История приводит множество примеров того, что ни один крупный военный конфликт не обходится без изменения геополитической ситуации. Исключением не стала и русско-турецкая война 1768 – 1774 годов, завершившаяся подписанием знаменитого Кучук-Кайнарджийского мирного договора
Часть 1. Причины войны
I.Итак, инициатором военных действий стала Россия, для которой, завоевание Крымское Ханство являлось стратегической задачей в этой войне.
Один из первых кто предложил идею покорения Ханства и присоединения его земель к Российской империи, был канцлер граф Михаил Илларионович Воронцов.
В 1762 году Воронцов, играл одну из ключевых ролей в Российском государстве. Он смог расположить к себе Петра III, увлеченного его племянницей, которой, император дал слово жениться, как только избавится от законной супруги Екатерины. Для Воронцова такая перспектива означала – заправлять всеми делами государства. Но его честолюбивым замыслам не суждено было сбыться, так как Екатерина опередила супруга и с помощью фаворитов Орловых, сама «учинила» переворот, сослав благоверного под арест в Ропшу, где очень скоро произошел «несчастный случай» закончившейся смертью Петра [Миненико 1995, 217].
После смерти императора, дабы реабилитировать себя в глазах новой государыни граф Воронцов преподнес ей проект под названием «Записки о Малой Татарии». Это был тот самый проект, который, по утверждению многих историков, стал основой идеи о покорении Крымского Ханства.
Предчувствуя скорую немилость, граф подробнейшим образом составляет свой проект. Для «приличия» он упоминает старые «обиды», которые Россия претерпевала от крымских татар, и только потом он плавно переходит к актуальности захвата крымского полуострова и всех материковых владений Ханства: «Россия потому главнейше стараться должна, чтоб от всех вышеупомянутых неудобств избавиться и привесть себя в том краю в совершенную безопасность. Полуостров Крым месторасположением своим столько важен, что действительно может почитаться ключом Российских и Турецких владений: доколе он останется в турецком подданстве, то всегда страшен будет для России; а напротив того, когда бы находился под Российскою державою или бы ни от кого не зависим не был, что не токмо безопасность России надежно и прочно утверждена [бы] была, но тогда находилась бы Азовское и Черное море под ее властью…» [Кессельбреннер 1994 с. 6]. Другими словами он советует Екатерине в ближайшее время поставить перед собой цель «приобрести» Крымский полуостров с выходом в Черное море и далее, при случае покорения, рекомендует выстроить российский военный флот и тем самым осуществить вожделенную мечту Петра I. Кроме этого, важность присоединения, по мнения Воронцова, заключалась не только в приобретении новых земель и подданных, но и введении международной торговли и развитии коммерции среди русского купечества, что принесет не малые доходы в государственную казну.
Тут несколько слов стоит сказать еще о двух небезызвестных личностях, которые задолго до Воронцова были охвачены идеей завоевания Крыма. Это Андрей Лызлов, участник Азовских походов Петра I и Юрий Крижанич, хорватский пропагандист идеи объединения славян XVII века. Очевидно, Воронцов был хорошо знаком с программами этих авторов и их эпосами: «Скифская история» и «Политика», на основе которых и составил свои знаменитые «Записки».
Проект не спас предприимчивого графа от ссылки, но был взят во внимание. Мало сказать, что он был просто взят во внимание, он был со всей немецкой педантичностью изучен самой императрицей. Екатерина хорошо понимала, что сейчас в начале ее еще шаткого царствования, свершить блицкриг на Крымское Ханство, было невозможно. Нужно было время и причины.
Спустя год, в октябре 1763 года, в Польше скончался король Август III Толстый. За годы его правления Польша не стала сильным государством с мощной армией, которая могла бы противостоять вмешательствам извне. Воспользовавшись этим обстоятельством, Россия, преследуя свои корыстные цели прибрать к рукам новые земли на западе, незамедлительно внедряется в польские дела на правах союзницы и покровительницы православия. С помощью подкупа части шляхетского сейма она выдвинула на польский престол свою кандидатуру. Им оказался фаворит Екатерины II Станислав Понятовский, в недавнем прошлом секретарь английского посла в России Чарльза Уильямса [Строев 2000, 23] .
Понятовский преступает к реформам, направленным на централизацию государственной власти и ограничению влияния олигархии в стране. Этот политический курс поверг в шок не только польское магнатство, но и вызвал недовольство в Петербурге. Русскому посланнику в Варшаве князю Николаю Репнину было срочно дано указание, предотвратить проведение этих реформ. Опираясь на расквартированную в Польше постоянную оккупационную русскую армию и на часть недовольной шляхты, Репнин исполнил распоряжение Екатерины. Станиславу пришлось подчиниться инструкциям настоящего управляющего делами Польши – князя Репнина и далее следовать в фарватере русской политики. Это вызвало охлаждение, а затем и ненависть польских патриотов к Понятовскому, который окончательно восстановил против себя шляхту, издав новый закон об уравнении в правах православных и протестантов с католиками.
Консервативная шляхта, возмущенная этим постулатом и пророссийской ориентацией короля, в 1767 году в польском городе Баре объединилась в вооружённый союз, восстав против правительства Понятовского и князя Репнина. [Стегней 2002, 32]. В Польшу были спешно введены дополнительные войска под командованием генерала Кречетникова и уже в начале марта 1768 году, польские патриоты, были вынуждены отступить к границам Османской империи.
Очень скоро маршалы конфедерации, граф Красинский, Потоцкий, и Пулаский обратились за помощью к султану Мустафе III, который предложил им обосноваться в его владениях, но с ответом о содействии в военных действиях пока медлил.
II. Мустафа III был энергичным и дальновидным политиком. Всеми силами он стремился возродить былую мощь Османской империи. На протяжении своего правления он последовательно избегал войн и стремился укрепить дипломатические отношения с европейскими государствами.
В 1761 году султан заключил договор с Пруссией, по которому санкционировал свободное плаванье ее торговых судов в османских водах. Таким правом уже не одно десятилетие пользовалась Франция, за которой были официально закреплены привилегии в торговле на Средиземном и Черном море. Этот договор вызвал недовольство России. Императрица Елизавета не первый год добивалась от Порты дарованных европейским державам прав и даже предлагала османскому дивану взятку в размере 100 000 дукатов, но все было безуспешно. России, которая стремилась не только выйти в Черное море, но и содержать в Азовской фактории своей военный флот, вежливо отказывали.
В начале 60-х годов XVIII столетия отношения с Россией оставались натянутыми из-за вмешательства в польские дела. А в 1768 году после начала войны конфедератов с русским правительством окончательно разладились .
Однако, оказав поддержку полякам, Мустафа не стремился вступать в войну с Россией. Ярый русофоб, первый министр Франции герцог де Шуазель, уже давно развернувший активную идеологическую и информационную войну с Россией, всячески подстрекал Порту начать войну с северным соседом. Но в Стамбуле были еще не готовы к войне.
5 марта 1768 года пришло известие, о том, что русские войска, вторглись в приделы Крымского Ханства в районе Едисана, где разорили и сожгли дотла приграничные крымскотатарские города-крепости Балту славшуюся своим базаром и Дубоссары находившейся на правом берегу реки Кодымы.
Одновременно, против польской шляхты, было спровоцировано на Правобережной Украине восстание гайдамаков, вошедшее в историю как Колиивщина. Во главе запорожца Максима Желязника гайдамаки за короткое время захватили Жаботин, Фастов, Черкассы, Корсунь, Богуслав и очистили от шляхты всю южную Киевщину. В мае они овладели Уманью и двинулись к Белой Церкви, на Волынь, Подолье и Брацлавщину. Использовав, мощное восстание украинцев против поляков, Екатерина отдает распоряжение тому же генералу Кречетникому подавить гайдамаков [Голобудский 1960, 78].
Известие о том, что русские вторглись в приделы Крымского Ханства разрушив Балту и Дубоссары, а так же учинили кровавую расправу над казаками в Украине, усилило пропаганду Франции в Стамбуле вступить в войну с Россией. К Франции примкнули Австрия, не желавшая продвижение России к Черному морю и устью Дуная, Англия, заинтересованная в ослаблении России, Швеция, со времен Карла XII союзница Порты и польские конфедераты. Пруссия пока оставалась нейтральна.
В этой связи к великому визирю Гамза-паше был вызван российский посол в Стамбуле Алексей Михайлович Обрезков, от которого потребовали объяснения действиям его государства. По словам посла, русские войска нечаянно перешли границу Крымского Ханства, а императрица Екатерина II уверяет султана Мустафу, что не одобряет действий российских войск .
Однако султанский диван расценил эти действия как провокация и принял решение начать подготовку к войне.
В конце лета пришло известие, что в Речь Посполиту снова была введена дополнительная тридцатитысячная российская армия. На этот раз Мустафа III принял решительные меры и 25 сентября (6 октября) 1768 года Османская империя объявила войну России.
25 ноября Обрезков с главным персоналом посольства снова был вызван к великому визирю. На этот раз Гамза-паша от лица султана объявил послу ультиматум: Россия должна немедленно вывести свои войска из страны ей не принадлежащей – Речи Посполитой, и оставить неприкосновенными ее свободу и независимость и далее обязаться, не вмешиваться в польские дела, то есть в избрание короля, и в уравнение прав православных с католиками. Мотивировалось это требование еще и тем, что русско-польская война, происходящая на границах Османской империи и Крымского Ханства привела к разграблению пограничных крымскотатарских городов: Балты и Дубоссар. В случае отказа русского правительства от этих требований война для России неизбежна. Обрезков был готов к такому исходу и, следуя инструкциям Петербурга, наотрез отказался, чем и подтвердил намерения России вступить в войну с Портой. Русскому резеденту объявили, что согласно приказу султана он должен быть отведен в Еди-Куле (Семибашенный замок) .
Едва Европу облетело известие об объявлении Османской Портой войны России, из Франции тут же летит французскому поверенному Сабатье де Кабри следующая инструкция: “Король желает, чтобы настоящая война между Россией и Портой длилась достаточно времени для того, чтобы Петербургский двор, униженный или по крайней мере истощенный, еще долго не мог и помыслить злоупотребить своим чрезвычайно выгодным положением в окружении слабых государств, дабы угнетать их и через то вмешиваться в общеевропейские дела, как он к тому стремился по окончании двух предыдущих войн”. Сам французский король Людовик XV в предписаниях, данных назначенному в Петербург послу барону де Бретeй, пишет: “Все, что может ввергнуть ее (Россию) в хаос и заставить вновь погрузиться во тьму, отвечает моим интересам. Более и речи не должно идти об установлении прочных связей с этой империей” [Строев 2000, 31].
Что касается австрийского двора, то Мария-Терезия отдала распоряжение своему канцлеру Кауницу заявить русскому послу в Вене графу Голицыну, что Австрия освобождает себя от всякой помощи России, но в тоже время заверяет, что будет соблюдать строжайший нейтралитет. О своем нейтралитете сообщил и прусский король Фридрих II .
III.В Петербурге были готовы вступить в войну с Османской империей и Крымским Ханством. Однако в планы России не входило, что в самом Ханстве произойдут перемены, и вместо мягкого любителя поэзии Максуд Гирай хана трон снова займет талантливый военачальник Крым Гирай. Именно этого человека в Петербурге опасались больше всего.
Через неделю после объявления войны Мустафа III послал к Крым Гираю, с 1764 года находившемуся в почетной ссылки, свою султанскую инвеституру, перо, осыпанное бриллиантами и самого лучшего коня в знак уважения, а так же грамоту, в которой призвал его в Стамбул, чтобы совместно обсудить план военных действий против России.
На Большом диване в Стамбуле постановили, что османская армия во главе, сменившего Гамза-пашу, великого визиря Халил-паши сосредоточится на границе с Речью Посполитой 400-тысячную армию, к которой должна была присоединиться армия польских конфедератов. Главный удар предполагалось нанести из района Хотина в сторону Варшавы, а оттуда – на Киев и Смоленск. 80-тысячная армия, сосредоточенная на территории Крымского Ханства, во главе с ее главнокомандующим Крым Гираем, получила задание сковать деятельность российских войск в Украине и Новой Сербии. Отвлекающий удар планировалось нанести силами 50-тысячной армии через Северный Кавказ на Астрахань.
Крым Гирай изъявил желание, прежде чем ему отправиться в Крым для вторичного вступления на престол, сразу же направиться в Бендеры и там собрать все крымскотатарское войско для вторжения в Новую Сербию .
Расположенный в близи Бендер, принадлежавший Крым Гираю дворец в Каушанах, в Бесарабии, был избран в качестве центра, куда и должны были стянуться все боевые силы и средства. Сам Крым Гирай в конце декабря вместе со своей свитой отбыл в Бесарабию. Любимиц крымскотатарского народа крымский хан Крым Гирай был встречен как «idole de toute la nation» («национальный герой»). Здесь к нему присоединились орды баджакских, джамбулукских, едисанских и едичкульских ногайцев во главе со своими сераскирами – родственниками хана, принцами из рода Гираев. Кроме крымских татар и ногайцев, к хану присоседились кабардинцы, черкесы и дагестанцы. Также ряды ханской армии пополнили несколько тысяч некрасовцев – потомков донских казаков-старообрядцев, которые во главе с Игнатом Некрасовым не пожелавшем подчиниться церковной реформе царя Петра I, еще в 1709 году попросили политического убежища у Порты и были расселены на границе между Османской империей и Крымским Ханством .
К персоне Крым Гирая возрос и дипломатический интерес Франции. В Версале принимают решение направить в ставку хана своего поверенного в делах Ханства барона Франсуа де Тотта, который в это время находился в Бахчисарае.
Узнав, что хан избрал своим опорным пунктом Бесарабию, французский консул со своей свитой присоединяется к Крым Гираю .
Часть 2. Начало войны.
Военные действия
I. 7 января 1769 года Крым Гирай выступил во главе 80-тысячной армии, в Новую Сербию, откуда предполагал идти на Польшу, чтобы вытеснить русские оккупационные войска. Армия имела двадцать правильных колонн во главе с сераскирами и мурзами, в центре двигалась ханская ставка.
Кошевые атаманы Запорожской Сечи, которые должны были защищать интересы южных границ, объявили нейтралитет и не оказали помощи гарнизону Елизаветграда (ныне Кировограда) административного центра Новой Сербии. Запорожцы были не в ладах с русской властью из-за того, что Россия постепенно закрепощала украинцев.
Подавляя сопротивление русской армии, почти не останавливаясь, войско крымского хана дошло до Вроцлава. Однако зима выдалась суровая и люди гибли от холода. В одну ночь было потеряно от морозов три тысячи людей и столько же лошадей. Крым Гирай больше не мог рисковать своими людьми и был вынужден отдать распоряжение о возвращении в Бесарабию, где намеривался перезимовать и с новыми силами продолжит задуманный поход, но уже соединиться на Дунае с османской армией .
Ко всему прочему хан стал жаловаться на недомогание. Ко двору были приглашены лекари, среди которых оказался некий Сирополо, грек родом из Корфу. Ранее он состоял лекарем у Александра Гика бывшего валашского князя, находившегося на содержании в Петербурге. Сирополо сумел вызвать доверие к своей персоне у Крым Гирая, которого заверил, что поможет ему избавиться от болезненных страданий. Однако после интенсивного лечения этого Сирополо Крым Гирай только слабел и вскоре слег . Хан прожил до февраля месяца.
В своих мемуарах барон де Тотт утверждает, что Крым Гирай значительный политик и талантливый военачальник, умер вовсе не от плеврита как утверждал Сирополо, а от отравления и не без помощи самого лекаря завербованного русскими агентами. Россия и в самом деле опасалась Крым Гирая .
Весть о смерти крымского хана полностью изменила положение не только в самом Ханстве и Порте, но и Европе. Прусский король Фридрих II, добрый друг Крым Гирая, впрочем, как и все государства Европы не заинтересованный в усилении России, в феврале 1769 года обращается к русскому двору с предложением о разделе Речи Посполитой и предоставляет свой проект. Но Екатерина с холодностью отнеслась к этому предложению. Она стремилась полностью сохранить за собой польские земли. Это не отвечало интересам Фридриха, и он сближается с венским двором. Здесь уже давно зрело недовольство русской политикой в Дунайских княжествах, соседствующих с империей Габсбургов. В итоге с позволения своей матери Марии-Терезии, наследник австрийского престола Иосиф II заявил Фридриху, что в случае войны Пруссии с Россией Австрия только поддержит прусского короля .
II. Сразу же после начала войны императрица Екатерина ухватилась за мысль, поданную братьями Орловым о том, чтобы напасть на Османскую империю с юга, с моря и с суши, и этим создать диверсию, которая облегчит операцию графу Петру Румянцеву на севере, то есть в Дунайских княжествах – Молдавии и Валахии. В начале года наметился план ближайших действий: возбуждение восстания среди христианских народов на Балканах, в первую очередь среди греков в Морее (ныне Пелопонесский полуостров материковой части Греции) и черногорцев, и послать в поддержку восстания русские военные эскадры на архипелаг . Уверенная в успешном проведении диверсии Екатерина 15 марта 1770 года собирает в Петербурге заседание Совета, на котором было предложено склонить османский Диван на полное отделение Крымского Ханства от Османской империи .
В итоге обсуждение вопроса о Крымском полуострове Совет принял «решительную резолюцию не класть оружия… пока Порта не признает торжественно в своем с нами мирном договоре независимою областию Крым с принадлежащими к нему татарами» . В свою очередь было принято решение, что Петр Иванович Панин, брат, руководителя российской внешней политики Никиты Панина должен был склонить крымских татар и ногайцев «к независимости и отложению себя от турецкой власти» .
Заключение мира должно было состояться из двух последовательных стадий.
1. По договору с Крымским Ханством Россия получала на черноморском побережье какой-нибудь порт и ряд опорных пунктов, что открывало перспективы для развития русской черноморской торговли и в то же время препятствовало восстановлению турецкого владычества над Крымом.
2. По договору России с Османской империей Крымское Ханство становилось независимым, что означало подтверждение со стороны Порты договора с татарами также и в части предоставления России морского порта и опорных пунктов в Крыму .
Какие именно пункты желательно было иметь на черноморском побережье, Совет окончательно не решил. Но уже 2 апреля 1770 года Петру Панину было предписано «стараться одержать в негоциации с татарами уступки Керчи, Тамана и Еникале» . Эти пункты обеспечивали проход русского флота из Азовского в Черное море.
III. Спустя месяц после смерти Крым Гирая, в апреле 1769 года. Возобновились активные военные действия. Русская армия под командованием князя Голицына форсировала Днестр и начала движение в сторону Хотина. Однако нерешительность главнокомандующего привела к тому, что российские войска не осмелились вступить в сражение с объединенной османо-татарской армией и повернули назад. Екатерина II приказала Голицыну немедленно повторить поход в том же направлении. В июле князь во второй раз форсировал Днестр, но осадить Хотин так и не решился и снова отступил. Эта военная компания для России указывала на ее слабость в численном соотношении сил перед объединенной османо-татарской армией [Сухарева 2005, 517]. Несмотря на то, что командование русской армии было передано графу Петру Румянцеву, в России стали искать другие пути к победе.
В Петербурге хорошо знали, что греческие повстанцы – маниоты, подданные Османской империи, готовят новое восстание с целью добиться от турецкого султана независимости. Преследуя свои цели, Россия была готова поддержать греков, «освободить» их от турецкого протектората, чтобы «ненавязчиво» внедрять свое влияние. Российское правительство принимает решение направить в Южную Морею военную эскадру во главе с графом Алексеем Орловым. Екатерина не ошиблась в выборе главнокомандующего, она хорошо знала, что Алексей Орлов был человеком, абсолютно ни перед чем не останавливающимся ради успеха . Она дает графу несколько тайных указаний: одно из них – идти на любые хитрости, но добиться победы над турками. И, второе – зайти в порт Ливорно и прояснить ситуацию с некой «авантюристкой» под именем княжной Таракановой-Владимирской, выдававшей себя за дочь царицы Елизаветы от морганатического брака с графом Разумовским. Появление в Европе самозваной княжны, очень беспокоило Екатерину. Она была прекрасно осведомлена, что Елизавета Тараканова сложа руки, не сидела и на протяжении нескольких лет вела активную переписку с королевскими дворами Европы [Мельников 1867,№5,6]. Ко всему прочему международная обстановка складывалась таким образом, что в силу политических обстоятельств европейским монархам было выгодно признать ее наследницей российского престола. Именно этого и опасалась Екатерина. Но, конечно, больше всего Като – как ее любовно величали французы, боялась малейшего шатания своего трона, доставшейся ей через труп благоверного супруга Петра III, и поэтому Алексею Орлову был дан указ, доставить самозванку в Россию. Что с блеском и исполнил «верный Алехан».
В 1770 году в Средиземном море появилась первая эскадра русского флота, которой понадобилось обогнуть всю Европу и пройти через Гибралтарский пролив, чтобы войти в акваторию Эгейского моря к Южной Морее . Это событие стало сигналом к восстанию греков-маниотов против турков .
Надо заметить, что греки-маниоты были единственные из балканских славян, которые откликнулись на призывы восстать против османов. Черногорское дело у графа Орлова с треском провалилось , так как еще в 1766 году черногорцы получили от султана право на автономию, учитывая свою малочисленность, они не собирались вступать в войну.
Новость о высадке русского десанта в Морее, и захвате 10 апреля 1770 года крепости — порта Наварино, быстро разлетелась по Средиземноморью, и не на шутку взволновала Стамбул. Мустафа III поспешно отдал распоряжение снять лучшие войска с других фронтов войны, для того чтобы послать их в Морею, и предотвратить захват греческого побережья. Попытка Орлова овладеть портом-крепостью Модоной не удалась. Положение в Наварино становилось критическим. Новые османские войска прибывали в Южную Морею и сосредоточивались в Модоне, недалеко от Наваринской бухты. С начала мая положение русских значительно ухудшилось. Турки отрезали порт Наварино от возможности получить провиант с суши. Вдобавок пришло известие, что большой турецкий флот во главе капудан-паши Ибрагима Хосамеддин и его помощника капитана Гассана Джесайрлы собирается дать генеральный бой русским судам. Орлов и адмирал Спиридов не отважились вступать в сражение и взорвав Наваринскую крепость вышли в море .
Орлов хорошо понимал, что турецкий флот был значительно сильнее, как по количеству судов, так и по артиллерийской мощи. Увидев перед собой османский флот, он понял, что в честном бою ему не одержать победу. Воспользовавшись тем, что турецкий флот перед боем был сосредоточен в бухте, совершил вероломную диверсию. В ночь на 26 июня, перед боем, русские матросы по распоряжению графа Орлова, незаметно поплыли к турецким кораблям, сосредоточенным в Чесменской бухте и подожгли их. Это помогло «одержать победу» вошедшую в историю как Чесменское сражение . Весть о «поражении» турецкого флота быстро распространилась не только по всему Архипелагу и побережью Средиземного моря, а также достигла внутренних государств Европы, и надо сказать возмутила общественность XVIII века, которая прекрасно была осведомлена об истинном положении дел.
IV. Ослепленная удачно проведенной диверсионной компанией на море Екатерина все же понимает, что это только временный успех и стремиться создать смуту внутри самого Крымского Ханства. Она дает распоряжение Петру Панину развернуть как в ногайских кочевьях, так и в самом Крыму пропаганду о независимости татар от Порты и таким образом ослабить за счет ногайцев османо-татарскую армию.
В июле основные военные действия развернулись на северном фронте. 15 июля 1770 года русская армия под командованием Панина осадила крепость Бендер. А 17 июля османская армия потерпела поражение на реке Ларги левом притоке реки Прут в Молдавии и отошла к реке Кагул, куда прибыла армия великого визиря Халил-бея, и крымского хана Каплан Гирая. Но 21 июля 1770 года, российские войска во главе графа Румянцева нанесли неожиданный удар по левому флангу турецкой армии. За три дня боев на реке Кагул победу одержал генерал-аншеф Петр Румянцев .
В ходе военной компании 1770 года русские войска овладели крепостями Измаил (26 июля), Килия (21 августа), Аккерман (25 сентября) и потерпели неудачу при взятии Браилова. На следующий год Петр Румянцев ограничился второстепенными стычками с турками на левом берегу Дуная, не рискнув переправится на правый берег.
Россия до конца не была уверена в победе. После «успеха» на Средиземноморье и удачной компании в июле 1770 года, когда русскими войсками были заняты Дунайские княжества (Молдавия, Валахия) и одержаны победы при Ларге и Кагуле, активно принялась хлопотать о мире с Османской империей на выгодных для себя условиях. К тому же этого требовала международная обстановка.
Наравне с военными успехами на суше международное положение Российской империи, ухудшалось с каждым днем. В делах с Польшей возникли серьезные осложнения. Понятовский, вступил в тайные переговоры с ярым противником России – французским министром герцогом Шуазелем. В свою очередь Людовик XV предложил Мустафе III 15 военных кораблей для пополнения сожженного флота .
Усилилось враждебное отношение к России и со стороны Англии. Русские не оправдали надежд британского кабинета ввязаться в затяжную войну на море и глава английского парламента Вильм Питт Старший отзывает своего посла лорда Бекингма из Петербурга, а так же служивших в русском флоте англичан – офицеров и моряков .
В свою очередь, после встречи Фридриха II прусского и Иосифа II австрийского в Нейсе Австрия начала концентрировать войска на границах Трансильвании (северная часть современной Румынии). Известие об этом вызвало большую тревогу в Петербурге. А чуть позже пришло известие из Триеста, принадлежавший Австрии, о том, что венский двор потребовал закрыть русское консульство в этом городе, ссылаясь на политику нейтралитета. Екатерина была крайне возмущена таким поступком. Ведь это фактически означало запрет останавливаться русским судам в порту Триеста и производить закупки продовольствия. Но австрийская императрица Мария-Терезия оставалась, непреклонной .
Итак, все эти обстоятельства заставили Россию поторопиться с осуществлением своих замыслов, и 12 августа 1770 года в Петербурге состоялось заседание Совета, на котором, было принято решение вступить в мирные переговоры с Османской империей.
Однако, как бы не обстояли международные дела, Россия продолжала готовиться к военным действиям. 11 ноября 1770 года Совету был представлен план будущей кампании составленный Григорием Орловым. План включал в себя очень смелое предприятие – нападение на Стамбул . И первоначальной задачей сухопутной армии было, как можно быстрей занять Крымский полуостров.
V. Одновременно в Крымском Ханстве уже активно действовали агенты Панина призывающие простой народ отказаться от османской зависимости. Главная цель этого мероприятия была в том, чтобы расколоть крымскотатарский народ изнутри и тем самым добиться его ослабления.
Однако негоциация крымских татар шла очень вяло и желаемого результата – ослабить Ханство изнутри, в Петербурге не достигли. Следующим шагом было решено ввести военные силы на полуостров. Россия хорошо понимала, что ситуация на Дунае отвлекла значительную часть как турецких, так и крымскотатарских сухопутных войск, а значит, некому было оказать значительную и мобильную помощь Крымскому Ханству. Такое положение создало предпосылку для сравнительно легкого овладения Крымом, что было одной из главных целей предстоящей компании 1771 года.
В апреле 1771 года вторая русская армия под командованием генерал-аншефа князя Василия Долгорукова вступила в приделы Крымского Ханства. Опасаясь воинственных ногайцев медленно продвигалось к крепости Ор-Капы (Перекопу).
Весть о том, что русские вступили в приделы ногайских кочевий, быстро дошла до крымского хана, который в это время со своим войском находился на основном театре военных действий в Молдавии. Селим Гирай хан вместе с османским военачальником Ибраим-пашей, были вынуждены спешно перебросить небольшую часть войск в Крым.
В ночь на 13 июня 1771 года русские приступили к штурму крепости Ор-Капы. Одновременно отряд Петра Прозоровского без помех переправился через Гнилое море (Сиваш). Получив известие о появлении Прозоровского в своем тылу, крымский хан Селим Гирай, оставив часть армии под командованием Ибраим-паши у Ор-Капы, устремился со своей конницей к Гнилому морю, но, он опоздал: русское войско уже высадилось на берег и построилось для боя. Атака крымских татар захлебнулась в превосходящих силах противника и хан вынужден был отступить к местечку Тузла .
Действия отряда Прозоровского облегчили продвижение штурмовых колонн через Ор-Капы. Ибраим-паша не смог оказать сопротивления, он был разбит и пленен.
Селим Гирай оказался в безвыходном положении, особенно, после того как получил известие, что азовская военная флотилия высадила на крымском берегу десант под командованием Щербатова.
Русская армия начала наступление в глубь полуострова. Велась она тремя колоннами: центральную колонну возглавлял генерал-аншеф Долгоруков, она продвигалась к центру полуострова; правая — под началом генерал-майора Брауна — заняла Кезлев. Левая колонна состояла из войск, высаженных на крымском берегу Азовской флотилией и вела наступление на турецкие крепости на Керченском полуострове. Добравшись до центра полуострова, Долгоруков устроил свой укрепленный лагерь на реке Салгир, рядом с Ак-Мечетью .
Успехи русских в Крыму объяснялись, прежде всего, тем, что регулярное войско Ханства было брошенно на дунайские позиции, а та небольшая часть, что оставалась в Крыму по численности в несколько раз уступала армии В. Долгорукого.
Амбиции императрицы Екатерины II, не без подачи властолюбивых фаворитов – братьев Орловых, настроило ее к нападению на Стамбул с тем, чтобы добиться полной капитуляции Османской империи, и закрепление за собой завоеванные территории. Однако под натиском европейских держав, Россия была вынуждена согласиться на мирные переговоры. Военные действия на всех фронтах были приостановлены. И 19 мая 1772 года на состоявшейся конференции между представителями османской и русской сторон была подписана первая конвенция о перемирии сроком до 1 ноября 1772 года.
Часть 3.
Мирные переговоры в Фокшанах
I. Обе стороны, османская и русская, занялись поиском места для проведения конгресса, на котором предстояло вести официальные переговоры о мире. Османская империя предложила устроить конгресс в Яссах, но русское правительство отвергло это предложение, ссылаясь на то, что в Яссах размещался штаб османского верховного главнокомандующего. Тогда Григорий Орлов предложил Измаил, но и это предложение было отклонено османской стороной – там, в свою очередь, был расположен русский гарнизон. Взамен, турецкие представители предложили Бухарест или Фокшаны – небольшой румынский городок. На последнем и остановились.
Для ведения мирных переговоров решено было назначить по двум уполномоченным от каждой стороны. Первым послом Порта избрала старого государственного деятеля империи Осман-эфенди, человека в совершенстве владевшего латинским, итальянским и греческим языками и шейха мечети Ай-София Яссини-заде, в чьи обязанности входило вести переговоры по вопросам религии .
Интересы России представляли – фаворит императрицы граф Григорий Орлов, и дипломат, резидент III ранга А. Обресков .
Место для ведения мирных переговоров было устроено неподалеку от Фокшан и представляло своеобразный городок, разделенный на два лагеря: турецкий и русский, находившиеся в километре друг от друга. Между ними была подготовлена зала для переговоров. Первая неделя пребывания представителей обеих сторон и иностранных представителей от Австрии и Пруссии прошла во взаимных визитах.
27 июля 1772 года в 9 часов утра, состоялось торжественное открытие Фокшанского мирного конгресса. Оно происходило по заранее установленному порядку, совместно составленному послами обеих сторон. И только после приветственных речей, когда посольские свиты, покинули зал переговоров и в нем остались только послы, переводчики и секретари первая конференция официально была открыта. Однако она продолжалась не более двух часов.
На третьей конференции, состоявшейся 1 августа, граф Орлов предложил первое условие, которое должно было лечь в основу будущего мира: признать крымских татар независимым народом мотивируя тем, что: «…главнейшею причиною раздоров и кровопролития между обеими империями были татары, то для истребления той причины для переду надлежит признать сии народы независимыми». На такое заявление турецкие представители возразили, что еще: «надобно прежде доказать, татары ли были причиною сей войны» . Итак, с первых дней фокшанской конференции переговоры сосредоточились вокруг вопроса о крымских татарах, так как обе стороны хорошо понимали, что вопрос стоял не в том, чтобы отделить Крымское Ханство от Османской империи, а в том, что Крымский полуостров являлся важнейшим стратегическим плацдармом, который был так важен для обеих сторон.
Решение вопроса зашло в тупик, и четвертая конференция долго не могла начаться. Однако в форме частных бесед и полуофициальных встреч обсуждение вопроса о положении крымских татар все же продолжалось. Так 4 августа Орлов, по приглашению Осман-эфенди зашел проведать последнего. В ходе неофициальной встречи Осман-эфенди выступил с новой аргументацией, в пользу сохранения духовной зависимости крымских татар от турецкого султана как халифа всего мусульманского мира. Но Орлов сослался на то, что не «учен в богословии», а когда эфенди обратился к священному Корану, предложил «если мир по закону и преданиям веры заключен быть имеет, то должно было обоим дворам к постановлению оного определить богословов» .
Обсуждение других мирных условий не могло начаться, пока вопрос о Крымском Ханстве не был решен.
Наконец 12 августа четвертая конференция состоялась, которая в прочем, не дала ничего нового. Турецкие уполномоченные продолжали ссылаться на религиозный закон, который не допускает существования Крымского Ханства в качестве независимого в религиозном отношении государства. Российские представители стояли на полной независимости крымских татар от Османской империи. Переговоры зашли в тупик. Осман-эфенди заявил, что ему больше нечего сказать русским послам, и ему осталось только покинуть конгресс.
22 августа турецкие послы были официально отозваны. Исход фокшанского конгресса не удовлетворил, ни турецкую, ни российскую стороны .
II. Пока в Фокшанах шли мирные переговоры, Крымский полуостров был полностью оккупирован русскими войсками. Василий Долгоруков потребовал от местной знати отказаться от вассальной зависимости Османской империи и отдаться под покровительство российской императрицы. Однако такое предложение было сразу же отвергнуто и Ханство подверглось страшным репрессиям со стороны русских солдат. Но уже 27 июля, в день начала Фокшанского конгресса, крымскотатарская знать подписала с русскими представителями временный мир, заручившись гарантией о прекращении военных действий на полуострове. Тогда же в Карасубазаре временно был избран новый крымский хан Сагиб Гирай.
Российский уполномоченный в крымских делах резидент П. Веселицкий, предпринял попытку склонить нового крымского хана на сторону России и предложил послать к императрице письмо с просьбой «принять под русскую руку» города Кафу, Керчь и Ени-Кале. Сагиб Гирай отказался. Отказался он и от предложения прибывшего, к тому времени, в Бахчисарай генерала Е. Щербинина «охранять» крымские вольности на время, пока не разрешиться вопрос с миром между Портой и Россией.
Новость о том, что конгресс в Фокшанах был прерван из-за вопроса о независимости крымских татар, быстро распространилась на полуострове. Это послужило сигналом к новым военным действиям. В Крым были спешно введены дополнительные войска, и князю Долгорукову дали указания во что бы это не стало, заключить с ханом формальный союзный трактат провозгласивший независимость ханства. Князь приступил к переговорам, но они долго шли безрезультатно. Ни крымских хан, ни крымскотатарская знать не желали заключать мир и провозглашать независимость Ханства, на выгодных для России условиях .
И тогда Долгоруков пошел проверенным путем. 19 сентября 1772 года вошло в историю Крымского Ханства как самый страшный день. Резня мирного населения, устроенная Долгоруковым, была настолько страшной, что свидетельство о ней стали известны за рубежом. Это была самая кровавая бойня. Массовые казни, сопровождавшиеся выжиганием больших сел и малых деревень, продолжались несколько недель. Поняв, что русские не остановятся перед истреблением целого народа, крымский хан согласился на подписание кабельного договора о независимости Ханства . Согласно статьям этого документа, Крым не только утрачивал покровительство Порты, но и вынужден был согласиться на передачу русским порта-крепости Ени-Кале и керченского полуострова и большого села Ахъяр.
1 ноября 1772 года в Карасубазаре, где собрались беи, мурзы, и ногайские сераскиры был заключен договор о независимости Крымского Ханства. Сагиб II Гирай, был избран первым независимым крымским ханом, а его родной брат Шагин Гирай – калгой . В русский лагерь под Кафой крымскотатарские уполномоченные привезли присяжный лист, подписанный наиболее знатными лицами Ханства. Он провозглашал Ханство независимым государством и вступление его в союз с Российской империей.
В Стамбуле не признали ни независимости ханства, ни его союза с Россией, ни избрание в ханы Сагиб Гирая. А на собрании Большего дивана султан провозгласил крымским ханом Максуд Гирая. Турки надеялись, что с помощью задунайских татар он вернет Крым под покровительство Османской империи . Но Максуд Гирай надежд не оправдал.
Мирные переговоры на фокшанском конгрессе окончились полным провалом. Вопрос о независимости Крымского Ханства зашел в тупик. Однако обе стороны были заинтересованы в скорейшем заключении мирного договора. А после известия о кровавой резне в Крыму,, великий визирь Османской империи направил письмо российскому правительству, в котором содержалось предложение, продлить перемирие сроком на шесть месяцев и возобновить прерванные переговоры. На этот раз визирь предлагал устроить их в Бухаресте.
Часть 4
Бухарестский конгресс
I. Бухарест, предложенный Османской империей в качестве места для созыва нового конгресса, не встретил возражения со стороны России, не смотря на то, что, этот город был значительно ближе расположен к османским владениям, чем Фокшаны. К тому же приближалась зима, а столичный город являлся наиболее удобным пунктом для заседаний мирного конгресса.
На этот раз представителем от Порты был назначен реис-эфенди Абдулл – Ризак, который ведал иностранными делами под управлением великого визиря и хорошо был осведомлен о возложенной на него миссии . Представителем от России, по-прежнему оставался дипломат, резидент III ранга А. Обресков.
После Фокшанского конгресса обе стороны пришли к мнению, что ни о каком присутствии иностранных представителей не может быть и речи.
29 октября 1772 года официально открылось первое заседание Бухарестского конгресса. По примеру Фокшан и согласно этикету, обе стороны вошли в зал одновременно, послы «сели на приготовленные для них двоих канапе, между которыми поставлен был стол, покрытый красным сукном и золотым галуном обложенный. А свиты их стояли несколько уступя одна против другой…» . После того как произошел обмен приветственных речей, послы перешли к вопросу о продлении перемирия до марта месяца следующего года. Как и в Фокшанах Обресков начал с трех предложений, которые должны были служить «основанием мирного трактата», а именно: установить «твердый и навсегда прочный мир» с Османской империей, возместить все убытки, понесенные во время войны России Портой, и беспрепятственно вести России торговлю на Черном море.
Выслушав первые три пункта, Абдулл – Ризак тактично напомнил Обрескову причины разгоревшейся войны, кроме этого, он указал на вмешательство России в польские дела, что и усугубило причины войны. После недолгих споров и за неимением веских доказательств Обресков предложил вопрос о виновнике войны «в нерешительности оставить» . Повис в воздухе и третий пункт о торговле России на Черном море.
На всех следующих конференциях Обресков предлагал к обсуждению второстепенные пункты предстоящего мирного договора и умышленно оттягивал главный вопрос, который должен был лечь в основу мира – независимость Крымского Ханства.
Дело в том, что русский дипломат ждал новости из Крыма о заключении вынужденного кабельного (внутреннего) договора России с крымскотатарским правительством, с проектом которого был лично знаком, и поэтому в случае несговорчивости реис-эфенди рассчитывал апеллировать к этому договору, как к юридическому документу и желанию самих крымских татар быть независимыми.
Накануне восьмой конференции, в Бухарест прибыл курьер с долгожданной копией договора, которую Обресков и предоставил Абдулл – Ризаку на следующий день. Но российская дипломатия переоценила значение договора с Крымом. Османский дипломат был ознакомлен с этим документом гораздо раньше и не собирался идти на уступки в вопросах гарантии крымскотатарской независимости со стороны России.
Особенно остро развернулся вопрос о мореплавании. Абдулл – Ризак упорно отказывался слушать об уступке России порта на Черном море. Единственное, на что согласился османский дипломат, так это на то, что по Черному морю могут ходить, только торговые суда России.
В начале декабря переговоры зашли в тупик. Дипломаты обеих государств не могли продолжить их без новых правительственных инструкций, в которых должны были содержаться уступки, как со стороны Османской империи, так и со стороны России.
II. В конце января 1773 года Обресков получил правительственный рескрипт от 10 января 1773 года с ответом на его запрос.
В нем заключались следующие требования к Порте: предоставить независимость крымским татарам с передачей им всего Крымского полуострова, за исключением Керчи и Ени-Кале, (которые должны были остаться за Россией). Передать России Азов и Кинбург. Османской границей должен был стать Днестр, а границей России Буг до соединения его с Днепром. Далее говорилось о «свободном мореплавании всякого рода российских судов без малейшего притеснения по всем моря омывающим берега Блистательной Порты, со свободным проездом из Черного в Белое (Средиземное) море и обратно так, как и реку Дунай»; о свободной торговле русских купцов в османских областях и водах «с теми же привилегиями и выгодами, кои дозволены европейским народам, наиболее с Блистательной Портою дружественными, как-то: французам, англичанам и прочим» .
При условии принятия всех этих требований Обресков от имени России предложил Османской империи выстроить крепость «на острове лежащем между островами Таманом и крымским берегом против мыса, Акбурун называемого», а также возвратить Порте острова греческого Архипелага, и все остальные завоевания, включая Валашское и Молдавское княжества. Русское правительство так же отказалось от ранее требуемых убытков, понесенные ею во время войны.
Реис-эфенди не торопился с ответом, он переслал копию рескрипта в Стамбул и только на последней конференции состоявшейся 9 марта 1773 года Абдулл – Ризак сообщил о полученной им «решительной резолюции» султана.
Османское правительство выразило полное несогласие как с независимостью Крымского Ханства, и передачей России крепостей на крымском полуострове, так и со свободным мореплаванием по Черному морю и коммерцией. Но султан предложил выплатить военные расходы России в размере сорока тысяч мешков – 12 млн. рублей, а за отказ от Керчи и Ени-Кале 9 млн. рублей .
Такое положение вещей не устраивало русское правительство. К тому же срок перемирия истек, и дальнейшее пребывание послов в Бухаресте было бесполезным. Несмотря на то, что Бухарестский конгресс, продолжавшейся с 29 октября 1772 по 9 марта 1773 год, и не привел к заключению мира, тем не менее, он являлся важным этапом в подготовке Кучук-Кайнарджийского мирного договора 1774 года.
Неудача Бухарестского конгресса делала неизбежной новую военную компанию. Война разразилась с новой силой. Однако силы обеих сторон были на исходе и, несмотря на переменные военные удачи и поражения, как Порты, так и России мир был необходим обеим империям.
К осени Россия начала сдавать свои позиции, а в сентябре 1773 года ее силы значительно ослабило восстание, переросшее в крестьянскую войну под предводительством Емельяна Пугачева, выдававшего себя за чудом уцелевшего императора Петра III. Под влиянием страха перед восстанием, которое, грозило перекинуться на Москву и Петербург [Муратов 1970, 97], российское правительство решило как можно скорее заключить мир с Портой. Весной 1774 года царское правительство еще раз пересмотрело условия мира и внесло изменения «…Удовольствоваться получением вместо Ени-Кале и Керчи Кинбурнской крепости, с тем, чтобы и Порта оставила крымским татарам все крепости в Крыму, на Тамани и на Кубани, также и одним плаванием торговых судов» .
III. Навязанный в 1772 году крымскотатарской знати договор о независимости Крымского Ханства постепенно терял свою актуальность по вине самих же инициаторов этой идеи. Русская администрация, стала отбирать у населения их земли, частную собственность и личное имущество в гораздо большем количестве, чем было указано в мирном трактате, тем самым откровенно нарушая условия договора.
Такое положение вещей вызвало возмущение со стороны крымского хана Сагиб Гирая, и на собрании малого дивана в совместно с беями и мурзами он принимает твердое решение – расторгнуть трактат.
Таким образом, единственное дипломатическое средство – договор, указывающий на согласие Крымского Ханства с независимостью и присутствием на полуострове русских, терял свою юридическую силу, и в Петербурге это хорошо понимали. Но, снова прибегнуть к силе оружия не решались из-за нестабильного положения в самой стране. Крестьянское восстание Е. Пугачева, принимало огромные масштабы и ширилось с каждым днем. Русские войска терпели военные неудачи от турок на Дунае. Безрезультатно окончились и попытки активных действий русских войск в октябре 1773 года под Варной и Шумлой. А между тем на Кубани вспыхнуло восстание ногайцев недовольных политикой притеснения со стороны России. Принять меры удалось только против кубанских ногайцев, ставших жертвой излюбленного средства – карательного похода под руководством полковника Бухвостова. Но и это было временно. На Кубани готовился новый мятеж под началом Девлет Гирая, грозивший перекинуться на Крымский полуостров, чего Россия не могла допустить. Поэтому в Петербурге приняли решение – «по настоящим обстоятельствам нужду в скором мире» .
IV. Однако в Стамбуле думали иначе. Возмущенный, выдвинутыми требованиями русского правительства на заключительном этапе Бухарестского конгресса, султан Мустафа III, не был намерен идти на уступки противнику, и о заключении мира вопрос уже не стоял. Пользуясь поддержкой Франции и Австрии, он распорядился стянуть значительные силы османской армии к основному театру дунайской военной компании.
Эти действия насторожили Екатерину, которая еще в январе 1773 года категорично требовала свободного плавания военных кораблей по Черному морю и проливам и была готова продолжить войну. Но обстоятельства изменились, к тому же русская армия значительно ослабла, и было принято решение пойти на компромисс и удовлетворится только Кинбурнской крепостью.
Неизвестно, как бы далее развивались события, и сколько бы длилась война между Османской империей и России, а также каковы были бы условия мирного договора, если бы в декабре 1773 года в Стамбуле не умер султан Мустафа III, ярый противник Российской империи.
Его приемник Абдулл-Хамид I, без всякого энтузиазма смотрел на продолжение военных действий, и поручил великому визирю Махсуд-Заде выдвинуть России условия, в случае принятия которых, мирные переговоры будут возобновлены.
Требования заключались в том, что: Крымский хан должен был получать благословение султана, как халифа всего мусульманского мира на ханский престол, крепости Керчи и Ени-Кале должны остаться во владении крымских татар, а на Черном море разрешалось торговать только «простым купцам без пушек и оружия».
Россия стремилась поскорее прекратить войну и на выдвинутые условия согласилась в надежде выторговать желаемое в процессе мирных переговоров. И уже в апреле 1774 года, Румянцев послал великому визирю ноту, в которой сообщал о своей готовности принять предложение Абдулл-Хамида I-го.
На этот раз со стороны Османской империи, мирные переговоры было поручено вести нишанджи (хранителю султанского вензеля) Ресми-Ахмед эфенди, и реис-эфенди Ибрагим-Мюниб, заинтересованных, как и султан, в скорейшем заключении мира. Со стороны России, вместо преданного, Обрескова Екатерина поручила заключить мир фельдмаршалу Румянцеву.
Часть 5.
Кучук-Кайнарджийский мирный трактат
4 июля османские уполномоченные прибыли в деревню Буйюк-Кайнарджи расположенную неподалеку от деревни Кучук-Кайнарджи. Румянцев, который уже находился в Кучук-Кайнарджи, послал к ним для приветствий и поздравлений полковника Петерсона, 5 июля нишанджи Ресми-Ахмед эфенди, и реис-эфенди Ибраим-Мюниб со своей свитой прибыли в деревню Кючук-Кайнарджи. В тот же день османские уполномоченные «вошли в переговоры, мира касающиеся, которое продолжались от 11 часов утра до 2 пополудни» . Договорившиеся сразу же пришли к мнению, что мирный договор будет подписан в течение пяти дней. Румянцев выторговал главную уступку у османских послов: Россия получала Керчь, Ени — Кале и Кинбурн вместе с территорией между Бугом и Днепром. Все остальные крепости «в Крыму, на Кубане и на острове Тамань и прочие земли» , бывшие во владении Крымского Ханства, оставались крымским татарам. Взамен Россия вынуждена была согласиться оставить Порте «города Очаков с древним его уездом, возвратить Бесарабию, Молдавию и Валахию со всеми городами и крепостями, все острова на Архепилаге» .
7 июля переговоры велись об «оставшихся пунктах», в частности о черноморском судоходстве. 8 и 9 июля переговоры длились до позднего вечера.
10 июля 1774 года, по юлианскому календарю, в болгарской деревне Кучук-Кайнарджи наступил решительный день. Последние переговоры длились «от полудня до 7 часов вечера», и завершились подписанием, долгожданного мирного договора на обоюдных условиях.
Договор, на турецком и итальянском языках, подписали с османской стороны Ресми-Ахмед эфенди и реис-эфенди Ибраим-Мюниб, а на русском и итальянском, с русской стороны подписал генерал-поручик князь Николай Репнин. Теперь предстояло утвердить все статьи мирного договора великому визирю и фельдмаршалу Румянцеву. Что они и сделали 15 июля 1774 года. Только после этого, окончательное подписание Кучук-Кайнарджийского трактата, было завершено. Тут же, обе стороны, во все концы разослали курьеров с приказами о прекращении военных действий.
Подписание этого мира принесло Крымскому Ханству полную независимость. Артикул 3 гласил: «Все татарские народы: крымские, буджатские, кубанские, едисанцы, жамбуйлуки и едичкулы без изъятия от обеих империй имеют быть признаны вольными и совершенно независимыми от всякой посторонней власти, но прибывающими под самодеравною властию собственного их хана Чингисского поколения, всем татарским общества избранного и возведенного, которой да управляет ими по древним их законам и обычаям, не отдавая отчету ни в чем никакой посторонней державе; и для того ни Российский двор, ни Оттоманская Порта не имеют вступаться как в избрание и возведение помянутого хана, так и в домашние, политические, гражданские и внутренние их дела ни под каким видом, но признавать и прочитать оную татарскую нацию в политическом и гражданском состоянии, по примеру других держав, под собственным правлением своим состоящих, ни от кого, кроме единого бога, не зависящих. В духовных же обрядах, как единоверные с мусульманами, в рассуждении его султанского величества, яко верховного калифа магометанского закона, имеют сообразоваться правилам, законам их предписанным, без малейшего предосужения однакож утверждаемой для них политической и гражданской вольности. Российская империя оставит сей татарской нации, кроме крепостей Керчи и Еникуля с и уездами и пристаньми, которая Российская империя за собой удерживает, все города, крепости, селения, земли и пристани в Крыму и на Кубане, оружием ее приобретенные; землю, лежащую между реками Бердою, Конскими водами и Днепром, также всю землю до польской границы, лежащую между реками Бугом и Днестром, исключая крепость Очаков с ее старым уездам, которая по-прежнему за Блистательною Портою остается, и обещается по постановлении мирного трактата и по размене оного все свои войски вывести из их владений. А Блистательная Порта взаимно обязывается равномерно отрещись от всякого права, какое бы оное быть ни могло, на крепости, города, жилища и на все прочее в Крыму, на Кубане и на острове Тамане лежащее, в них гарнизонов и военных людей своих никаких не иметь, уступя оные области таким образом, как Российской двор уступает, татарам в полное самодержавное и независимое их владение и правление; також наиторжественнейшим образом Блистательная Порта обязывается и обещает и впредь в помянутые города, крепости, земли и жилища гарнизонов своих и всяких, какого бы звания ни были, своих людей военных в оные не вводить и там не содержать, ниже во внутри области сейменов или других военных людей, какого бы звания ни были, иметь, а оставить всех татар в той же полной вольности и независимости, в каковой Российская империя их оставляет».
Как видно из основного пункта трактата, крымские татары были признаны вольным и независимым народом. Подтверждался государственный суверенитет Ханства и крымскотатарского народа, которому возвращались все захваченные города, крепости и селения. И крымские татары по прежнему оставались духовными вассалами халифа – султана, которому была дана власть утверждать избранных крымскотатарской бейской верхушкой крымских ханов.
