В первых числах сентября 1626 года из Москвы выехало посольство к бахчисарайскому ханскому двору во главе со Степаном Тарбеевым, состоявшее из 10 человек. Уже в дороге к нему присоединился Петр Савелов с несколькими дворянами.
Они благополучно добрались до города Валуйки (город в современной Белгородской области). С XVII века этот город служил условной пограничной зоной, где по сложившейся традиции московские посланники, которые везли не только подарки от царей, но и обязательную «казну» крымским монархам – правопреемникам Великоордынских правителей. Отныне они полностью зависели от принимающей стороны. К моменту приезда Тарбеева и его людей в городе уже находился мурза Мустафа Сулешев и еще двенадцать мурз со своими людьми, уполномоченных ханской администрацией сопровождать московитов до столицы Великого Юрта – Бахчисарая.
Во время официальной церемонии, Тарбеев, преподнес мурзе Мустафе Сулешеву подарки. А спустя несколько дней кортеж отравился в путь по бескрайнем кыпчакским степям. Как сообщают сохранившиеся источники тех лет «отписки» и «челобитные» Тарбеева и Савелова, уже начались холода и пошел снег, однако погодные условия не смущали крымцев, которые отныне руководили переездом из Валуек к месту назначения.
В пути Тарбеев и мурза Сулешев не поладили. Затаив обиду на московитов, Сулешев распорядился ехать без остановок и днем, и ночью, чем изрядно измотал русских посланцев. И, конечно же, в такой обстановке Тарбееву не удалось что-либо узнать, о событиях в Великом Юрте от официального лица Сулешева. А между тем, отправляя в ханство своих посланников, царь Михаил Федорович дал им четкое указание выяснить последние события, происходившие как в государстве, так и в семье Гираев. Более того, все должно было фиксироваться на бумаге и доноситься царю. Посланники находились в неведении недолго. Как только добрались до первых ногайских селений Едичкула, посольство приступило к исполнению своих поручений и стало расспрашивать местных жителей о крымских делах. В-первую очередь царских людей интересовало, где сейчас находятся Мухаммед Гирай хан и его родной брат калга-султан Шагин Гирай, в Крыму или в военном походе? Померился ли крымский хан с османским султаном Мурадом IV? И где сейчас проживают прежний хан Джанибек Гирай и его калга-султан Девлет Гирай и нет ли у них собственной армии? И вообще, о чем говорит простой народ в ханстве, доволен ли он правлением Мухаммеда Гирая хана? А во-вторых, готовится ли война с поляками и литовцами?
Тарбеев и его люди собрали достаточно информации. Они узнали, что положение нынешнего крымского хана Мухаммеда Гирая III непрочное. Бейская знать разделилась на два лагеря, одни поддерживали настоящего хана, другие желали вернуть на крымский престол Джанибека Гирая. Более того, ходили слухи, что Мухаммед Гирай, якобы, отказался выступить этой зимой в военный поход против литовского князя Сигизмунда III Ваза совместно с османским султаном. Вместо себя крымский хан посылал лучшие войска во главе с главнокомандующим мурзой Дивеем. А сам намеревался остаться в Бахчисарае, так как опасался, что его отсутствием воспользуются противники и приведут к власти Джанибека Гирая. Тем более, что такая попытка уже была предпринята два года назад. Тогда Мухаммеду с оружием в руках удалось отстоять свои права на ханский престол. И даже со временем наладить отношения с Мурадом IV. Но, как знать, какую интригу готовил его родственник и одновременно недруг Джанибек Гирай? Ходили слухи, будто бы к лету Джанибек Гирай обещал своим сторонникам вновь сесть на ханский трон.
19 октября московские посланники достигли Ор-Капы. Здесь они долго не задержались. Через сутки Сулешев распорядился продолжить путь. 27 октября за два дня пути до Бахчисарая посольство было встречено баше-булукбаши мурзой Сефер-Гази, главой капы-кулу – личной ханской гвардии – и будущим великим визирем Крымского ханства. Сефер-Гази в сопровождении своих людей привел московским посланцам новых лошадей – подарок крымского хана.
А уже 30 октября «посольство» с «государевою казною» вступило в земли рода Яшлав. Как известно, в землях этого рода с XV века находилась вторая резиденция Великих ханов – Кырк-Ер, которую чуть позже сменила другая резиденция – Бахчисарай.
Как только посланники прибыли в отведенный для них дом, расположенный за границами столицы, Тарбеев первым делом стал рассылать положенные по росписи обязательные «дары» из «государевой казны» ханским родственникам и приближенным. Однако они оказались настолько малы, что даже ханский конюший с возмущением возвращал их обратно, требуя вдвое больше и себе и своем слугам. И хотя посланники уверяли, что у них больше нет, принимавшие были непреклонны. Обижать высокопоставленных особ было нельзя, и московиты вынуждено добавляли столько подарков, сколько требовали вельможи.
Наконец, мурза Мустафа Сулешев и ханский аталык Алей мурза сообщили Тарбееву, что в понедельник 6 ноября крымский хан готов принять московский представителей «с обеими казнами».
Накануне приема к московитам из дворца прибыл поверенный хана Ильяс-ага, в обязанности которого входило объяснить правила придворного этикета, и как вести себя во время приема в присутствии Великого хана. И не забыл также напомнить, чтобы во дворец прибыли «с обеими посылками». Видимо, Москва задолжала ханству за два года, поэтому послам открыто намекали, что нехорошо забывать свои долги. Но Тарбеев якобы ответил Ильясу-аге: «С одной посылкою к царю (т. е. хану) идти готовы, а с обеими посылками идти нельзя, потому что казана многая, чтоб в том смуты не было не смещена». Но Ильяс-ага настаивал, чтобы везли две казны. Степану Тарбееву пришлось согласиться. Однако его волновало еще кое-что. Будут ли на этом приеме присутствовать другие иностранные послы или гонцы: «Турецкого и Литовского и Кизылбашского и Бухарского и Юргенского?» Ильяс-ага заверил Тарбеева, что никаких послов и посланников сейчас в Крыму нет.
Наконец, настал день аудиенции. Утром 6 ноября за московитами приехал мурза Мустафа Сулешев в сопровождении отряда капы-кулу. Сулешев посчитал своим долгом еще раз напомнить, чтобы сегодня же были преподнесены крымскому хану Мухаммеду Гираю III 10000 рублей.
Посольство в сопровождении капы-кулу отправилось в ханский дворец. Кроме обязательной суммы денег от московского царя Михаила Федоровича посланники преподнесли крымскому властителю 18 собольих шуб, 2 панциря и грамоты Михаила Федоровича. Согласно протоколу, на протяжении всей аудиенции послы говорили речи и слушали крымского хана, приклонив колени. После официальной части, Мухаммед Гирай высказал претензии царю Михаилу по поводу того, что его подданные вольно переходят границы и позволяют себе грабить и разорять ногайские селения. Тарбеев отвечал, что его государь не ведает о том. И не упустил возможности сказать, что и крымцы ведут себя вольно и переходят границы. Мухаммед Гирай напомнил, что не Великий Улус в подчинении Московии, но разобраться со своими ногайцами обещал. После чего велел посланникам покинуть залу, где проходил прием. Тарбеев, поняв свою оплошность, стал настаивать и «бить челом», чтобы крымский правитель выслушал речи, которые от «государя наказано ему, Мухаммеду Гираю хану, говорить». Крымский хан смилостивился и разрешил им закончить речь. Через своих посланников московский царь хотел обговорить сумму и размер, присылаемый в будущем «казны», а также узнать у хана относительно военных действий Великого Юрта против Речи Посполитой. Но Мухаммед Гирай не стал этого обсуждать на первой аудиенции. Он сказал, что еще будет возможность все обговорить и отпустил московитов.
А спустя несколько дней произошел инцидент, грозивший и без того прохладным отношениям между Великим Юртом и Московией окончательно разорваться.
В дом, где проживали московские посланники, прибыл ханский аталык Алей. Мурза сообщил московитам, чтобы они через него передали для ханского сына принца Ахмеда Гирая соболью шубу, две собольи шапки, шубу из куницы, и семь беличьих шапок. Подарки будут отправлены в Стамбул, где сейчас находился наследник престола. И тут посланники понимают, что в московских списках имя этого принца не было указано, о нем попросту забыли, а, следовательно, и передать ему нечего. Они пускаются на хитрость и говорят, что им ничего не было известно об Ахмеде Гирае и, дабы загладить свою вину, передают через аталыка во дворец «шубу кунью, пару соболей и три шубы хребтовых». Но хан с призрением отверг присланные дары. Посланники понимали, что может все закончится большим скандалом. Ведь было проявлено неуважение не к кому-либо, а к ханскому сыну! Тем более, хан не требовал больше того, что должно было быть прислано для принца. В итоге, пришлось давать подарки в двойном размере. Эта неприятность изменила отношение крымского правительства к русским. О государственных делах Тарбеев теперь говорил не с Мухаммедом Гираем, а с ханским сановником неким Алгазы агъай.
От имени хана Алгазы-ага снова заговорил о том, что подданные московского царя нарушают границы и занимаются в землях ханства грабежом и разбоем. И если царь Михаил это не предотвратит, то крымский хан поручит это дело своим аскерам. Тарбеев пообещал, что обо всем передаст своему царю. И в свою очередь предложил Алгазы-аге убедить хана и калгу в марте отправиться на войну в литовские земли, уверяя, что необходимо сообща победить общего врага Сигизмунда III. Алгазы-ага сообщил посланцу, что по этому поводу уже был военный совет, но о решении хана ничего не сказал. Только намекнул, что к походу в ханстве готовятся. Озвучил он еще одно решение хана, а именно отпустить московитов в начале марта обратно. Таребеев, услышав о военном походе, предложил передать хану, чтобы тот известил московского царя для того, чтобы Михаил Федорович успел отправить в Крым к хану Мухаммеду новых посланников с денежным подношением. Алгазы обещал подумать и отпустил Тарбеева.
Московские посланцы задержались в ханстве на шесть месяцев. И собственно стали свидетелями исторических событий. Дело в том, что слухи, о том, что Джанибек Гирай намерен снова занять престол предков в Бахчисарае, оказались верны. В стране назревал переворот. Более того, московитам пришлось спасаться бегством в Кырк-Ер.
В своих донесениях Тарбеев сообщал в Москву, что ранним утром 30 апреля Мухаммед Гирай прислал к московитам своих людей и «велел бежать наспех» в Кырк-Ер. Ханские люди пояснили Тарбееву, что к Бахчисараю подступил сторонник Джанибека Гирая Кан-Темир и сейчас он находится со своими людьми у реки Альмы и намерен идти в Эски-Юрт. Три недели Кан-Темир держал в страхе Бахчисарай. На помощь крымскому хану Мухаммеду Гираю, пришел его союзник гетман Дорошенко с шестью тысячами казаков. Сообща они смогли оттеснить Кан-Темира, последний отошел к Кафе в ожидании прибытия Джанибека Гирая. Хан и калга во главе своей армии стали преследовать Кан-Темира. Но не успели. 21 июня в Кефе высадились со своими людьми Джанибек Гирай и его калга Девлет Гирай. Несколько дней шли беспрерывные бои. Однако в этом противостоянии на поле боя у местечка Топрак погиб Мухаммед Гирай хан. Останки крымского хана перевезли в Эски-Юрт, и похоронены в дюрбе его деда Мухаммеда Гирая II хана.
А Джанибек Гирай 29 июня прибыл в Бахчисарай и в торжественной обстановке вступил на ханский трон.
Продолжение следует…
Подготовила Гульнара Абдулаева
