В последнее время мне много приходится ездить. Оно и понятно, ведь желание участвовать и побеждать в различных юнкоровских конкурсах и фестивалях для мальчишки моего возраста естественно. Вот и путешествую из города в город на церемонии награждения. А во время очередной поездки в стольный град Киев состоялась неожиданная встреча с удивительным и необычным человеком, общение с которым перевернуло мое представление о ценностях жизни.
Я вообще-то не очень люблю дорожные знакомства, но тут случай особенный. Мы вместе с моим наставником Мустафой Арифовым сидели в вагоне и обсуждали итоги презентации. И вдруг наше внимание привлек красивый молодой мужчина, который, чуть прихрамывая, прошел мимо нас в тамбур. Что-то в его внешности насторожило нас, но что это, в первый момент мы не поняли. Все стало на свое место, когда незнакомец прошел обратно в свое купе. У него не были кистей обоих рук, а яркую картину, которую он держал плечевыми суставами, нес очень бережно. Мы потрясенно проводили его взглядом, а затем, придя в себя, решили: «Обязательно познакомимся и, взяв интервью, «нарисуем» портретный очерк». Тем более Мустафа Ислямович вспомнил, что когда-то видел телепередачу об этом крымском художнике и зовут его так же Мустафа, а фамилия вроде бы — Муртазаев. Недолго думая, схватили блокнот и ручку, фотоаппарат и диктофон — полный «боевой» арсенал журналиста и ринулись в «атаку».
И вот мы сидим в первом купе и беседуем с виновником нашего переполоха. Мустафа-бей сразу предупредил, что не выносит жалостных взглядов и глупых вопросов нахальных журналистов. Как-то в Киеве, где сейчас он заканчивает учебу в Национальной академии изобразительного искусства, к нему в номер пришли журналисты и с порога сказали: «Покажи, как ты картошку чистишь!»
Мустафа Муртазаев слишком грубо ответил им и, не сдерживая эмоций, указал на дверь. Заметив в наших глазах немой вопрос, не спеша, начал свой рассказ.
— Я родился таким, — стеснительно прикрывая руки, делится с нами наш собеседник и продолжает, — когда мама была беременна мною, где-то до полугода я развивался нормально. Но потом что-то случилось с ее организмом, пошли необратимые процессы. Врачи решили, что роковую роль здесь сыграло то, что мама до родов работала на хлопковых полях, которые постоянно обрабатывались сильнейшими химикатами-дефолиантами. С первой минуты моего рождения врач, принимавший роды, предложил моим родителям умертвить младенца-инвалида. Но отец наотрез отказался от такого «милосердия». Знаете, если бы я не родился таким, то вряд ли был бы художником, был бы ничем не примечательным мальчишкой, каких сотни ходят по улицам. Мама всегда шутит: «Ты как инопланетянин с другой планеты прилетел к нам на Землю делиться добротой».
Он действительно делился добротой с окружающими его людьми, пока не переехала семья в Крым, на историческую родину его предков. В селе Приветном, что недалеко от Алушты мальчику из небогатой крымскотатарской семьи всегда и всем приходилось доказывать, что он ничем не отличается от окружающих.
— Одноклассники обзывали и травили меня, — с горечью рассказывает Мустафа-бей. Они называли меня то «уродцем», то «обрубком», то «чертиком». При любом удобном случае старались дать тумака или грубо и зло, пошутив, унизить. Видя, что я не могу постоять за себя, отец стал обучать приемам восточных единоборств. Но вскоре тренировки пришлось отменить, так как родители моих обидчиков пожаловались директору, что я «воспитал» их хамоватых отпрысков.
— А что еще не нравилось в школе? — интересуюсь я.
— Точные науки, а особенно математика. Ведь есть то, что выше нее, шестое чувство — интуиция. А еще не любил писать — долго не мог выводить буквы, ручка постоянно выпадала. Доктор смастерил протез для правой руки, но он только мешал мне. Видя, что мне очень трудно, родители всегда поддерживали меня. Они говорили: «Не сдавайся сынок, только трудом и упорством ты добьешься успеха». И они оказались правы!
Уже к десяти годам мой собеседник ездил на велосипеде, рубил дрова, копал огород, забивал гвозди, в общем, выполнял любую домашнюю работу. А еще он умел рисовать. Правда, этому ремеслу он научился раньше, чем начал писать. Первыми из под его карандаша появились вороны, чем-то привлекшие внимание мальчика. Позже его талант начала развивать Анна Лендал – учитель Алуштинской художественной школы, рассмотревшая необычайный дар художника.
— Она так сказала: «Из тебя вырастет настоящий мастер кисти, только не сдавайся». И, знаешь, она оказалась права. Правда, в первое время мне очень все давалось с трудом: то карандаш упадет, то кисточка не держится, то линия ведется не так, как нужно. Но преподаватели не позволяли падать духом и опускать руки. Они постоянно напоминали простую истину: «Не стоит все копировать и рисовать так, как есть на самом деле, привнеси в картину свои элементы, свои формы и пусть будет портрет с неправильными чертами лица. Но это будут твои картины», — рассказывает наш собеседник.
Уже в зрелом возрасте Мустафа Муртазаев поступил в художественное училище. Сперва студенты относились к нему настороженно. Но затем привыкли к необычно выглядевшему однокурснику и стали его верными друзьями.
— Мои друзья не замечают того, что у меня чего-то не хватает. Они видят мои работы, которые не похожи на работы других мастеров кисти. Им нравится моя настойчивость, мое упрямство и целеустремленность, — не скрывая гордости, делится он и продолжает, — по-моему, настоящему художнику нужны не руки, а чуткое сердце и упорство. Если кто-то хочет чего-то сделать, чего-то достичь, то ему никто не помешает.
У моего героя это получилось. На счету Мустафы-бея за последние три года более восьмидесяти полотен, востребованных как отечественными галеристами, так и зарубежными коллекционерами — портреты, пейзажи и натюрморты. Его поклонники всегда с нетерпением ждут от него новых полотен, новых выставок. А я надеюсь, что свою самую главную картину, которая принесет ему мировую славу Мустафа Муртазаев, еще нарисует.