Комплекс исторических сооружений в Салачике: фундаменты бани, старое здание Зынджирлы-медресе, новый корпус Зынджирлы-медресе, хан-ское дюрбе
Сегодняшний очерк – это продолжение знакомства с памятниками первой столицы крымских ханов, что существовала до основания Бахчисарая Сахибом Гераем в 1532 году.
Напомню, что располагалась она в местности, которую сегодня мы называем Салачиком (Старосельем) на окраине современного Бахчисарая. Как и любой другой столичный город мусульманского мира, первая ханская столица включала традиционный комплекс из пяти сооружений, что подтверждали ее столичный статус, а именно: ханскую мечеть, медресе при ней, ханское дюрбе, ханский дворец, а также общественную постройку, возведенную правителями за собственный счет для горожан. И если в прошлом очерке я рассказал о несохранившейся ханской мечети и недавно отреставрированном Зынджирлы-медресе, то сегодня речь пойдет о двух других сооружениях из этой «столичной пятерки».
Прямо под стенами старого здания Зынджирлы-медресе заметен обширный раскоп с руинами некой постройки. При внимательном осмотре в толще ее кладок видны отверстия для гончарных труб, укрывающие пол плиты, следы каменных лавок, колодца и даже небольших бассейнов. Планировка разрушенного здания весьма сложна: здесь много небольших помещений, соединенных узкими переходами. А на углу постройки видны остатки так называемого кульхане – печной топки, от которой в разные стороны отходят подземные каналы для отвода горячего воздуха. Все эти детали не оставляют сомнений, что перед нами развалины типичной бани турецкого типа, наподобие бани Сары-Гузель, что в гораздо лучшем состоянии сохранилась возле Бахчисарайского Ханского дворца.
Помещение с мощеным полом в руинах ханской бани
Из письменных источников давно было известно, что в салачикской столице первых крымских ханов существовали общественные бани. Однако их месторасположение долгие годы оставалось загадкой для исследователей, поскольку следов этих построек на местности не сохранилось. Руины старой бани были найдены лишь недавно, и притом совершенно случайно: при охранных раскопках во время реставрации Зынджирлы-медресе. Фундаменты давно разрушенного здания крылись глубоко под наносами земли, что накопились за столетия у стен медресе. При расчистке этих земляных пластов неожиданно обнаружились и следы ханской бани.
Соблюдавшаяся по всему Ближнему Востоку традиция предписывала, что при обустройстве столицы правитель непременно должен построить за собственный счет какое-нибудь общественное сооружение для горожан. В других странах султаны и эмиры преподносили «в дар» своим столицам приюты для нищих, больницы, городские фонтаны и тому подобное, а в нашем случае таким «подарком» стала баня. Увы, среди руин не было обнаружено закладной плиты, на которой был бы указан год строительства либо имя хана, повелевшего возвести это сооружение. Но, пожалуй, можно не сомневаться, что заказчиком строительства был Менгли Герай, чье имя запечатлено в надписях на соседних с банею столичных постройках: Зынджирлы-медресе и ханском дюрбе.
Дюрбе первых крымских ханов в Салачике
«Эту священную, покойную и красивую гробницу приказал соорудить великий хан, знаменитый хакан, хан, сын хана, Менгли Герай-хан, сын Хаджи Герай-хана, в благословенный месяц шевваль 907 года» — так звучит надпись на следующем столичном памятнике: мавзолее первых крымских ханов.
Эта постройка без преувеличения является одной из наиболее выдающихся образцов крымскотатарской средневековой архитектуры. Портал на ее фасаде восхищает тончайшим кружевом резных орнаментов сельджукского типа. В Крыму есть несколько старых зданий, украшенных подобным образом: например, дюрбе Джанике-ханым на Чуфут-Кале настолько схоже с ханским дюрбе в Салачике, что обе постройки кажутся творениями одного и того же архитектора. Но никакой другой памятник в Крыму не сравнится с ханским мавзолеем по богатству и изяществу декора.
После недавней реставрации здание покрыто круглым свинцовым куполом. Это новаторское решение современных турецких реставраторов, с исторической аутентичностью которого можно поспорить: ведь круглые свинцовые купола – это признак более позднего, османского стиля, тогда как для мавзолеев сельджукского типа характерна шатровая черепичная кровля (какою и был покрыт ханский мавзолей до ремонта). Но не спешим критиковать реставраторов. Им впервые довелось работать с постройкой, которая объединяет в себе оба стиля: и старый, и новый. Ханский мавзолей уникален тем, что запечатлел собой настоящую «культурную революцию», происходившую в крымскотатарской архитектуре тех лет. Его сельджукский декор – это последний в Крыму случай использования старого «ордынского» стиля. А его османские строительные приемы (достоверно известно, что хан приглашал османских строителей для обустройства своей столицы) – это первые примеры архитектурного влияния Стамбула.
Рубеж 15 и 16 столетий принес с собой перелом не только в культурной, но и в политической жизни Крымского государства. Указанный на закладной плите мавзолея месяц шевваль 907 года (то есть апрель-май 1502 года) – это буквально последние недели накануне великого события в истории Крыма и всей Восточной Европы: победы Менгли Герая над последним ханом Орды Шейх-Ахмедом. Из дипломатической переписки хорошо известно, чем был занят Менгли Герай в те самые дни, когда строители вмуровывали в здание мавзолея закладную плиту: он готовил крымское войско к решающей битве с подступавшей к границам Крыма Ордой. Подробных описаний схватки двух армий на Днепре не сохранилось, но, судя по всему, обошлось без кровопролития: ордынские улусы бросили своего правителя и покорились Менгли Гераю, а Шейх-Ахмед бежал. По традиции, титул побежденного хана перешел к Менгли Гераю, и отныне крымские правители (во всяком случае, формально) считали себя повелителями не только Крыма, но и всей Ордынской империи – от Каспия до Дуная. О такой смене статуса свидетельствуют не только многочисленные письменные документы 16 столетия, но и надпись на входе в ханский мавзолей. Ведь такие выражения, как «великий хан» и «знаменитый хакан», – вовсе не пустые славословия придворных льстецов, а официальные титулы, принадлежавшие ранее правителям Золотой Орды и добытые Менгли Гераем в бою. Это объясняет, почему двумя годами ранее, в надписи на Зынджирлы–медресе крымский правитель называл себя «Менгли Герай-хан, сын Хаджи Герай-хана» без всяких дополнительных эпитетов, а теперь, в год великой победы над Ордой, добавил к своему имени как трофеи звучные ордынские титулы.
«Гробница Менгли-Гирея» (рисунок М. Вебеля, 1840-е гг.)
Для кого же было построено это дюрбе?
Сама постройка состоит из двух частей: надземной, украшенной прекрасными сельджукскими узорами, и подземной, где и производились захоронения. В зале надземной части, куда ведет вход через резной портал, когда-то стояли мраморные или деревянные памятники всех захороненных внизу особ. Но все эти памятники давным-давно исчезли. В 2007 году во время реставрации внутри дюрбе была обнаружена трещина, угрожавшая обрушением пола. Предотвратить аварию можно было только заделав трещину снизу, из погребальной камеры.
Поэтому в Бахчисарайском историко-культурном заповеднике было решено вскрыть подземное помещение и срочно провести там ремонтные работы. Прежде чем за работу взялись инженеры и реставраторы, в ханскую гробницу вошли археологи. Они увидели небольшой, вымощенный плиткой зал с низким потолком. Вдоль стен стояли остатки деревянных гробов, обитых кожей и накрытых парчой, бархатом и шелком. Некоторые из гробов стояли на деревянных носилках с резными ручками в виде головок дракона. Традиция захоронения в гробах может показаться необычной для мусульманских погребений, но в Крыму она известна издавна: обитые кожей гробы в 19 – начале 20 века находили и в ордынских склепах Эски-Юрта. Как только новость разошлась в СМИ, в Крыму разгорелся спор: кто-то стал фантазировать о воссоздании облика крымских ханов по черепам из гробницы, а кто-то возражал, что вообще не стоило тревожить прах покойных. Все фантазии улеглись, как только стало известно, что сильная сырость в помещении за столетия превратила в груды влажной земли и останки людей, и большую часть внутреннего убранства. Археологи увидели на месте лишь обломки досок с обрывками обивки и отдельными костями. Когда ремонт потолка был завершен, все это содержимое было уложено в новые деревянные ящики и, под наблюдением муфтия, оставлено на прежних местах, а вход в подземную камеру был наглухо замурован.
Все вышеописанные наблюдения, тем не менее, не дали ответа на вопрос: что за люди покоятся в мавзолее? Ни памятников, ни табличек с именами, ни надписей при гробах не было. Археологи выяснили лишь то, что в склепе похоронены 18 человек, в том числе несколько женщин и детей. Но кем были эти люди?
Из исторических хроник достоверно известно лишь о том, что тут были погребены Хаджи Герай в 1466 году, Менгли I Герай в 1515 и Сахиб I Герай со своими детьми, убитые во время дворцового переворота 1550 года. Про имена остальных можно лишь догадываться. В их списке вполне могли оказаться и брат Менгли Герая Нур-Девлет (чей прах в 1503 году специально привезли из Москвы, чтобы похоронить на родине), и жена Менгли Герая Нур-Султан, и прочие члены ханского семейства, чьи имена до сих пор остаются тайной для нас.
Но как же Менгли Герай в 1502 году смог стать строителем мавзолея, где еще 36 лет назад был похоронен его отец, Хаджи Герай? Ответ прост: исследования показали, что подземная камера была сооружена гораздо раньше надземной части. Очевидно, Менгли Герай лишь заново перестроил надземную часть мавзолея, украсив ее удивительными орнаментами и установив над входом надпись со своим новым титулом.
…Последний из пяти памятников первой ханской столицы – это ханский дворец Девлет-Сарай. На сегодняшний день от него не осталось даже следов. Тем не менее, мне есть что рассказать об этом сооружении – столько, что теме дворца будет посвящен целый очерк в следующем номере Avdet.