Синавер Кадыров
На фоне победоносного марша нынешнего украинского правительства ситуация вокруг решения наших национальных проблем в лучшем случае предполагает оставаться на прежнем уровне. Это означает и то, что в ближайшие годы изменений в лучшую сторону не предвидится.
Напротив, скорее, следует ожидать и быть готовыми к усилению социального напряжения межнациональной политики в Крыму, нежели послабления.
Предисловие
На мой взгляд, глубоко ошибаются те, кто думает, что наше национальное движение находится в кризисе и причина его в отсутствии у нас национальной идеи.
Если кризис и есть, то основная причина его не в том, что якобы отсутствует национальная идея. Идея как раз-таки присутствует – отсутствует осознание глубины нашего бедственного положения, что не позволяет проникнуться ощущением действительно реальной угрозы, нависшей над народом.
Возникает вопрос: почему мы оказались в таком положении и как из него выйти?
Почему многие из нас зная, как им кажется, ответ на этот вопрос, не в состоянии реально изменить ситуацию? Что проще – понять, почему и как мы оказались в кризисном положении или как из него выйти?
Абсурдность, если не комичность, ситуации заключается еще и в том, что сами по себе ответы на поставленные вопросы не в состоянии помочь нам изменить положение вещей.
Концепция развития национального движения
А. Экскурс в историю национального движения (1950 – 2012 г.)
В настоящее время наше национальное движение находится в преддверии кризиса, выход из которого без серьезных потерь как для самого национального движения, так и для народа в целом, не представляется возможным. Нет никакой гарантии, что «обезглавленный» народ, оказавшись в очередной раз под прессом социально-экономических и политических проблем, сможет выстоять, сохраниться и продолжить борьбу за восстановление своих национальных прав. Данное обстоятельство возлагает на представителей единого и высшего представительного органа народа особую персональную ответственность, и никакие ссылки на так называемую объективность происходящего не позволят укрыться от надвигающейся трагедии.
Отсутствие конкретной цели, единого и четкого понимания стоящих перед нами задач не позволяет нам разработать стратегический план развития нашего народа и его движущей силы – национального движения. Все это, к сожалению, не может не отражаться на предпринимаемых нами действиях в защиту попранных прав нашего народа, его возрождения и развития. В этих условиях декларируемая нами борьба за интересы народа, за восстановление его попранных прав на деле напоминает банальную возню в лоббировании интересов отдельно взятых крымских татар и не более. И это неудивительно.
Борьба при отсутствии четко поставленной цели и задачи скорее напоминает движение в никуда. Кто может объяснить, как можно двигаться в никуда? Но если еще при этом находятся те, кто пытается нас убедить, что предпринимаемые нами действия и есть борьба, то это как раз тот случай, когда следует задуматься над чистотой помыслов этих заявителей.
Вспомним: еще недавно, в середине 90-х годов, отдельными нашими соотечественниками предпринимались попытки убедить народ, что крымскотатарское национальное движение в прошлом было интеллектуально слабее, чем в настоящее время. Безусловно, это не соответствует действительности. Но кто-то усиленно расчищал для кого-то место.
Позже, уже в середине 2000-х годов, насаждалась мысль: чем может помочь народу тот, кто не в состоянии помочь самому себе. Здесь уже был прямой намек на то, что возглавить национальное движение в состоянии только материально обеспеченные лица. В национальное движение ринулись люди бизнеса и чиновники.
Подобные измышления и действия не способствовали росту авторитета нынешних активистов национального движения и возглавляемых ими органов национального самоуправления, являющихся по сути ядром национального движения. Однако эти усилия не прошли бесследно. Они позволили конформистам из числа крымских татар по-своему истолковывать и преподносить историю нашего национального движения. И, как видно, небезуспешно.
Своими необдуманными заявлениями и действиями мы способствовали размыванию в сознании своих соотечественников и в особенности в умах нашей молодежи представлений о таких непримиримых понятиях как конформист (или коллаборационист) и патриот. И это происходило в сознании народа, который, как мы утверждаем, борется в защиту своих попранных прав и свобод. Не потому ли у нас сегодня несоразмерно реальному положению вещей, великое множество «истинных» героев и «лидеров».
Заметим, что показатель достижений национального движения – не рост числа дипломированных специалистов или искусных ораторов в рядах ее активистов, а реализация поставленных задач. И потом: разве нынешние активисты национального движения являются идеологами основополагающих принципов крымскотатарского национального движения, включая их стержень – принцип ненасильственной борьбы? Хотя именно этот принцип впоследствии определил основную тактику национального движения, которая используется и поныне. А именно: использование внутренних и международных правовых механизмов как инструмента для достижения поставленных целей и задач. Не этот ли принцип нашего национального движения, которому мы по сей день неукоснительно продолжаем следовать, снискал уважение и авторитет в мире? Исходя из этого, говорить о каких-либо преимущественных качествах нынешних активистов национального движения в сравнении с активистами прошлых лет не приходится.
Здесь уместно дать пояснение, что когда мы говорим об активистах старшего поколения, речь идет об участниках национального движения до 1986 года. Очень сомнительно, что подобные рассуждения могли благоприятно повлиять на авторитет нынешних активистов национального движения. Несомненно, критический взгляд на прошлое национального движения с точки зрения допущенных в прошлом ошибок и просчетов необходим, это позволит избежать их повторений. Рассматривать же прошлое национального движения, сравнивая интеллектуальные возможности или «показатели» ее участников, тем более представителей разного поколения, не только абсурдно, но и чревато для авторитета самих активистов нынешнего поколения.
В середине 1970–х годов национальное движение крымских татар переживало очень сложный период в своей истории. Петиционная борьба, предлагаемая ведущими направлениями национального движения тех лет, показала свою несостоятельность. Периодические поездки делегатов в Москву с очередным обращением к «Партии и Правительству» с просьбой решить вопрос восстановления попранных прав крымскотатарского народа и возвратить его на родину, не принеся желаемого результата, теряли в глазах народа свою значимость. Многие начали осознавать, что каждая встреча представителей народа в верхах используется властями лишь в целях успокоить народ и выиграть время, которое им было необходимо для реализации программы укоренения народа в местах ссылки и его ассимиляции.
В начале 1970-х годов появляется т.н. джизакский проект, который по не известным причинам через несколько лет был приостановлен. Однако вскоре, ближе к концу 1970-х годов, он вновь обретает жизнь, но уже в виде т.н. мубарекского проекта. Все это не могло пройти бесследно для народа, но ничего другого взамен поездок делегатов в Москву с очередным прошением или требованием о возвращении народа на родину и восстановлении национальной автономии лидеры национального движения народу не предлагали. Основную массу крымских татар охватило состояние безысходности и отчаяния. Именно на эти годы приходится наибольший спад активности народа.
Изменения в деятельности национального движения наметились лишь с очередным притоком в ее ряды волны нового поколения во второй половине 1970-х – начале 1980-х годов. Своим активным сопротивлением властям оно не позволило осуществиться т.н. мубарекскому проекту. Это поколение активистов открыто выступило в поддержку представителей того направления в национальном движении, которое не только пропагандировали, но и своими действиями, своим примером вовлекали массы в борьбу в защиту прав народа и его возвращение на родину.
В начале 1980-х годов инициативная группа имени Мусы Мамута начинает издавать свой «Информационный бюллетень», который по содержанию в корне отличался от информационных листков других течений национального движения. «Информационный бюллетень» в меньшей степени пишет о поездках делегаций в Москву с очередным документом, акцент в нем делается на отражении фактов произвола властей в отношении крымских татар. А в 1984 году, конечно, так же нелегально, группа начинает издавать журнал «Къасевет». Задача этих изданий не только информировать, но и формировать отличительное от просоветских клише и стереотипов коммунистической пропаганды общественное мнение в среде крымских татар. И в первую очередь в среде крымскотатарской молодежи.
Вся эта информационно-просветительская деятельность, а также коллективные протесты и выступления студентов крымских татар в 1983–1986 г. в Ташкенте, акции протеста крымскотатарского населения Ленинабада в 1985 году предопределили и подготовили события 1987 года и последующих лет активной борьбы, что способствовало преодолению сопротивления властей и ускорению процесса массового возвращения народа на свою историческую родину. Не в последнюю очередь усилиями молодого поколения активистов национальное движение преодолело свой Рубикон. В 1988 – 1992 гг. подавляющее число крымских татар нашли в себе силы, мужество, а также средства (в условиях катастрофического социально-экономического кризиса) возвратиться в Крым и начать обустройство на земле предков.
Даже с учетом того, что не все наши соотечественники смогли возвратиться на родину и продолжают вынужденно оставаться в местах изгнания, задачу возвращения крымскотатарского народа на историческую родину в целом можно считать решенной.
Эта плеяда участников движения, вошедшая в него в конце 1970-х годов, вплоть до конца 1990-х оставалась деятельным ядром национального движения в его активной борьбе с властями в защиту прав своего народа.
Более глубокое и тщательное исследование истории национального движения 1956–1994 годов, особенно на отрезке 1967–1994 годов, позволило бы нам выявить основные причины затянувшегося без малого на 40 лет процесса возвращения народа на родину. Но даже беглый взгляд на события тех лет поможет найти ответ на вопросы: почему то, что национальное движение смогло сделать в 1987 – 1991 годах, оно не смогло сделать раньше: ни в 1956 (ЧЧ-съезд КПСС – внутренний фактор, события в Венгрии – внешний фактор), ни в 1957-1958гг. (возвращение на родину чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев и др. высланных народов), ни в 1967-1968 (Указ Президиума ВС СССР от 5 сентября 1967г. – внутренний фактор, события в Чехословакии, руководители Югославии и Румынии осудили вооруженное вторжение СССР – внешний фактор) и ни в 1980 (осуждение ООН ввода войск СССР в Афганистан, ЕЭС предупреждает о недопустимости военного вторжения в Польшу, бойкот Олимпиады в Москве) годах. Почему национальное движение не смогло воспользоваться международной обстановкой тех лет?
Не были готовы.
Сказать, что на протяжении 40 лет борьбы не задавались поисками ответов на эти и подобные вопросы равносильно клевете. Такие попытки, начиная с 1956 года, предпринимались неоднократно. Вспомним Энвера Сеферова, Марата Омерова, Амзу Умерова, Решата Джемилева и других. Все эти попытки связаны между собой притоком в ряды национального движения новой волны молодых активистов. Однако ситуация в целом оставалась неизменной, потому как основная часть активистов придерживалась идеологии старой школы.
Ответ прост.
Лидеры Национального движения крымских татар тех лет оказались не готовыми преодолеть идеологию советского псевдоинтернационализма, насквозь фарисейского тезиса о национальном равноправии, которые в основе своей исключал малейшую попытку самоидентификации любого из коренных народов в СССР вообще и как субъекта мирового сообщества в частности.
Свою роль эти лидеры видели в управлении людьми, упуская из виду, что основная задача руководителей национального движения — в управлении процессами. Уже в силу одного этого они оказались не в состоянии обозначить и задавать необходимые для решения нашего национального вопроса процессы, без которых априори исключено развитие направленного движения общественных масс.
К слову, конформизм и коллаборационизм как основной бич национальных движений всех времен и народов без исключения поразит наше движение позже и наиболее ощутимо начнет проявлять себя не ранее конца 1960-х — начала 1970-х годов.
Можно ли выйти победителем, не осознав сути самой борьбы и не освоив ее приемов? Очевидно, нет.
Можно ли бороться со следствием, не выявив причины? Однозначно, нет.
Чему мы и являемся свидетелями в последние 15-лет нашей борьбы.
Просчеты, допущенные в течение этих лет, мы объясняем себе отсутствием или нехваткой материальных или еще каких-либо средств, отсутствием единства в народе. Но в этом ли причина? Помогут ли нам эти факторы в поисках ответа на вопрос, как быть и что делать? Маловероятно. Снимет ли это с нас ответственность за последствия совершенных ошибок? Вряд ли.
Чего мы хотим?
Ответ на этот вопрос национальное движение сформулировало еще в 1956 году:
— реабилитация крымскотатарского народа;
— возвращение на родину;
— возврат преступно отнятого у народа имущества;
— восстановление национальной государственности крымских татар.
Если углубиться в содержание выдвинутых требований, мы заметим некую тавтологию. Согласно обычной логике, первый пункт требования – реабилитация крымскотатарского народа, по сути, вбирает все остальные и, в случае его реализации, как бы предполагает решение последующих требований. При любых других обстоятельствах такое прочтение документа, возможно, имело бы место, но только не в случае с коммунистами и русскими шовинистами. Как выясняется, стиль изложения требований был продиктован не по причине «малограмотности» или «дилетантства» лидеров национального движения тех лет, а по причине более глубокой информированности о логике поступков власти, которой противостояли.
В данном случае очередность выдвинутых требований для многих крымских татар не имеет существенного значения, так как они понимают, что эти требования, независимо от их последовательности, имеют шанс быть реализованными лишь в результате самоотверженной и бескомпромиссной борьбы если не всего, то основной массы народа. И проблема только в том, что никто добровольно не имеет ни малейшего желания признавать наши национальные права и свободы, соответственно, и восстанавливать нас в правах. В первую очередь, в праве на государственность на своей исконной земле.
Сегодня уже не верится, что такое понимание вопроса придет позже. Но в те годы даже такой, не существенный на первый взгляд момент, как последовательность изложения требований или определение механизма и путей их реализации мог вызвать непреодолимый разлад в среде активистов национального движения. Всем этим умело пользовались органы, и в устах проплаченных демагогов от власти наша несговорчивость между собой, неуступчивость, порой амбициозность выступала мощным инструментом манипулирования сознанием не одних лишь народных масс, но и целым движением в вопросах выбора тактики и стратегии.
Не совершаем ли мы сегодня те же самые ошибки, что не позволили национальному движению воспользоваться политической ситуацией в государстве в 1956 году, или международной обстановкой 1968 и 1980 годов для решения нашего национального вопроса?
Крымскотатарское национальное движение с первых дней своего зарождения неусыпно находилось под наблюдением спецслужб СССР, и было бы опрометчиво утверждать, что они не делали все возможное и невозможное, чтобы оказывать ему противодействие и влияние на его развитие. Временами среди активистов находились те, кого органы либо недооценивали, либо те, кто на определенном этапе выпадал из поля их зрения. Именно на эти моменты приходилось повышение активности национального движения. В конце 1980-х годов в СССР повсеместно зарождаются народно-демократические движения. КГБ уже не справляется с обрушившимся на него объемом работ, чем крымскотатарское национальное движение и воспользовалось незамедлительно.
Подъем национально-патриотических сил конца 1980-х – начала 1990-х годов всколыхнул народные массы настолько, что не мог не затронуть категорию людей, которая никогда не конфликтовала с властью и внешне старалась держаться от нее подальше, но при этом делала все, чтобы быть необходимой этой самой власти. В народе они известны под названием «приспособленцы». Себя же они гордо именуют «трезвомыслящими реалистами». Эта категория людей в нашем народе чаще встречается среди так называемой интеллигенции. Ко всему прочему, они страдают еще и своеобразным, присущим исключительно им интеллектуальным снобизмом. И не удивительно, что каждый раз, когда народ позволял себе роптать и открыто выказывать свое недовольство политикой власти, государство для увещевания масс прибегало к их помощи.
Подобного явления не избежали и мы, крымские татары. Но, в отличие от представителей других народов бывшего СССР, наши «реалисты» в сложившихся после 1991 года новых политических условиях оказались более склонны к конформизму. Как выявилось позже, их оказалось, немало и в числе делегатов избранного в 1991 году ІІ Курултая крымскотатарского народа. Эта проблема по сей день остается неразрешимой для нашего национального движения. Более того, она не позволяет двигаться вперед. Позиция делегатов ІІ Курултая в отношении выборов в ВС АРК в 1993 году –яркое тому подтверждение.
Именно эта категория людей усердствует и ныне в деле прохождения конформистов в делегаты Курултая крымскотатарского народа и в его низовые структуры – местные органы национального самоуправления.
Одна из версий возрождения Курултая крымскотатарского народа гласит, что идея проведения «объединительного» съезда активистов национального движения принадлежит спецслужбам, которые таким образом решили взять его под свой контроль. Эта версия имеет право на жизнь с точки зрения того, что в организационной группе по подготовке и проведению Курултая в 1990 году в большинстве состояли крымские татары из числа бывшей партийной и хозяйственной номенклатуры. Но также следует учитывать, что попытки объединения национального движения предпринимались его активистами неоднократно и до этого. В 1987 году это был ЦИГ (Центральная Инициативная группа), а весной 1989 года – всесоюзное совещание, проходившееся в г. Янгиюль Ташкентской области, которое выступило учредителем ОКНД (Организации крымскотатарского национального движения). Но даже после этого национальное движение оставалось все еще разрозненным. Активность ОКНД и охват ею масс в 1989 – 1991 годах оказались не под силу ни одному из других, существовавших в тот период течений крымскотатарского национального движения. Работа ОКНД, проводимая среди народа, и ее внешняя политика все больше и больше отвечали статусу представительного органа. Однако представлять народ в целом не позволяли ни уставные документы организации, ни фактическое положение дел. ОКНД по сути имела право представлять лишь своих членов.
Таким образом, идея создания представительного органа народа, имеющего полномочия не только представлять, но заявлять и выдвигать требования от имени всего народа, становится острой необходимостью. Поэтому на одном из своих совещаний в начале осени 1990 года центральный совет ОКНД принимает окончательное решение включить своих представителей в организационную группу по подготовке Курултая. Этому решению ОКНД способствует и подталкивает политическая ситуация – крымский обком не без участия Москвы разворачивает работу по подготовке проведения референдума о воссоздании в Крыму автономии по территориальному принципу.
Следовательно, утверждать, что идея созыва Курултая 1991 года принадлежит спецслужбам, значит осознанно игнорировать ту политическую обстановку, которая сложилась в Крыму на тот момент. И потом: разве дело в том, кому принадлежит та или иная идея? Всякая идея принадлежит тому, кто ее осуществил и осуществил в своих интересах. Пример тому – Декларация о национальном суверенитете крымскотатарского народа, которую при всем желании назвать продуктом спецслужб не получится. В июне 1991 года мы оказались способны переиграть государство, в чем нам помогла небывалая активность народа.
Спецслужбы в отношении нас и нам подобным не идеи вынашивают или порождают – они разрабатывают планы и оперативные действия, исходя из задач, которые ставятся перед ними. С одним из таких планов действий Курултай столкнулся на отрезке 1995 — 1997 годов, когда власть решила, что ситуация созрела настолько, что она без особого труда сможет взять реванш за поражение в июне 1991 года. Власть действительно взяла реванш, но чуть позже, после 2003 года.
Первые симптомы надвигающегося кризиса стали проявляться уже в преддверии 1994 года, когда наше национальное движение, завершив формирование всей вертикали национального представительства и самоуправления во главе с его высшим органом – Курултаем крымскотатарского народа, фактически было готово к осуществлению модели «государство в государстве». В этом направлении были сделаны и другие шаги: создан «Фонд «Крым» как юридическое лицо Меджлиса крымскотатарского народа, сформированы представительства за рубежом, издавалась собственная газета «Авдет», велась работа по созданию национального банка, организовывалось объединение крымскотатарских предпринимателей, сделаны попытки создания частных национальных учебных заведений и др.
И самое главное: принятая в июне 1991 года «Декларация о национальном суверенитете крымскотатарского народа» обозначила стратегию национального развития народа и предусмотрительно заложила правовой инструментарий его реализации. Оставалось лишь принять решение. Однако свершится этому тогда, как видно, было не суждено. На очередной сессии осенью 1993 года Курултай крымскотатарского народа подавляющим большинством принимает решение о «вхождении во власть» — участии выдвиженцев Курултая в выборах депутатов в Верховный Совет АРК. Этим опрометчивым решением Курултай крымскотатарского народа признает де-юре и де-факто Крымскую Автономную Республику, созданную по территориальному принципу и против признания которой так яростно выступал ранее.
Наблюдаемый в конце 1980-х годов всплеск пассионарности крымских татар под неподъемной тяжестью социально-экономических проблем, вызванных падением экономики СССР и денежной реформой 1991 года, с 1993 года пошел на убыль. Обескровленный материально народ начал слегка сдавать позиции. Все это не осталось незамеченным для спецслужб, которые, несмотря на распад СССР, ни на мгновение не прекращали свою традиционную деятельность, направленную против нашего народа.
Небезуспешно для себя этой ситуацией воспользовался и крымскотатарский персонифицированный конформизм, который незамедлительно нанес ощутимый удар по основам национального движения — его принципам и национальной идее.
Так, идеология конформизма, обретя имидж «защитника интересов крымскотатарского народа», начинает определять текущую политику национального движения. Чуть позже именно из уст этих «защитников» прозвучит сентенция, что, дескать, мы, крымские татары, пока не готовы возглавить свое государственное образование. И если допустить, что нам сегодня предложат национальную автономию, то мы, оказывается, не будем знать, что с ней делать. У нас, по мнению некоторых, не достаточно для этого кадров. И с этого времени мы при принятии решений начинаем руководствоваться фразой, ставшей для нас постулатом: «политика – это искусство возможного».
Любить народ и себя в народе – не одно и то же. Как впрочем, и то, что вести борьбу за интересы народа, но при этом руководствоваться исключительно своими интересами. Именно так и никак иначе – неизменное кредо конформиста.
Словно по иронии судьбы, сегодня даже те, кто были внедрены в высший эшелон национального движения, уже не в полной мере справляются с возложенными на них обязательствами.
Отсюда такая спешка со стороны уже тех, кто возложил эти обязательства.
В настоящее время наблюдается усиленная работа спецслужб над задачей подмены устоявшегося международного имиджа нашего национального движения как национального движения за восстановление попранных прав крымскотатарского народа, традиционно придерживающегося ненасильственной формы борьбы за свои права на имидж некоего исламистского движения за Халифат.
Иначе как объяснить активизацию на нашей национально-политической арене религиозных, именуемых себя исламскими, общественных организаций, которые под видом пропаганды мусульманских ценностей фактически разрушают эти самые ценности. Это организации, которые всеми силами противодействуют возрождению крымскотатарского народа, исповедующего традиционный ислам, и которые усиленно распространяют идеи космополитизма в крымскотатарской молодежной среде, на деле способствуют ассимиляции крымских татар.
Это организации, которые вместо укрепления Муфтията, традиционного исламского института крымских татар, делают все возможное, чтобы разрушить его, а вместе с тем расколоть и без того зыбкое единство мусульманской уммы Крыма. Они противопоставляют себя единому представительному органу народа – Курултаю крымскотатарского народа, что ведет к противостоянию в народе, а значит его ослаблению и, как результат, к еще большему притеснению мусульманского населения Крыма – крымских татар.
Создав таким образом два, а то и три эшелона конформистов и коллаборационистов в крымскотатарской общественно — политической среде, спецслужбы очень успешно реализуют стратегию государства по нейтрализации и уничтожению крымскотатарского национального движения и, вместе с тем, полной ассимиляции народа.
Синавер КАДЫРОВ
