20 лет спустя или воспоминания московских событий
[Гульнара Абдулаева]
Одним из основных звеньев крымскотатарского национального движения стали московские события, развернувшиеся в июне и августе 1987 года. Крымские татары съезжались в столицу для того, чтобы добиться своих прав и восстановления государственности в Крыму. Все поддерживали принятый еще в апреле текст Обращения крымскотатарского народа Генеральному секретарю ЦК КПСС М. Горбачеву, в котором излагались основные требования народа.
Мы попросили рассказать, как все происходило двадцать лет назад, участницу тех памятных событий Сание Сеттарову.
События в Москве являлись продолжением крымскотатарского национального движения, с которым я хорошо познакомилась, будучи еще студенткой Ташкентского Государственного педагогического института им. Низами, факультета крымскотатарской филологии. Со мной на одном курсе училась Зекие Хаирова, сестренка Изета Хаирова ветерана национального движения. Через нее мы, студенты, очень многое узнавали о Мустафе Джемилеве, она информировала нас и сплачивала. Одновременно со студентами факультета крымскотатарского языка и литературы активную работу проводила инициативная группа имени Мусы Мамута. Эта группа была образованна в Ташкенте, и в нее входили Шевкет Кайбуллаев, Решат Аблаев и многие другие. С нами непосредственно активно работал Решат Аблаев.
Мне запомнился один случай со студенческих лет. Когда мы заканчивали пятый курс, на первый курс поступил Синавер Кадыров. Мы, студенты – крымские татары, очень часто собирались на встречи со всех ташкентских вузов. На одной из таких встреч Синавер сказал: «Возможно, что мы будем проводить наши действия в Москве, а будете ли вы, к этому готовы?» Конечно, мы были готовы к этому.
Летом 1987 года я со своей бывшей однокурсницей и подругой Лютфие Халиловой, которая на тот момент тоже работала учителем в Аккурганском районе, планировали поехать в Крым. В эти дни начались активные действия крымских татар в Москве. Моя сестра Миляра Сеттарова уехала в столицу СССР одной из первых: в Москве планировалось проведение ряда демонстраций с целью добиться возвращения прав и государственности крымскотатарского народа. Через несколько дней после этой новости мы с моей подругой Лютфие поехали в Янгиюль, где встретились с Мустафой Джемилевым. На следующий день мы приняли решение выехать в Москву и поддержать наших соотечественников.
Когда мы приехали, как раз шла акция в поддержку голодовки Бекира Умерова, то есть уже те, кто там был, должны были три дня держать эстафетную голодовку. В их числе была и моя сестренка Миляра Сеттарова.
Каждое утро мы собирались на площади Нагина перед зданием приемной ЦК. Инициативная группа всех вновь прибывших заносила в списки. Во главе группы стояли Эскендер Фазыл, Фуат Аблямитов и другие. Каждое утро мы намечали план работы на весь день.
Нашей первоочередной задачей являлось проведение информационной работы. Мы делились на группы и ходили по общественным организациям, в редакции газет, журналов, на центральное телевидение, куда ранее были отправлены многочисленные письма и обращения на имя М. Горбачева, в котором излагался вопрос о восстановлении государственности крымских татар. Мы знакомили редакторов и председателей с нашей проблемой и просили, чтобы они нас поддержали и от своего имени обращались в ЦК о разрешении нашего вопроса.
Например, мы были в учительской газете, где встретились с главным редактором Ириной Николаевной Ханхасаевой. Тогда в составе нашей группы был Лютфи Османов, Реваль Нишаев, Лютфие Халилова, я и еще несколько человек. Мы говорили с ней о проблемах языка, почему мы хотим восстановление государственности. Она ответила, что сама ничего не может решить, так как основной вопрос должен решаться в ЦК, но пообещала, что по возможности поддержит нас и обязательно поднимет наш вопрос, на коллегии, предоставив все наши бумаги. Конечно, чаще всего нам говорили, что мы не имеем к этому вопросу никакого отношения, а на просьбы публиковать обращения, отвечали, что делать они этого не могут, потому что нет соответствующего указания сверху.
Мне хорошо запомнилась еще одна встреча. Мы отправились в институт истории этнографии, здесь состоялась встреча с заместителем директора института доктором географических наук Брук Соломоном Ильичем. Это был человек, который сказал, что знает, кто такие крымские татары. Дело в том, что в Москве мы столкнулись с тем, что крымских татар как нацию вообще не знали и часто путали с поволжскими, астраханскими и башкирскими татарами, говорили, вот же ваша родина. И тогда приходилось объяснять, кто такие крымские татары. Более того, Соломон Ильич сказал нам, что институт истории этнографии на протяжении многих лет занимался переписью населения СССР и его сотрудники ставили вопрос перед ЦК, чтобы крымских татар во время переписи учитывали отдельно. Это был очень умный и знающий человек, он говорил что хорошо знаком с историей крымскотатарского народа, рассказал нам о первом Курултае, о Номане Челибиджихане, а потом спросил: «А знаете, сколько крымских татар на территории Советского Союза?». Естественно, что точного количества тогда мы не могли назвать, и он назвал нам цифру, что нас 700 тысяч! Напоследок он сказал, что поддерживает нас и по возможности поможет.
Это была первая часть работы, которую мы проделали.
23 июля часть наших соотечественников собрались у здания ЦК КПСС с требованием встретиться с Михилом Горбачевым, но этого не произошло. А вечером по Центральному телевидению было передано сообщение ТАСС. Тон сообщения и особенно историческая преамбула, в которой в очередной раз огульно обвинили крымских татар в «сотрудничестве части татарского населения с фашистами», вызвали бурю негодования среди крымских татар. Тогда активистами движения был составлен текст «Открытого протеста», в котором опровергались наиболее одиозные положения «Сообщения».
На следующий день провели митинг, Эскендер Фазыл зачитал письмо, написанное в знак протеста сообщения ТАСС. Соотечественники единогласно поддержали письмо. Затем мы, построившись в колонну, в сопровождении милиции направились в сторону Красной площади. Мы остановились на площади и стали требовать, чтобы к нам вышел Михаил Горбачев. Но, конечно, к нам никто не вышел, и на следующий день мы должны были собраться на площади Пушкина возле самого здания ТАСС.
Рано утром мы вышли из дома, в городе было очень много милиции, все знали о большом митинге. Площадь была оцеплена и никого туда не пускали, но мы успели пробраться. Всего было около 400-500 человек, среди которых было очень много женщин. Мы зачитали наше сообщение, а после, взявшись за руки, сели на площади и стали громко скандировать «Позор ТАСС!». Милиция стала нас разгонять. Те, кто сопротивлялись, получили телесные повреждения. Нас выхватывали из рядов и затаскивали в автобусы, а потом увозили за город и бросали там. Всю дорогу мы кричали: «Позор ТАСС!», «Родину!!!»
После этой демонстрации мы стали собираться в Измайловском парке. Всё больше соотечественников прибывало в Москву. Через несколько дней на Красной площади была проведена демонстрация, в которой приняли участие более 1500 соотечественников. Демонстрация началась с выступления Бекира Умерова. Он первым поднял транспарант: «Родина или смерть!». Конечно, такой призыв был один из вдохновляющих. Стоял страшный гул, когда мы шли на площадь. Было что-то страшное и все единым голосом скандировали: «Родина или смерть!». Было довольно сильное нервное напряжение.
В тот день мы не ушли с площади, ждали, когда к нам выйдет Горбачев.
Власти не знали, как от нас избавиться. Положительного ответа нам никто не давал, а только предлагали разъехаться, но пока не было существенных сдвигов никто не был намерен покинуть столицу. Тогда милиция получила распоряжение нас насильно отправлять назад. Стали вылавливать по квартирам и забирать паспорта и, купив билет на самолет, отправлять в Узбекистан.
Каждое утро из наших рядов убывали люди. Никто не хотел уезжать, потому что вопросы еще не были решены. Из Москвы стали выдворять самых активных. К примеру, Сервер Туварчи который вместе с Сабрие Сеутовой передавали информацию о происходящем в зарубежные радиостанции.
Мы чувствовали, что за нами началась слежка. Я находилась в Москве до самого конца. Соотечественников оставалось все меньше и меньше. А потом нашим руководством было принято решение, что надо возвращаться.
Хочется отметить, что люди очень друг друга поддерживали, был единый дух. В Москве мы встретились со своими сокурсниками-татлитовцами. Когда я приехала там уже находилась Зекие Хаирова, Зоре Умерова, Февзие Курбединова и Рустем Ибрагимов.
Тяжело было нашим родным и близким которые оставались в Узбекистане и поддерживали нас. Местная власть не оставляла их в покое. Родителям говорили, что мы экстремисты, и просили отозвать своих дочерей из Москвы.
Уже после возвращения в Узбекистан, осенью я уволилась с работы, и приняла решение переезжать в Крым. Но это уже другая история.