1967 год. Бухара. В нашем доме проводились собрания крымских татар, где обсуждалось происходящее, новости в вопросах национального движения. Мой брат, Сервер, участвовал в поездках в Москву и рассказывал, как их запихивали в поезда, чтоб они уезжали в Узбекистан, но они снова возвращались в Москву и участвовали в пикетах. Наша семья жила в гуще событий.
В том же году я уехала учиться в г. Навои. Там познакомилась со многими крымскими татарами. Одним из них был – Ильми Аметов. Он был большим патриотом. Я работала на химическом комбинате, в цехах органической химии (нейтрон, уксусная кислота и т.д.), которые строили заключенные. Их было около 5 тысяч человек.
1969 год. Я стою на вокзале, чтоб уехать в Бухару. Встретила Ильми. Он был с другом. Разговорились. Они мне рассказали, что приехали по делам, но у них ничего не получилось, и они едут назад ни с чем. Дело в том, что им нужно было связаться с политзаключенными, которые сидят в городе Навои и работают на химкомбинате, в органике. Я вызвалась помочь им. Ильми не сразу согласился, так как побоялся за меня. Но я настояла, и он передал мне список политзаключенных и попросил быть осторожной.
С этого момента я всецело занялась этим вопросом. Как их найти? Ведь заключенных тысячи. Зона, где они работали, охранялась автоматчиками, которые стояли на вышках. Всех, кто заходил на территорию завода, где работали заключенные, – проверяли. И на территории ходили люди, которые за ними следили. У одного заключенного, узбека, я узнала, есть ли в тюрьме крымский татарин, и попросила меня с ним свести. А этот в свою очередь привел ко мне Наримана Кадырова. Посмотрев список, он сказал, что на той стороне, где он работает, есть Хаиров Иззет, а на другой стороне – остальные. Среди них – Роллан Кадыев, Зейтулла Ибраимов, Исмаил Языджиев, Айдер Бариев. А живут они в одном бараке. Нариман-агъа мне сказал: «Когда ты будешь идти домой, рядом со мной будет стоять Иззет» . Я до сих пор помню этот день, когда я увидела Иззет-агъа, и то, как они были счастливы, что их нашли в тюрьме, где так важна связь с внешним миром.
Мне тогда было 19 лет. И я не могу сказать, что мне было не страшно. Мне было страшно заходить на эту территорию, проходить через охрану, где меня могли поймать с передачами для политзаключенных. Но я понимала важность и ответственность, которая лежит на мне. Наши политзаключенные нуждались в поддержке. Я передавала им письма в их поддержку, лекарства и многое из необходимого, чего они были лишены. Мне они передавали письма и обращения к народу в поддержку национального движения. Они не переставали в нем участвовать, и я счастлива, что могла им в этом помочь, в момент их изоляции от общества. Мне удалось попасть и на ту часть территории, где находились остальные заключенные, которые тоже получали от меня передачи, но не видели меня. Они очень обрадовались, увидев меня, и поблагодарили. Во время своего заключения они каждый праздник поздравляли меня открытками, которые были подписаны Ролланом Кадыевым, а передавал мне их Иззет-агъа. Однажды мы вместе с дочерью Героя СССР, Узеира Абдураманова, приготовили курабие для них, что их очень порадовало. Когда из тюрьмы выходили Иззет Хаиров и Айдер Бариев, мы устроили им встречу в ста метрах от тюрьмы. С Каттакургана приехал автобус с молодежью, было очень много встречающих. Среди них был Исмаил Языджиев, который вышел раньше Иззет-агъа. Он подошел ко мне, и спросил: «Сен Сундус?» Надо сказать, что многие знали меня только по имени, но не знали в лицо. Он пожал мне руку и сказал: «Сагъ ол». Это для меня было большой наградой. Мы праздновали в столовой, которая находилась за территорией химкомбината, говорили тосты о нашем возвращении в Крым, о нашей любви к Родине.
А на следующий день, Узеиру Абдураманову, который работал в этой столовой, дали выговор с предупреждением. Иззет агъа Хаиров вышел из тюрьмы, но там еще оставались наши политзаключенные, которым я продолжала помогать.
