Д.В. Николаенко
Мифология Крыма
Объект и его комиссия
По времени создания Таврическая ученая архивная комиссия, в дальнейшем называемая ТУАК, стала седьмой из губернских ученых архивных комиссий (ГУАК). Причина значимости ТУАК была связана не только с активной деятельности ее членов или их выдающимися талантами. Основная причина в том, что сам регион во многом определял важность и активность переосмысления его истории, формирования нового образа региона, в строгом соответствии с имперскими социо-культурными реалиями.
В данном случае, значимость различных комиссий определялась почти полностью значимостью региона, его спорностью. Именно по таким наиболее спорным регионам создавались наиболее свежие документы и формировались наиболее популярные мифы (образы) региона, наиболее полно отражающие интересы российской СКС
Крымские специалисты ездили в Москву и Петербург для изучения крымских материалов. Например, Ф.Ф.Лашков работал в Московском главном архиве МИД. Тематика была связана с шертными грамотами. В итоге он нашел – написал серию поддельных шертных грамот. Для оценки определенных материалов, хранящихся в архивах Крыма, приезжали специалисты из столицы империи. Все делали одно дело – формирование российского образа освоения Крыма.
Несомненно, особые задачи стояли перед ТУАК и ее деятельностью. Оно было связано с тем, что Крым, лишь 20 – 30 лет до того, был объектом активного геополитического дележа. Я имею ввиду Крымскую войну. Регион остался в рамках Российской империи, но претензии на него были высказаны вполне красноречиво. Спор о Крыме между различными социо-культурными образованьями еще не был решен окончательно.
Кроме того, в Крыму шли активные социо-культурные перемены, и под них нужно было формировать соответствующий образ региона. Его нужно было подкреплять документами, а не фантазиями, как это делал Кондараки.
Как бы то ни было, но в Крыму произошли серьезные перемены, и началось еще более активное переосвоение Крыма по российским социо-культурным стандартам. Процесс вышел на новый уровень. Там, где речь идет о колонизации территории по новому социо-культурному стандарту, всегда появляется и новый стандарт систематизации и осмысления материала прошлого. В этой связи, Крым был в высшей степени интересен для историков и идеологов. Нужно было формировать новый образ Крыма, который бы соответствовал социо-культурным задачам, стоявшим перед Российской империей не только в целом, но и в ее конкретной региональной политике по колонизации Крыма. Это и стало основной причиной формирования и успешной работы ТУАК.
Начало работы ТУАК
24 января 1887 года состоялось первое заседание ТУАК. Председателем был избран А.Х. Стевен. Он был председателем ТУАК до 1895 года. Далее ТУАК руководил В.В. Олив, умерший в 1896 году. С 1896 по 1908 годы председателем был А.Н. Ильин. С 1908 года наступил черед А.И. Маркевича, пожалуй, наиболее активного председателя ТУАК. Он руководил ТУАК вплоть до закрытия комиссии и ее преобразования.
Говоря о причинах возникновения ТУАК и ее актуальности для своего времени, историки обычно отмечают следующие принципиальные моменты.
1. Несмотря на то, что Крым был в рамках Российской империи немногим более 100 лет, архивы полуострова были в плохом состоянии. Многие ценные материалы были утеряны. Причины потерь, обычно, не поясняются.
2. Крымские архивы сильно пострадали во время Крымской войны. Это было дополнительным аргументом активности ТУАК. Указание на Крымскую войну, во время которой многие архивы неоднократно перевозились, есть почти постоянный лейтмотив российских исторических работ.
3. Много документов погибло в связи с реформами 1860-х годов. Ликвидация различных ведомств вела и к естественной реорганизации документооборота. Многое оказывалось ничейным и утрачивалась. Как пример приводится то, что документы Таврических палат гражданского и уголовного суда, а также городских ратуш, продавались на вес.
4. Не было критериев отбора ценного и не ценного материала для сохранения документов. Губернские архивы были переполнены несущественными материалами, а существенные материалы были вне должного контроля и хранения. Из описаний российских историков можно заключить, что все было с точностью до наоборот. То есть, все ценное валялось где попало, а не неценное аккуратно хранилось. Совершенно недопустимое положение.
При анализе приводимой аргументации и логики рассуждений российских авторов в объяснении причин возникновения ТУАК, обращает внимание, что нет привязки объяснения реформы, связанной с архивами и процесса переосвоения Крыма. Об этом не говорит никто и никогда. Согласно подходу историков, это якобы совершенно различные, не связанные процессы. Реформа архивов по Крыму, якобы, не имеет малейшего отношения к процессам нового витка освоения данной территории. Дело только в технической, организационной стороне, в частности в том, где и как хранились документы. Именно это, якобы, и определило столь серьезные перемены в архивном деле Крыма.
Для меня описанный подход историков категорически неприемлем, так как это подход идеологический. Столь серьезная реформа, которая была предпринята в связи с пересмотром архивных материалов по всем губерниям Российской империи в целом, была отражением процессов именно освоения территорий. В Крыму это проявилось очень ярко. Нужно было уничтожить нежелательный материал по освоению Крыма и оставить только те материалы, которые были нужны, именно Российской империи. Эти материалы подлежали последующему осмыслению, дальнейшей тенденциозной интерпретации. Формирование желательных образов прошлого протекает в несколько этапов и охватывает длительный период времени.
С определением целей и задач ТУАК есть много странного.
При рассмотрении активной деятельности ТУАК много говорится о технической стороне хранения документов в архивах. У меня тяжелая форма недоумения. В чем собственно проблема? В обсуждении активности ТУАК, связанной с пересмотром дел и передачей их в централизованный архив, много непонятного.
Мне непонятно то, почему техническая проблема хранения архивов стала столь острой именно во времена появления ГУАК, и пика активности этих комиссий? Если была техническая проблема хранения архивов, о которой столько много говорят, то почему бы не решить вопрос рационально. Если документы хранились не адекватно их значимости, то почему бы просто не улучшить условия их хранения? Так делается довольно часто. После того, как выясняется, что некий документ имеет важное значение для истории, к нему начинают относиться бережнее. В итоге, сохранность документа неизмеримо возрастает. Ценности могут быть разные и зависят от времени. Невозможно поверить в то, что сохранность документов по крымской истории стоила Российской империи страшно дорого и вопрос нужно было срочно решать. Это сказка.
Говоря о технической проблеме сохранности архивных документов по крымской истории, историки подменяют причины государственного селекции информации, причинами чисто техническими и явно выдуманными. ТУАК никогда не была направлена на решение чисто технической задачи хранения документов в архивах. Никогда такая техническая задача не решается на столь серьезном уровне, на котором была поставлена активность ГУАК в целом. ТУАК была создана для решения социо-культурной задачи пересмотра документальной базы крымской истории, формирования строго определенного образа освоения Крыма. Этот образ должен был соответствовать интересам российской СКС. Творилось время. Нужно было капитально прочистить архивную, документальную информацию относительно крымской истории. Это включало как формирование тенденциозного архива, так и уничтожение определенного массива информации, дающего «неправильный» образ освоения Крыма.
Основная задача ТУАК была именно в уничтожении социо-культурно нежелательной информации, а не спасении гибнущих от бесхозяйственности архивов Таврической губернии. Понятно, что данная интерпретация будет встречена без особой симпатии. Но я следую принципам теории СКС, и рассматриваем все вопросы в строгом соответствии с этой теорией.
Характерно, что, начав говорить о причинах развития ТУАК, как чисто технических, связанных с условиями хранения архивных материалов, российские историки никогда более к ним не возвращаются. Это важный момент. Они всегда говорят о чем угодно, но только не о том, как улучшилось хранение архивных документов. Это явное противоречие. Оно идет, во многом, от уверенности, что никто не будет выступать против официального объяснения.
Остался важный документ по истории образования ТУАК. Это – «Протокол заседания Таврической Ученой Архивной Комиссии» от 30 мая 1887 года. Это – протокол №1. Он опубликован в первом номере «Известий ТУАК». Кто стоит у истоков, видит все много яснее и дальше тех, кто претворяет спущенные сверху заветы в жизнь. Примерно такая ситуация и с ТУАК. По этой причине инициаторы ее создания наиболее интересны для анализа.
При рассмотрении Протокола №1 ТУАК пропускаю многие детали, важные лишь для предельно детального и конкретного воссоздания история работы этой комиссии. Интересны только моменты, важные для понимания принципов деятельности ТУАК. Это был первый пример систематического пересмотра прошлого Крыма. Мифология Крыма была переведена на профессиональную и государственную основу. Она стала твориться не отдельными чудаками, типа Кондараки, а коллективом, который просуществовал десятки лет и жестко опекался государством. В этом отношении опыт уникален.
30 мая 1887 года был рассмотрен вопрос относительно работы Таврической архивной комиссии. Было принято несколько важнейших решений.
Пункт 1.1., рассматриваемого протокола, гласит – «Через посредство Непременного Попечителя Таврической Ученой Архивной Комиссии, г. Таврического Губернатора, уведомить г.г. начальников всех учреждений, при которых существуют архивы, о том, что Таврическая Ученая Комиссия приступая к своей деятельности, просит: во 1-х, предоставить ее членам свободный и беспрепятственный доступ в архивы для научных занятий, во 2-х, выдавать дела из архивов для их просмотра и описания, по требованию Комиссии, под расписку членов в таковых дел».
Пункт 1.2. уведомляет различного рода начальников о необходимости, в свою очередь, уведомить ТУАК относительно наличия архивных дел «предназначенных к уничтожению или продаже». Если такие есть, то нужно информировать комиссию и дать возможность осмотреть дела, «выбрать из них те дела, представляющие какой-либо интерес для сохранения учреждаемом при ней историческом архиве».
Пункт 1.3. уделяет особое внимание бывшему архиву Новороссийского Губернского правления. По заявлению Ф.Ф. Лашкова, там хранится много дел имеющих отношение к истории Таврической губернии. В основном, указаны дела, связанные с российским освоением Крыма. Постановили «просить г. Непременного Попечителя Комиссии снестись с г. Екатиринославским Губернатором о предоставлении Таврической Ученой Архивной Комиссии, как означенных дел, так и других, могущих казаться важными для истории Таврической губернии, – для хранения их в историческом Архиве Комиссии».
Существенно следующее. Работа ТУАК изначально не была делом только познавательным, научным. Это была именно государственная комиссия, которая вела государственное имперское дело. Именно Таврическая комиссия отвечала за свой район. Остальные ТУАК имели свои предметы пересмотра прошлого. Все делалось в рамках существующего административно-территориального деления Российской империи, по губерниям.
Исключительно важно, что архив ТУАК стал собираться именно в Крыму. Таким образом, было положено начало беспрецедентно большому массиву данных о Крыме, собранному в одном месте. Важно, что данный массив изначально не был объективным. Он ни в коей мере не преследовал цели сохранения всей, и какой угодно, информации о Крыме, и его освоении. «Научный интерес» имело только то, что соответствовало интересам империи. ТУАК никогда не была организацией, оторванной от имперской жизни.
Богоугодное дело
Во втором параграфе, протокола от 30 мая 1887 года, отмечается особое значение кооперации ТУАК и православной церкви. «По выраженному в заседании Особой Комиссии всеобщему желанию, Архивная Комиссия единогласно избрала Преосвященного Мартиниана Епископа Таврического своим почетным членом и постановила просить Его Преосвященство пригласить к участию в занятиях Комиссии священнослужителей, поручив им собирать сведения, хранящиеся в церквах и монастырях древностях, как-то: древних священных книгах, иконах, принадлежностях Богослужения, и оказывать вообще посильное свое содействие в сохранении, описании археографических и археологических памятников старины Таврической губернии и доставлении таковых в Исторический Архив Комиссии».
Приглашение епископа Таврического в качестве почетного члена ТУАК, гарантировало решение многих вопросов. Прежде всего, это подтверждало государственный официальный статус комиссии. Далее, это определяло и подтверждало характер и направленность ее работы. Имело место 100% согласие с идеологическими установками Российской империи. Никаких отклонений. Идеологическая позиция ТУАК была исключительно консервативной.
Очень важным было то, что привлечение православных священников для работы в ТУАК гарантировало обильное поступление материалов строго определенного плана. Это были только материалы, связанные с российским освоением Крыма и Таврии. Количество собираемого ТУАК материала было очень важно.
По прошествии исторического времени мы видим, что большое количество коллекций испарилось. Материалы, которые нежелательны, испарялись наиболее интенсивно и бесследно. Не осталось свидетельств, о многих явлениях прошлого. Такого рода явления, связанные с исчезновением старательно собранных коллекций, органичны для рефлексии по районам именно социо-культурного переосвоения. Количество материла в сохранившейся коллекции играет важную роль.
Историки и бесчисленные краеведы Крыма последующих времен работают с документами. А основной массив СОХРАНИВШИХСЯ, ИМЕЮЩИХСЯ В НАЛИЧИИ документов, связан как раз с российским освоением. В сочетании с многочисленными, и поддерживаемыми государством фальсификациями, это все объективно играет на сотворение мифологии Крыма, соответствующей интересам российской СКС. Привлечение православных священников для работы в ТУАК было объективно направлено на формирование именно таких тенденциозных архивов о Крыме.
Коллектив мифотворцев
Для эффективной деятельности ТУАК было важно количество участников. Предстояла большая работа, нельзя было ограничиться только узким кругом людей. Дело было, скорее, не в том, что количество архивных материалов было невыносимо большим и с ним нельзя было разобраться ограниченному количеству чиновников. Сколько бы много не было архивных материалов, их можно было пересмотреть в течение относительно короткого времени. Дело было в том, что новая имперская крымская мифология нуждалась в хоре исполнителей. Она могла быть общественно значимой только в случае, если в ТУАК действовало бы большое количество людей. Дело было не только и не столько в объеме работы, сколько в особом стандарте выполнения работы. Решалась идеологическая задача и для ее решения нужна была строго определенная форма.
В ТУАК нельзя было формировать структуру наподобие некоего нового департамента, который можно было бы назвать «Фабрикой грез», или что-то в таком духе. Можно было сделать при таврическом губернаторе некое подразделение из чиновников по особым поручениям. Они могли бы пересмотреть архивы и оставить там все что нужно. Скорее, это проблем бы не составило. Но в таком варианте, не было бы очень важного качества – коллективности мифотворения. Работа комиссии носила общественный, массовый характер, по своей сути.
Но общественный характер таил и опасности включения некоторого количества нежелательных лиц. Не все могли понимать общественно важное значение мифологии. Такие люди есть всегда.
Вопрос, относительно отчуждения нежелательных элементов в комиссии, был решен просто и мудро. «По возбужденному г. Председателем вопросу о порядке вступления новых членов в Архивную Комиссию, Комиссия, желая сделать поступление в число ее членов по возможности свободным для каждого, кто пожелает оказывать ей помощь и содействие, определила, что лицо, предложенное в члены двумя или даже одним из действительных членов в одном их заседаний, считается уже избранным, если до следующего заседания не последует никакого возражения против его избрания. В следующем же заседании Комиссия только санкционирует это избрание без всякого голосования».
То есть, система воспроизводства была установлена, так сказать, клубная. Для нее характерно следующее.
1. При всей простоте и демократичности, а также неопределенности, во главе ГУАК стояли первые лица государства. Комиссия была общественная, но делала она государственное дело. За работу архивной комиссии отвечали губернаторы. То есть, демократизм ТУАК начинался только с определенного уровня, и заканчивался также у строго определенного порога. Никакого либерализма. Все делали государственное идеологическое дело.
2. Нельзя было вступить в комиссию на основании только неких личных научных и общественных заслуг, и на основании личного заявления. Должны были только рекомендовать. Это однозначно отсекало нежелательные элементы в ТУАК.
3. Очень неопределенен пункт, связанный с тем, что новичок «считается уже избранным, если до следующего заседания не последует никакого возражения против его избрания». Не последует от кого? Можно ли это понимать, что достаточно одного голоса, одного из членов ТУАК, чтобы не принимать новичка? Скорее, понимать нужно таким образом.
4. Нет процедуры апелляции. Например, у меня есть научные достижения и я хочу вступить в ТУАК. Кого-то удалось уговорить и этот человек меня рекомендовал. Но меня «отвели». Что делать? Ничего. Если последовало возражение, то вопрос далее не обсуждается. Не ясно, насколько это возражение должно было быть гласным и обоснованным. Об этом ни слова. Просто возражение. Любой не тривиальный специалист имеет недоброжелателей. Это неизбежное следствие нетривиальности. Следовательно, таким не место в ТУАК.
5. Нет пояснений относительно вывода из членов ТУАК. Вероятно, вопрос не был актуален, в начале организации этих комиссий. Был вполне непонятен сам предмет выхода из комиссии. Только смерть могла вырвать члена ТУАК из стройных рядов. Членство в ТУАК было делом пожизненным. Оно было адекватно поведению, но те, кто избирался в такие комиссии, были людьми без сюрпризов. Последние неожиданности их поведения заканчивались в детстве.
То есть, система воспроизводства членов ТУАК изначально гарантировала участие в работе комиссии только проверенных людей, во всем согласных с работой комиссии. Это был клуб, нечто наподобие масонской ложи. Дело было не только в чинах, формальных регалиях потенциальных кандидатов, дело было в том, что все они должны были отвечать критериям «имперской тоталитарной задушевности». Работа предстояла большая и специалистам самого различного уровня нашлось бы дело. Но важно было достичь идеологического единодушия.
Комиссия была ориентирована на формирование имперского образа Крыма, и никаких внутренних противоречий не должно было быть. В ТУАК не было места для идеологических дискуссий относительно прошлого Крыма. Вопрос был однозначно определен государственной инициативой ее создания, и постоянным попечительством над ТУАК различных государственных лиц.
Первое заседание
ТУАК, с самого начала своего существования, повела работу по формированию пророссийского образа Крыма. Это выражалось, как в систематическом пересмотре архивных документов по Крыму и формировании единого исторического архива, который бы давал строго определенный образ Крыма, так и в формировании коллекции артефактов. Тексты, документы и артефакты должны были органично сочетаться. В этом отношении противоречий не должно было быть никаких. Параллельно шло практическое переосвоение Крыма. Понятно, что деятели ТУАК, в процессе именно практического уничтожения артефактов прошлого, непосредственного участия не принимали. Это дело государства. Но ТУАК отвечала за рефлексию о Крыме.
На первом же заседании ТУАК было обращено внимание на «Крым более богат вещественными памятниками старины, чем письменными, и Таврическая Ученая Архивная Комиссия при самом своем открытии поставила себе целью собирать не они археографические, но археологические памятники, а Губернское Земское Собрание предоставило для устройства Археологического Музея помещение в задании Губернского земства и уполномочило Управу произвести потребный расход для приобретения нужной мебели. В виду этого, а главным образом, того, что наша Архивная комиссия осуществит свое назначение только в том случае, когда на ряду с исследованием и сохранением различных документов будет собирать и исследовать вещественные памятники древности, которые служат наилучшим освещением истории прошлой жизни Крым и Таврической губернии, Комиссии нашей надлежало бы обратить особое внимание на памятники старины, рассеянные в разных местах губернии, и иметь, по крайней мере, наблюдение за сохранением таких памятников. Чтобы составить себе понятие о том, как скоро разрушаются от времени и разрушаются памятники старины, стоит только сравнить описание их составленное Палласом, осмотренных им во время путешествия в 1797 г. с описанием, сделанным Кеппеном в 1837 году и с тем, что теперь еще осталось.
Остатки древних сооружений постепенно разрушаются. Множество любителей и ученых, приезжая в Крым, вывозят отсюда ежегодно множество памятников, сколько-нибудь удобно перевозимых, и таким образом памятники нашей старины разбрасываются по частям в разные музеи и в коллекции частных лиц. Между тем, желательно было бы сохранить насколько возможно эти памятники на месте или в нашем предполагаемом музее. Теперь еще многое можно спасти от разрушения своевременным принятием мер. Так, напр., в числе развалин знаменитой судакской Генуэзской крепости есть башня полуразрушенная, стоящая над пропастью и грозящая ежеминутно падением; в верхней части стены ее вделана каменная плита с надписью, которая при падении, конечно, будет разбита и уничтожена; там же есть часовня, в которой сохранились следы живописи на стенах, которые также грозят разрушением. Тоже самое, вероятно, повторяется и на других памятниках старины. На основании всего вышеизложенного, Председатель просит Комиссию, через посредство членов своих, озаботиться сохранением существующих еще памятников, собиранием и добавлением в музей предметов находимых разными лицами или грозящих разрушением, а также снятием точных копий с надписей и изображений. Комиссия, вполне разделяя высказанное предложение, постановила:
1). Просить своих членов доводить до сведения Комиссии обо всех случаях, когда археологическим памятникам грозит разрушение или повреждение, для принятия соответствующих мер;
2). Просить г. Непременного Попечителя оказать свое содействие к сбережению и сохранению в целостности археологических памятников губернии;
3). Поручить Председателю снестись с кем следует о снятии плиты с надписью с башни судакской крепости и доставлении ея в исторический Архив Комиссии;
4). Просить г.г. членов доставлять в комиссию точные списки, или описания памятников старины, приходящих в разрушение».
Вопрос поставлен принципиально и грамотно. Мы знаем, что происходило после 1887 года. По этой причине словам пионеров ТУАК можно дать корректную интерпретацию.
На первом же заседании ТУАК был поставлен и другой принципиальный вопрос. Не только концентрировать все документы в историческом музее, но и концентрировать все значимые памятники старины. Прошлое бралось под систематический контроль во всех своих проявлениях. Нельзя сотворить идеологически правильный образ освоения Крыма, если не взять информацию о прошлом под контроль.
В пункте IX первого протокола ТУАК говорилось следующее: «Слушали заявление г. Председателя о том, что наряду с наблюдением над сохранностью древних памятников Комиссии следовало бы озаботиться и возвращением в ее Архив тех предметов древности, которые вывезены из Крыма или, по крайней мере, снятием с них копий или снимков. Так, кажется покойным графом Уваровым вывезено много надписей из Мангуп-Кале, а по заявлению г. Казаса, несколько лет тому назад г. Хвольсон, профессор С.-Петербургского университета, отпилил с некоторых древнейших надгробных памятников, находящихся на древнем караимском кладбище в Чуфут-Кале, и вывез из Крыма; эти подлинные надписи, сколько известно г. Казасу, должны находиться в Петербурге, в Академии наук. Постановили: просить г. Председателя снестись с графиней Уваровой и профессором Хвольсоном и просить их передать в архив Комиссии, если не самые памятники, то, по крайней мере, точные с них снимки».
Данный вопрос очень характерен. Начиная с конца XIX века, в рефлексии о Крыме ведется последовательная политика на учет и контроль всего, что только есть по этому региону. Я не раз возвращался к этому тезису. Он очень важен для понимания особенностей рефлексии о Крыме, как районе социо-культурного переосвоения.
Просто, как мычание. В одном месте собирается гигантский массив информации по Крыму. При первом же благоприятном случае, из этого массива исчезают, без малейшего следа, наиболее вредные коллекции и отдельные артефакты. Полезное остается. Понятно, что вредность определяется отношением с российской идеологией и политикой, в отношении Крыма. Собранный массив в целом, доступен только проверенным партийными и карательными органами специалистам по истории. Архив изолируется. Может быть, он и хранится в идеальных условиях, но важно, что он закрыт. Решение о допуске к нему принимается идеологами и картелями российской СКС. Оно носит вне научный характер. Отношение к прошлому очень активное.
