Квартира на окраине Тбилиси
Мы выходим из аэропорта, вдыхаем горячий тбилисский воздух и встречаем таксиста лет пятидесяти. Поклявшись своими 4 детьми в том, что 40 лари – это самая низкая цена за поездку до места нашего назначения, он тащит наши сумки в старенькую иномарку.
Уже через 20 минут мы доезжаем до Глдани – отдаленного района Тбилиси, где нас встречает Экуна, наша давняя знакомая, и ее гостеприимная, как и большая часть грузин, семья. Мы приехали в Тбилиси из Крыма на конференцию, но в первый день по приглашению Экуны остаемся у нее дома.
Ее семья в 1992 году покинула Абхазию и больше никогда туда не возвращалась. Для таких людей существует специальный термин – «внутренне перемещенные лица» или «лица, перемещенные внутри страны». За сухим пояснением, что ВПЛ – это лица, вынужденные покинуть свои дома, кроются войны, горе и много страданий. Оставляя свой дом 20 лет назад, они были уверены, что это ненадолго, что пройдет немного времени, и они смогут снова жить как прежде.
Сейчас они живут всей семьей в просторной квартире на окраине Тбилиси. В их оставленном доме в Гудауте живут абхазцы. Отец Экуны активно расспрашивает нас об Украине, о Крыме. Отвечать и общаться легко, так как говорим и думаем мы приблизительно одинаково. Грузия, прошедшая через подобный с Украиной опыт, понимает без лишних доводов и объяснений. А сами грузины настолько похожи на крымских татар, что иногда забываешь даже, что не дома.
Страх и ненависть в Абхазии
Абхазия для их семьи – больная тема, хотя они уже и оставили ее позади. Но многие из 250 тысяч бежавших оттуда этнических грузин так и не смогли позабыть свою малую родину. Сейчас грузину попасть в Абхазию практически нереально. Граница для них закрыта, а возможностью пройти нелегально пользуются разве что те, у кого есть родственники в приграничных зонах. В то же время житель любой другой страны может легко попасть в непризнанную республику.
Сами абхазцы могут без проблем приехать в Грузию. Проблемы начинаются, когда они возвращаются назад и получают специальную отметку в паспорте, говорящую о поездке во «вражескую» страну, а соответственно и о «неблагонадежности». Дальше уже, как говорится, дело техники и спецслужб, которые, благодаря российской помощи, работают на высоте.
Понятно, что запрет на въезд одной стороне и преследования за выезд другой не приводят ни к чему иному, как к созданию очередного «железного занавеса». Как результат, в Грузии и Абхазии уже выросло целое поколение, которое могло ни разу в жизни не видеть настоящего грузина или абхазца, кроме как по телевидению или в интернете. И если до 2008 года грузинские и международные организации хоть как-то пытались наладить связь между жителями некогда одной страны, то сейчас общение свелось практически к нулю. Доходит до того, что если международная организация расположена в Тбилиси с филиалом в Сухуми, то отчеты собирает специалист из отделения в Армении.
Я общался с девушкой-грузинкой по имени Тата, для которой поехать в Абхазию – чуть ли не мечта. Причем мечта на данный момент практически невыполнимая. Ей интересно узнать, как живут те, кто раньше был частью одного народа там, где была часть ее страны. Она, как и многие грузины, понимая, что Абхазия сейчас далеко от них и все равно считая ее территорией Грузии, не хочет очередной войны. Вообще в разговорах адекватных, образованных и умеренных грузин чаще слышен мотив о том, что с Абхазией надо воссоединиться, а не вернуть или завоевать. Что надо сделать так, чтобы абхазцы сами вернулись.
Из того мизера информации, что они получают из Абхазии известно только, что ненависть к грузинам там прививается с самого детства. Точки зрения там исключительно биполярны в разрезе хороший/плохой. Абхазец, соответственно, хороший, грузин – плохой. Оттенков не существует, как и не существует других мнений и целое поколение выросло, ничего не зная о грузинах, кроме сводок местного агитТВ. Ненависть и страх стали привычными чувствами.
Какой у тебя паспорт?
Расспрашивая об Абхазии, невольно складываются ассоциации с событиями происходящими на нашей родине. Создание отрицательных мифов, необоснованный национализм и разделение близких людей на воюющие лагеря. Когда в Грузии слышат, что ты из Крыма, то первым делом спрашивают, какой у тебя паспорт. Объясняешь, рассказываешь. Спрашивают, какая ситуация в Украине, что в Крыму. Рассказывать всем сложно. Никогда не знаешь, на каком уровне понимания ситуации человек и со временем вырабатываются заготовки ответов и реакций. Но говоришь и отвечаешь всем, понимаешь, что это тоже своего рода вклад.
О крымских татарах знают мало, но уже гораздо больше, чем в предыдущие мои два визита в Тбилиси. Кроме самих грузин, в столице Грузии много иностранцев, которым тоже интересно, что же это за народ. И когда 16 мая мы рассказываем, что в Акъмесджите запретили проводить траурный митинг, искренне сочувствуют.
В тот же день, 16 мая, с нами связывается Олег Панфилов – известный ученый, профессор Государственного Университета Илли в Тбилиси. Он ищет крымскотатарский флаг, чтобы провести 18 мая с группой активистов демонстрацию в Тбилиси в знак солидарности с крымскими татарами и через общих знакомых узнал, что в Тбилиси сейчас находится группа крымских татар. 18 мая мы выходим к зданию бывшего парламента Грузии. Около этого здания, начиная с прошлого года, проходят акции солидарности с народом Украины, сначала во время Майдана, позже во время крымских событий.
В акции участвует около 30 человек. Кроме принесенных нами флагов, развеваются еще украинские, грузинские и два крымскотатарских флага. На вопрос, откуда они, отвечают, что буквально за день до этого привезли с киевского Майдана. Большая часть присутствующих – грузинские азербайджанцы. Они составляют 7% (около 300 тысяч человек) от населения Грузии и сталкиваются с теми же вызовами, что и крымские татары. Разговорившись с одним из них, я узнаю, что для них крымские татары, структура Курултай-Меджлис и наши лидеры являются примерами для подражания.
После окончания митинга, по пути в отель мы считаем украинские флаги, вывешенные на фасадах зданий и внутри кафе, баров и ресторанов Тбилиси. Считаем и понимаем, что в Акъмесджите, еще три месяца назад бывшим украинским городом, их сейчас меньше.
Возвращаться в Крым после Грузии тяжело. Встречающие на вокзале «самообороновцы», роющиеся в сумках приезжих, сразу же погружают в жесткую реальность, где можно запретить траурный митинг, где за украинский флаг обвиняют в экстремизме и где ненависть, та самая ненависть, которой сейчас так много в Абхазии, уже стала нормой. Но несмотря на все это, часть грузинского оптимизма и веры в то, что все изменится к лучшему, остается.