Зверь

05.08.20150:10

Этот рассказ написан по воспоминаниям моей бабушки Фадьме. Художественный вымысел не исказил ни одного факта не выдуманных событий. К сожалению, эта трагедия произошла на самом деле. Дальнейшая судьба главной героини не известна, как и то, жива ли она сейчас.

*****

Я помню то мгновение, когда впервые увидела Айше. Имя ее мне было тогда еще неизвестно, конечно. Она шла по противоположной стороне жаркой и пыльной улицы узбекского поселка, шатаясь от слабости, как тонкая травинка от дуновения ветра. Я видела ее впервые, но помню как сейчас ее тонкие руки и ноги, и такое худое тело, что страшно стало мне, восьмилетней девочке, и вдруг показалось, что она сломается и упадет. Перебежав улицу, я остановилась перед ней и сказала:

– Ты такая худая!
Айше вздрогнула, словно очнулась, отшатнулась сначала, но потом посмотрела диким взглядом своих огромных черных глаз и сказала с нескрываемой злостью:
– На себя посмотри!
По своей детской глупости я тут же начала рассматривать свои руки и ноги, думая про себя, какую злую девочку встретила. Долго я оглядывалась на удаляющуюся тонкую фигуру девочки, но мне нужно было спешить на поле, чтобы успеть собрать хоть несколько десятков зерен с убранного работниками поля. Меня, маленькую, ползающую на коленках в поисках зернышек, жалели и не выгоняли сразу. В первые годы жизни в Узбекистане после депортации это спасало всю нашу семью, мама варила из перемолотых зерен ячменя и кукурузы похлебку.

Много месяцев не выходила у меня из головы худая несчастная девочка. Каждый вечер я спрашивала у мамы:
– Как ты думаешь, она жива? У нее есть мама? Почему она такая худая?
Мама успокаивала меня, обычно отвечая так:

– Зейнеп, Всевышний сбережет ее, давай помолимся с тобой, прочитаем молитву, думая о ней. Моя старенькая бабушка, слушая нас, лишь тяжело и глубоко вздыхала.
Мы молились, а я все думала, думала о том, жива ли она…
Следующая моя встреча с Айше произошла в конце осени, когда дела нашей семьи стали совсем плохи. Старшие сестры пухли от голода, а я перестала ходить из-за слабости. Вечером в дверь нашего маленького сарая постучали. Мама открыла и впустила мужчину, на руках которого кто-то лежал, завернутый в покрывало.

– Эдие-бита, помогите этой девочке. У нее никого нет, она просила милостыню по дворам и кто-то спустил на нее собак. Полечите ее травами, прошу вас, как вы умеете.
Он положил ее рядом со мной на самодельную деревянную кровать, выстланную соломой, и откинул покрывало. Все ахнули, и я в том числе. Это была та худая девочка с улицы. Все ее тело и даже лицо было в ранах, она тихо стонала и пыталась открыть глаза.
Я шептала:
– Мама, мама, это та девочка… – но меня никто не слышал уже, все бегали, грели воду, чтобы промыть раны несчастного ребенка…

Бедная девочка проболела всю зиму и почти всю весну. Я узнала, что ее зовут Айше и что ей тринадцать лет. Ветер и дождь стучали по тонким стенам нашего хлипкого жилища без окон, солнце изредка пробивалось сквозь частые щели под потолком, а мы лежали с ней рядом целыми днями и разговаривали о том, как хорошо жить в Крыму, как журчат под горами прозрачные речки и добегают до глубокого голубого моря, как птицы поют по утрам и солнце, не прожигающее, а теплое круглый год… Мы находили тысячи тем, но никогда не говорили о ее семье. На любой вопрос этой темы Айше реагировала обидой и долгим молчанием, иногда с плачем на несколько дней. И я перестала спрашивать.

Моя бабушка лечила ее травами и молитвами. Соседи и знакомые, зная о состоянии Айше, старались помочь, кто чем может, приносили какие-то крупицы еды, не давая нам всем умереть в ту зиму.
Весной мы обе встали с ней постели и стали выходить на улицу. Эдие-бита сшила нам смешную обувь из старого килима, и мы с Айше все больше времени стали проводить на улице, теперь уже связанные крепкой девичьей дружбой.
Девятого мая, когда все в поселке стали говорить о победе, радоваться и веселиться, Айше сидела на заборе, насупившись и отвернувшись даже от меня.

– Айше, зачем ты там сидишь? Спускайся ко мне! Праздник же сегодня! Советский союз победил!
– Иди отсюда, ничего ты не понимаешь!
– Айше, мы же дружим с тобой! Спускайся! Расскажи, что случилось у тебя!
Она вдруг резко спрыгнула, схватила меня за руку и потащила за собой. Ее черные глаза горели огнем, две толстые косы бились о спину от быстрой и резкой походки и иногда хлестали меня по лицу, когда Айше поворачивала ко мне лицо.
– Куда мы идем, Айше?
– Сейчас увидишь! Я покажу тебе победу!

Айше привела меня на окраину нашего поселка, мы перешли еще одно большое поле и подошли к раскидистому дереву. Я сразу не обратила внимания, куда указывает мне рукой Айше. Но потом увидела по направлению ее руки холмики…

– Здесь лежит моя мама, рядом Абдулла, Рустем, Эдем, Экрем, Шамиль…
Айше села и зарыдала так горько, так громко, что я не знала, что мне делать, что говорить и как утешать ее…

– Они умерли все, Зейнеп, как только мы приехали… У меня никого не осталось, я одна, я так скучаю по маме! А ты говоришь о праздниках, о победе…
Горе этой девочки было огромно. Как могли эти хрупкие плечи выдержать такую тяжесть? Как могли эти детские чистые глаза выплакать всю боль, что пришлось ощутить юной душе?
Но это был еще не конец печальной истории этой семьи. Через полгода после победы Айше отыскал ее отчим, вернувшийся с войны. Когда-то давно, когда Айше была маленькой, он женился на ее маме, и в их семье один за другим родились еще пять мальчишек. Увидев названного отца, Айше бросилась ему на шею со слезами:
– Отец, отец, ты вернулся!
– Айше, доченька моя! Где твоя мама, где твои братья?
Айше зарыдала и повела отчима к дереву…

Горе, которое выдержала маленькая Айше, не смог выдержать взрослый огромный мужчина. Отчим Айше сошел с ума, потерял здравый смысл! Он выл, катался по земле и не мог прийти в себя. Сбежавшиеся люди пытались успокоить и вразумить его, но все было бесполезно. Он, как зверь, кидался на людей и чуть не убил многих.

В одном человеке отразился для меня тогда весь ужас войны, все зверство фашизма и самое страшное – бесчеловечная жестокость государства, или точнее – государя. Это не один человек превратился в зверя, это один отразил чудовищный оскал клеветы и преступления против моего народа…
Единственного близкого человека Айше привязали цепями к дереву, под которым были похоронены его жена и пятеро сыновей…
Айше больше не разрешали ходить к отчиму, который от душевной боли превратился в зверя. Он не ел и не пил, только выл и кричал нечеловеческим голосом, и вскоре умер, оплакиваемый тонкой, как тростинка, девочкой. Айше прожила у нас три года, а после уехала искать работу и так и пропала, ни разу не подав о себе весточки…