытаниях двигателей на летающих лабораториях.
Одно из таких, казалось бы, самых обычных для него испытаний закончилось катастрофой. Амет-Хан Султан погиб вместе с экипажем 1 февраля 1971 года в 11 час. 43 минуты, под Егорьовском. Оставим в покое официальное решение государственной комиссии о причинах аварии, обратимся к подробностям и обоснованным выводам, о которых вспоминает П. И. Казьмин: «К моменту вылета летающей лаборатории, когда в сборе был уже весь экипаж, один из ее членов (А.Мартынов), накануне отпросившийся, на 15 минут опаздывал, Амет-Хан принимает решение лететь без него. Между тем этот член экипажа обычно делал на борту хотя и не главное, но весьма важное: он сообщал командиру положение механизации, шасси, положение и режим работы исследуемого двигателя и т.д. Первые режимы выполняли на малой высоте и на малой скорости, естественно, с выпущенными закрылками. Последующие режимы шли с нарастанием скорости. Но никто командиру не напомнил, что щитки-закрылки на всех этих режимах оставались вопреки логике в выпущенном состоянии. На некоторой скорости закрылки, естественно, не выдержали и разрушились. Самолет упал почти без вращения.
Основное движение было — «клевок» – явление в то время уже известное. Из-за «клевка» погиб не один самолет.
Как говорил Бенджамин Франклин: опытность – это школа, в которой уроки стоят очень дорого, но это единственная школа, в которой можно чему-то научиться.
Говорят, самый большой дурак – это тот, который пытается указать дорогу людям. Такие герои и труженики, как Амет-Хан Султан, указывают верную дорогу без слов, без назидания – опытом своей жизни и даже обстоятельствами гибели. Надо только помнить таких людей благодарно и никогда не забывать.
Мустафа МУСТАФАЕВ, научный сотрудник Крымскотатарского музея культурно-исторического наследия
