14 марта 1613 года на московский княжеский престол взошел первый из династии Романовых – Михаил Федорович. Сразу же из Москвы были отправлены посольства к разным государям с извещением о восшествии на престол нового царя. Посольства один за другим разъезжались из столицы. Однако в первую очередь после трехлетнего перерыва было снаряжено «посольство» к крымскому хану Джанибеку Гираю. Эту деликатную миссию возложили на боярина Амвросия Лодыженского и подьячего Петра Данилова. 24 октября 1613 года они выехали из Москвы.
Об этом посольстве сегодня говорят такие документы, как наказы или инструкции А. Лодыженскому, две грамоты, касающиеся размена посланников в городе Ливнах, и Статейный список Лодыженского, поданного им в посольский приказ 22 августа 1614 года по возвращении из Крыма. Сегодня все эти бумаги хранятся в Московском архиве Министерства иностранных дел.
К сожалению, не сохранился статейный список Петра Данилова. По словам Лодыженского, Данилов вернулся в Москву раньше него самого и именно подьячий был автором подробного описания путешествия в Крымское ханство, приема их ханом Джанибеком Гираем, процедуры переговоров и т. д. Но в данном случае интерес представляет сама инструкция или наказ главе посольства, составленные заблаговременно в Москве. Этот первоисточник не только отражает исторические события 1613 года, но и открывает политические мотивы Московии, готовой пойти на любые условия ханства, лишь бы в Бахчисарае оказали поддержку своему вассалу и поддержали в борьбе с польским королем.
Осенью 1613 года московские посланники выехали в Бахчисарай, в столицу Великой Орды. Как требовал того обычай они везли с собой именные грамоты Джанибеку Гираю хану и его ближайшему окружению, «казну» по росписи и отдельно подарки первым лицам государства. Но кроме всего прочего, согласно подробной инструкции, данной посланнику боярину Амвросию Лодыженскому, молодой царь не только подтверждал прежнее положение Московии по отношению к ханству, но и надеялся на поддержку и заступничество Бахчисарая. Дело в том, что молодой московский правитель намеревался объявить войну польскому королю Сигизмунду III за «учинение на Руси разорения» в неспокойные годы, вошедшие в историю как Смутное время. Но так как трон в Кремле для юного царя был еще шатким, и не было уверенности в собственных военных силах, то лучшего союзника, чем Крымское ханство Михаил Романов найти не мог. Итак, Лодыженскому были даны четкие указания – любой ценой склонить крымского хана Джанибека Гирая к нападению на польского короля Сигизмунда с юга в то время, как русская рать будут биться с ним на севере. В случае возможного военного союза Московии с Крымом царь обещал своему сюзерену все военные трофеи и деньги, если крымские войска «короля и сына его и его гетманов столкнут и разгонят и из государевы земли выбью» (л. 72).
Через некоторое время после прибытия на посольский двор близ Бахчисарая русским посланникам было объявлено, что хан готов принять их. В назначенный день они прибыли в ханскую резиденцию. Через уютный и красивый внутренний дворик они поднялись по широкой лестнице на второй этаж в парадные покои. Через ряд помещений их провели в Посольский зал. Здесь в кругу своих сановников их уже ожидал Джанибек Гирай хан, о котором говорили, что он обладал тонкой натурой, был щедр, писал стихи и прозу.
Сохранившиеся первые листы столбца содержат описание порядка представления послов хану и перечень лиц, которым была отправлена «казна» и «жалование», другими словами, уплата обязательного ежегодного налога Московии: хану Джанибеку Гираю, калге Девлету Гираю, нур-эд-дину Азамату Гираю, царицам – ханским женам Зелихе Султан, Халиме Султан, Невхархан Султан, другим царевичам и царевнам, а также «царевым ближним и прочим людям, князьям и мурзам». «Казну» вручали строго по подсписям. В инструкции посланнику предписывалось извиниться за скудность даров, чтобы хан и его приближенные «не досадовали: больших поминков и жалованья послать нечего. Царская казна вся разграблена от польских и литовских людей». Но хан получил заверение, что как только страна успокоиться, московское правительство по-прежнему будет присылать ему «казну», и восполнит долг за три года и пообещал, что: «и свыше прежнего будет» (л. 6).
После того, как на официальной аудиенции была завершена церемония принесения крымскому хану поклонов от Михаила Федоровича и розданы подарки, Лодыженский взял на себя смелость в первый же день перейти к одной из главных целей своего визита, а именно попросить разрешения дать хану подробный отчет о последних событиях в Московии, (позже известном как Смутное время). Получив согласие и изложив ситуацию последних лет в своей стране, посланник в заключении добавил, что хорошо было бы, если ханские войска вторглись в Польско-Литовские земли: «они б, ссылаясь с государя нашего людьми, Литовскую землю до конца повоевали бы» (8 л.).
Джанибек Гирай ничего не ответил на последние слова посланника, его интересовало другое – оправилась ли Московия от случившегося переворота и надежно ли положение новой династии? И вообще, согласно какому обычаю «учинился на Московском престоле Михаил Федорович и сколь близок он (прежнему) царю Федору Ивановичу?» Лодыженскому пришлось подробно изложить, как и почему был избран на престол именно молодой царь Михаил Романов, и в каком он находится родстве с прежней династией. Посланник заверил Джанибека Гирая, что избрание нового царя привело страну к миру и осмелился снова обратиться к крымскому монарху с предложением послать в польско-литовские земли своих воинов.
Дело в том, что заискивая перед ханом, московское правительство тогда всерьез опасалось, что Джанибек Гирай может поддержать главного противника молодого царя атамана донских казаков Ивана Заруцкого, с которым не могли справиться московские воеводы. Заруцкий мечтал возвести на московский престол якобы настоящего наследника Ивана Дмитриевича – сына Лжедмитрия I и Марии Мнишек. В Москве хорошо знали, что Заруцкий не терял зря время, он активно искал союзников среди волжских и донских казаков, ногайцев, и даже стремился заручиться поддержкой Персии. И вокруг него уже действительно группировались значительные силы. Ходили слухи, что он направил свое посольство и к Джанибеку Гираюхану, предлагая ему военный поход на Московское государство. Именно эти слухи очень пугали московское правительство.
Основательны ли были эти слухи или нет, история умалчивает, но в Москве были встревожены, и даже в наказе посланнику было велено во чтобы то ни стало отговорить хана от всякого возможного общения с Заруцким, что, мол, он не заслуживает ханского доверия и поддержки. Одним словом, московское правительство стремилось уверить Джанибека Гирая в несбыточности политических мечтаний Заруцкого – воспользоваться внутренней московской смутой для возведения лженаследника на престол. И снова московский посланник подвел свою речь к необходимости соединиться крымским аскерам с русскими ратными людьми и совместно выступить в поход в польско-литовские земли, так как польский король – враг не только Москвы, но и Бахчисарая, тем более, что его подданные – «литовцы и запорожские черкасы, грабят крымские улусы, чего не было бы, если бы это не входило в его интересы». Но и на это посланник не получил ответа. Ему было велено возвратиться на посольский двор и ждать дальнейших распоряжений хана.
Московиты допускали, что Сигизмунд III искал у Джанибека Гирая союза против Москвы. Поэтому задача Лодыженского состояла в том, чтобы убедить хана не верить и королю.
В случае же безуспешности попытки привлечь хана одними словесными убеждениями, посланник должен был предложить ему за поход в Польшу деньги «40 000 рублей и более» (л. 71). И снова заверить не только в своевременной присылке «казны», но и увеличить выплату ежегодных налогов в крымскую казну. И если хан согласен, то уже в самое ближайшее время заключить союз и «съехаться в Ливнах русским и крымским «большим послам», где они смогут выработать подробные условия союза, определить размер будущего налога и составить план совместных военных действий.
Более того, в инструкции четко указывалось, что послы избегали возможных столкновений с ханом и его приближенными и использовали любые способы вплоть до подкупа, только чтобы добиться ханского согласия оказать помощь Московии в войне с поляками и литовцами.
Но пока переговоры шли безрезультатно. Хан не давал своего согласия. Нужно отметить, что в это время и в Крыму было не все спокойно. Крымский хан Джанибек Гирай с первых дней своего правления находился в постоянной конфронтации со своими родственниками – братьями Мухаммедом и Шагином Гираями и особо не проникся проблемами молодого царя, окружение которого не безосновательно опасалось нового переворота и продолжения Смуты. Кроме этого, он готовился к военному походу в Персию в союзе с османским султаном, а война с королем Сигизмундом III ему сейчас была не нужна.
22 августа 1614 года Амвросий Лодыженский вернулся в Москву ни с чем.
Из его отчета видно, что весной 1614 года крымского хана беспокоили собственные дела. Он был занят борьбой с восставшими против него Мухаммедом и Шагином Гираями. Постоянно находился в разъездах, переезжал то в Ор-Капы, то в Аккерман и обратно. Ожидая новых аудиенций, Лодаженский следовал за ханским двором.
Во время этих переездов прибыл к хану гонец польского короля с предложением союза, но и ему пришлось без успеха вернуться обратно.
Наконец 30 мая хан в Ор-Капы принял русского посланца. Он начал аудиенцию с уверений в дружбе к царю Михаилу Федоровичу, обещая отправить против польского короля свои войска в скором времени, а для посольского размена назначил Амета пашу Сулешова.
Откланявшись, Лодыженский стал ждать, когда будет готов к размене Сулешов, а между тем разведывал у ближайших людей хана, с которыми наладил отношения, об истинных намерениях хана идти на Польшу. Но те относились к походу с сомнением, они считали, что хану сейчас не до Москвы и Польши, так как у него противостояние с родственниками.
Миссия Лодыженского не была утешительной для Московии. Однако там не теряли надежды добиться своего и уже на следующий год готовили новое посольство к Джанибеку Гираю хану.
Подготовила Гульнара Абдулаева
