Алие Кендже-Али «В поисках Меджита»

16.07.201513:53
встреча с сыном

Основано на реальных событиях

1.

Любовь к своему ребенку не сравнима ни с чем. Сколько у тебя детей, на столько частей поделено твое сердце. Но если хоть с одним твоим ребенком случается беда, все сердце чернеет и кровоточит.

Пока здоровы все пальцы на руке, живешь и принимаешь здоровье руки как должное. А вдруг поранив палец, хватаешься за него и носишься с этой болью, прижимаешь к себе эту боль, и тебе неважно, что остальные пальцы здоровы.

Моим больным пальцем оказался мой сын Меджит. Подобную боль мне не приходилось испытывать прежде. Как могло такое произойти, как мы могли не уберечь его?

Идет война, Крым в оккупации. Живем и миримся с тем, что происходит, с тем, что нас захватили, и теперь мы стали колонией другого государства. Тяжело прокормить пятерых детей и жену, даже если ты бывший агроном, даже если ты сильный взрослый мужчина. Невозможно сдержать слез, глядя на опущенные в бессилии руки жены. Ее тоже перестал радовать смех остальных пятерых детей, когда у нас забрали старшего Меджита. Мне страшно даже вспоминать, как это случилось…

В холодный февральский день ветер, казалось, решил сорвать крышу нашего дома. Снег в Крыму выпадает редко, от этого морозы, не смягченные снегом, усиленные ветром, кажутся лютыми. Меджиту только исполнилось 13 лет. Высокий плечистый мальчик, он казался старше своего возраста и считал себя старше, стараясь во всем быть мне помощью. Вот и в этот день он, взяв веревку, ушел в лес за дровами.

К обеду мы стали волноваться, что его нет, и я вышел на его поиски. Кругом находились немецкие войска, и ходить в лес было крайне опасно, за подозрение в помощи партизанам могли расстрелять на месте. По пути я обратил внимание на колонну людей, которых вели к штабу немцев в бывшей школе. Тревога закралась в мое сердце, и я пошел вслед за ними. У школы уже собирались люди, родственники тех, кого сгоняли сюда. Женщины плакали, мужчины хватались за голову. Немецкие солдаты в этот день устроили облаву на молодежь и подростков, срочно выполняя план по доставке рабочей силы в Германию.
Я увидел своего сына в толпе людей во дворе школы.
Февральский ветер показался мне не просто горячим, а сжигающим меня. Я не мог вдохнуть раскаленный, как лава, воздух…

– Подождите, моему сыну 13 лет! Он еще ребенок, прошу вас, послушайте меня!
– Отойдите, иначе будем стрелять!
– Я прошу вас меня выслушать… Он маленький, он кажется старше своих лет, не сможет работать!
– У вас есть час, чтобы собрать для него вещи!
– Меджит, Меджит! – я бросился вперед, но меня удержали люди, стоящие рядом, уговаривая не совершать глупости…

В тот день я, стоя на коленях, обещал своей жене, собирающей вещи сына, что верну нашего ребенка. Мне казалось, что я один виноват в том, что не смог уберечь его. Если вы никогда не видели, как плачет сраженный горем мужчина, можете утверждать, что мужчины не плачут.
Меджита увезли в неизвестность.

2.

С тех пор прошло полтора года. Как изменилась наша жизнь за одну ночь! Два месяца назад весь наш народ депортировали, и в моей голове не укладывается, как такое могло произойти. Из той страшной ночи я помню, как звон над собой, слова жены о том, что Меджит не сможет нас найти, когда вернется. Она повторяла это все время. И вокзал… Страшная лотерея разыгрывалась на вокзале. Поезда чередовались. Один шел в Среднюю Азию, следующий в Казахстан, третий на Север. В какой попадешь ты с семьей, не знаешь…

Мы попали в город Горький в России. Это была не просто сложная жизнь, это была невыносимая жизнь. Но я находил время и отправлял запросы о Меджите в различные инстанции. Все говорили о том, что людей в трудовых немецких лагерях после победы будут освобождать и отправлять домой. Где же мне тебя искать, сынок?

3.

Это случилось, я добился этого. Через полгода после победы Советского Союза, пройдя множество унижений, как представитель депортированного народа, я смог получить ответ о том, что Меджит жив! Я отправился искать его теперь в рядах Советской трудовой армии, лишь приблизительно зная местонахождение своего сына. Я шел по осенним дорогам в районе города Казани, мимо меня строем проходили отряды трудовой армии. Я подходил к ним, спрашивал, знают ли они Меджита. И так много дней подряд. Отряды, отряды… Мое отчаянье достигало предела, но я не мог вернуться домой без него. Какой ты стал, сынок? Очень ли вырос и изменился? Цел ли? Здоров ли?

Однажды вечером, когда уже почти совсем стемнело, холодный осенний ветер усилился и сбивал с ног обессиленного и уже неделю больного меня. Этот ветер напомнил мне тот февральский день, когда я последний раз посмотрел в глаза Меджиту. Старая деревянная железнодорожная станция пугала своей чернотой и покосившимися стенами, готовыми вот-вот упасть на головы проходящих мимо людей. Я курил и смотрел на очередной строй работников армии, которых переправляли на поезде куда-то. Я уже подходил к начальству, никто ничего не знает. Завтра пойду дальше.

– У вас не будет папироски? – раздался голос из темноты. Это был один из рабочих.
– Будет, возьми.
– И огня, пожалуйста.
Да, сейчас.
Я зажег спичку и поднес к его лицу… Эти черты, не может быть!
– Меджит!

Он замер, застыл.
Огонь обжег мне пальцы, но я ничего не понимал уже, обнимая своего рыдающего сына. Сама судьба привела его ко мне, молитвы мои были услышаны! Мы не виделись почти три года. Три года нашего и его ада.
Ветер хлестал мокрыми ветками о крышу чужого здания на чужой земле. Но я тебя нашел, сынок.