Мустафа Джемилев: Власть проводит курс на «зачистку» управленческого корпуса автономии от крымских татар
Советский диссидент и многолетний председатель Меджлиса – о засилье «донецких»,
переговоры с Тимошенко и притеснения украинского языка
– Каковыми являются нынешние отношения Меджлиса крымскотатарского народа с официальным Киевом?
– Можно сказать, что на данный момент практически никакими. Сейчас власть реанимирует деятельность Совета крымскотатарского народа при президенте Украины, созданной еще указом Леонида Кучмы. Но тогда это был представительный орган, а с приходом к власти Виктора Януковича его переформатировали, и представителей туда фактически назначают сверху.
30 января состоялось закрытое заседание Совета с участием премьер-министра Крыма Анатолия Могилева. На этом заседании представители Меджлиса не присутствовали. Был только глава Бахчисарайской администрации Ильми Умеров, который, однако, участия в работе не принимал, а пришел лишь для того, чтобы озвучить позицию Меджлиса по данному «совету представителей». Председателем Совета на этом заседании переутвержден Лентун Безазиев (возглавил Совет в июне 2010 года – Ред.). В свое время он был верным ленинцем у Леонида Грача, затем – верным тимошенковцем, а теперь – верный регионал.
Власть сейчас проводит курс на «зачистку» структур управленческого корпуса автономии от крымских татар, или на замену их теми людьми из числа крымских татар, которые по тем или иным причинам недовольны Меджлисом, и заявляют о своей готовности верно служить интересам Партии регионов. Собственно, подобная политика возникла еще во второй половине 2010 года, но в последнее время она приобрела более грубых и бесцеремонных форм. Премьер Могилев утверждает, что получил на это добро от самого «хозяина».
– Экс-министр внутренних дел Могилев стал главой правительства Крыма в ноябре 2011 года. За 15 месяцев работы он, с точки зрения крымских татар, проявил себя лучше или хуже своего предшественника, покойного Василия Джарты?
– Могилев в свое время в газете «Крымская правда» высказывался о том, что депортация крымских татар и других народов была вполне обоснованной и законной, поскольку они, мол, «предатели родины». С тех пор его мировоззрение, думаю, не изменилось. И когда после смерти Джарты обсуждалась кандидатура нового премьер-министра, в том числе Могилева, я говорил о том, что отправлять в Крым человека с таким мировоззрением – очень неразумное решение.
– С вами вели консультации по поводу кандидатуры премьера?
– Меня спрашивали несколько изданий.
– Я думал, возможно, представители официального Киева…
– Нет, из Киева мнением крымских татар никогда не интересовались.
Мы понимаем, что живем не в США, где чернокожего могут избрать президентом, и не ожидаем, что в Крыму могут сделать премьером представителя коренного народа. Но, по крайней мере, хотелось бы видеть на этой должности человека не с такими пещерными сталинистскими взглядами.
Что касается Джарты, то он был своеобразной личностью. Когда он стал премьером, поначалу вел себя «по-донецки»: делайте так, и никак иначе. Но быстро понял, что такой стиль в Крыму не пойдет. С другой стороны, это при нем и переформатировали Совет представителей крымскотатарского народа, завезли в Крым огромное количество людей из Донецкой области для назначения на руководящие должности.
Правда, позже он клялся (даже перекрестился передо мной), что до этого «переформатирования» отношения не имеет. И, несмотря на многократные указания из Киева, он за все время своего премьерства ни разу не собрал новый состав “совета представителей». Он открыто заявлял, что в крымскотатарском вопросе будет иметь дело только с избранным самим народом Меджлисом. Также благодаря его решительным действиям был, наконец, решен вопрос об отводе земли под центральную мечеть в Симферополе, который тянулся 7 лет. Поэтому его есть, за что вспомнить добрым словом.
Теперь Могилев говорит, что вопросы, связанные с крымскотатарским народом, он будет обсуждать лишь с новым составом этого марионеточного «совета представителей». Такова сугубо советская практика. Аналогичным образом во времена, когда спикером Верховного совета Крыма был Леонид Грач, создавали карманный «совет аксакалов», которую крымские татары называли «советом ах-шакалов», и который просуществовал ровно столько, сколько Грач был при власти.
Сейчас происходит так, что каждый предприниматель из числа крымских татар сталкивается с «наездами» контролирующих органов. Но если он выражает лояльность этим карманным структурам, его обещают избавить от проблем.
– Как крымские татары смотрят на то, что серьезное представительство в парламенте теперь имеет ВО «Свобода», которое не отличается толерантностью к национальным меньшинствам, и две другие оппозиционные силы с ним тесно сотрудничают?
– Мне регионалы свое время говорили – почему оппозиция сотрудничает со «Свободой»? Я задавал встречный вопрос – а почему вы сотрудничаете с коммунистами, которые мечтают восстановить СССР с коммунистическим режимом, а независимую Украину рассматривают как временное недоразумение?
Что касается нас и «Свободы», то на самом деле у нас совпадают определенные цели. Хотя те же их высказывания по Крыму – это абсурд.
– Вы имеете в виду призывы понизить статус автономии до обычной области?
– Думаю, если они действительно хотят демократической независимой Украины, то некоторые свои взгляды они должны пересмотреть, в том числе и по Крыму. Автономия в Крыму создавалась 1921 года по той причине, что коренным народом там есть крымские татары. Логично, после депортации 1944 года автономию отменили. Поэтому, с нашей точки зрения, речь следует вести не о понижении статуса автономии или ее отмены, а о приведении ее к статусу, который существовал до преступной сталинской депортации.
Но такие вещи со стороны «Свободы», как евроатлантическая интеграция или ликвидация на территории Украины иностранных военных баз, в частности, базы российского Черноморского флота, мы приветствуем.
В целом, нет никакой всеукраинской политической силы, которая на 100% соответствовала бы нашим взглядам. И это естественно. Но с того конгломерата, который имеется, мы сотрудничаем с теми, с кем у нас больше точек соприкосновения.
– То есть современная оппозиция, по вашему мнению, способна лучше защищать национальные интересы крымских татар, чем Партия регионов?
– Конечно. Мы же в Меджлисе не просто так выбираем, с кем работать. Перед каждыми выборами мы собираем съезд и принимаем решение, кого поддерживать, большинством голосов делегатов. Скажем, перед президентскими выборами мы направили письма всем основным кандидатам, и принимали решения согласно полученным ответам – или их отсутствием.
Развернутые ответы мы получили от Юлии Тимошенко и еще нескольких кандидатов. В наших вопросах речь шла не только о проблеме крымскотатарского народа. Мы спрашивали о евроинтеграции, евроатлантическом векторе, об отношении к тем же иностранным военным базам. Ответы Тимошенко иногда, скажу честно, были расплывчаты: например, вопрос о Черноморском флоте будет решаться в духе братских отношений с нашими соседями и согласно Конституции Украины.
На самом деле это противоречиво, потому что по Конституции эту базу нужно ликвидировать, а с другой стороны, чтобы осчастливить наших соседей, им надо вообще отдать весь Крым. Но мы поддержали Тимошенко, потому что, например, сторона Партии регионов вообще не захотела отвечать. Тогдашний глава избирательного штаба Николай Азаров в одной беседе прямо сказал: если мы вам дадим такие ответы, которые вам понравятся, то потеряем больше голосов, чем получим.
– Какие мероприятия готовятся к майской годовщине трагедии крымскотатарского народа – сталинской депортации?
– Существует законопроект о восстановлении прав депортированных. Впервые его рассматривали 16 мая прошлого года. Во время того рассмотрения откровенно нацистскими высказываниями с парламентской трибуны «отличился» лидер коммунистов Петр Симоненко, который настаивал, что депортация была правильным шагом. Мы подключили международные организации, вокруг этих высказываний был большой шум. Где-то за полтора-два месяца закон приняли в первом чтении.
Сейчас к нему подано 50 – 60 поправок, которые мы рассмотрим в комитете по правам человека где-то в апреле. И в начале мая, я надеюсь, документ будет рассматривать Верховная Рада. Мы имеем определенный оптимизм, что к годовщине депортации закон будет принят, поскольку в Послании президента к парламенту говорится о необходимости принятия такого закона. Хотя немало поправок, к сожалению, направлены на выхолащивание его принципиальных положений.
Этот закон не решит, конечно, всех проблем, но может стать важным шагом на пути восстановления прав крымскотатарского народа.
Также 18 мая этого года, как и во все предыдущие годы, будут проведены митинги во всех местах проживания крымских татар. Не только в Крыму, но и в других странах, где есть наша диаспора. Самым многолюдным митинг, как всегда, будет, конечно же, в Симферополе. На этом митинге крымские татары дадут оценку текущему положению народа и примут решения, направленные на защиту наших прав.
– Чувствуют крымские татары положительные последствия действия «языкового закона» Колесниченко – Кивалова?
– Мы изначально заявили, что для нас языковой вопрос является одним из важнейших, поскольку это вопрос сохранения национальной идентичности. Когда в 1921 года образовали Крымскую Автономную Советскую Социалистическую республику, в ее конституции заложили, что официальными языками автономии является крымскотатарский и русский. Крымскотатарский стоял на первом месте! Но после депортации автономия стала рядовой областью России, которую в 1954 году передали Украине.
В «грачовской» конституции АРК 1998 года относительно языков сказано, что украинский язык является государственным, а русский признается «языком межнационального общения» – такой советский термин. Мы были категорически против этой конституции, проводили десятитысячный митинг с сожжением ее текста, но Верховная Рада Украины ее утвердила.
Что касается закона Кивалова – Колесниченко, то после его появления заявили: мы хотим, чтобы крымскотатарский язык был одним из официальных. Но не на базе этого закона, потому что функционирование нашего языка не должно зависеть от нашего количества.
Во времена депортации, по нашим подсчетам, погибло 46% депортированных крымских татар. В результате после возвращения из ссылки крымскотатарский народ составляет 12% населения полуострова. Закон дает право на региональный язык той языковой группе, которая составляет 10% населения в данном регионе. Но могло быть и так, что депортация уничтожила бы больше крымских татар, или менее смогли бы вернуться, и нас было бы, скажем, 9%…
– «Языковой закон» не ограничивает свое действие территориями областей или автономии, его нормы можно вводить в отдельных районах или населенных пунктах. Есть, скажем, тот же Бахчисарайский район с большим количеством населения крымских татар.
– Лишь 22%. Всего – 30% – в Карасубазарском районе, который на русском языке называется Белогорский. А меньше крымских татар на Южном берегу Крыма – около 1,5%, хотя до депортации там крымскотатарское население составляло 70%.
Но мы ставим вопрос так, что крымскотатарский язык должен признаваться официальным на всей территории автономии, потому что сейчас, кроме вывески на здании Верховной Рады АРК, которая сделана на трех языках, крымскотатарский как официальный нигде не работает.
– Но все же, пока «языковой закон» дает теоретическую возможность улучшить статус крымскотатарского языка – по крайней мере, до тех пор пока крымскотатарский народ составляет более 10% населения полуострова.
– Разве что теоретическую. Я в начале февраля смотрел эфир спикера ВР Владимира Рыбака на 5 канале, где его спрашивали о возможных изменениях к этому закону. Его спросили, в частности, можно ли ожидать повышения порога для официального статуса языка до 20 – 30% населения региона.
Так он откровенно сказал, что закон направлен в первую очередь на повышение статуса русского языка, и в этом смысле такие изменения возможны. Но, мол, есть опасения, что это негативно воспримут представители других национальностей. То есть он признал, для чего этот закон принимали в действительности.
Что тут говорить, когда в Крыму действует около шестисот общеобразовательных школ, и среди них с украинским языком обучения – семь, с крымскотатарским – четырнадцать. Все остальные – русские. Да и наши «национальные» школы таковыми назвать трудно, потому что там разве что в начальных классах углубленно преподают крымскотатарский язык, а дальше все идет на русском. Кстати, по официальным данным, украинцы составляют на территории АРК 24%, а у них еще меньше школ, чем у крымских татар. (По данным всеукраинской переписи населения 2001 года, украинский язык назвали родным 10,1% населения, крымскотатарский – 11,4% – Ред.)
Получается, что 14 крымскотатарских школ лишь одному из десяти детей школьного возраста дают хоть какую-то возможность получить образование на родном языке. А украинцам, повторюсь, еще сложнее. И каких-то сдвигов к лучшему после принятия «языкового закона» не видно.
– Насколько серьезной представляется угроза исламского радикализма в Крыму?
– Проблема существует, но с ней нельзя бороться административными методами.
– А какими?
– Здесь нужно знать ситуацию. Вот, например, сейчас на территории Крыма около 80 мечетей. По действующим нормам, и религиозная община, которая имеет высокую концентрацию на той или иной территории, имеет право на соответствующую мечеть. Мы предлагали все, что относится к религии, передать Духовному управлению мусульман Крыма. Это позволило бы лишить мечети влияния различных нетрадиционных для Крыма, в том числе радикальных, течений, которые занесены из других стран.
Но в целом появление в Крыму различного рода нетрадиционных радикальных исламских течений способствует дискриминационная политика по отношению к крымским татарам, нерешенность многих их социальных, правовых, гуманитарных проблем.
К тому же, здесь ведется со стороны власти не очень хорошая игра. Радикалы часто враждебно настроены к Духовному управлению и Меджлису, поэтому ждать борьбы власти с ними не приходится. Напротив, они используются для борьбы с нами. К нам в свое время попала докладная записка СБУ о мерах по ослаблению Меджлиса. И там было прямо сказано, что для этого можно использовать такие организации, как ваххабитов или Хизб-ут-Тахрир.
Это опасная вещь. В свое время британцы эффективно использовали ваххабитов против Османской империи, но не предусмотрели, чем это кончится для них самих. Боюсь, наша власть тоже близорукая. Сегодня для них главная оппозиционная сила на полуострове – Меджлис, а что будет дальше, они не думают.
Источник: Александр Михельсон, tyzhden.ua/
