Благодаря подпольно издаваемому инициативной группой имени Мусы Мамута "Информационному бюллетеню" и журналу "Къасевет", распространяемому среди студентов, мы знали все, что связано с нашим народом: о деятельности национального движения, репрессиях над нашими соотечественниками, возвратившихся на свою Родину – Крым, и, будучи студентами с разных концов Узбекистана, доводили эту информацию до своих родственников, соседей.
1984 год, февраль. Начался шестой процесс над Мустафой-агьа Джемилевым. Наша группа посчитала своим долгом присутствовать на этом процессе. Все семь дней студенты нашего курса присутствовали на процессе. Поведение Мустафа-агьа на суде, его защитительная речь вызывала у нас гордость, и мы хотели морально поддержать его.
Перед глазами оживает последний день суда. Возле здания суда собрались студенты, родственники и друзья. Милиции и солдат больше, чем в другие дни суда. Кто-то из взрослых приносит большой букет красных гвоздик. С ними, естественно, в зал суда не пустят. Раздают нам по гвоздике, и мы, оторвав веточки, прячем их кто в сумочку, кто за пазуху. Девчонки нашей группы, принося в жертву свои губные помады, в туалете пишут плакаты. С трудом пробираемся в зал суда. Зал заполнен людьми.
И вот дается слово для защитительной речи Мустафа-агьа. Только закончилась речь, присутствующие в зале стали бросать в сторону Мустафа-агьа гвоздики, охранявшие его солдаты стали со злостью топтать сапогами гвоздики, некоторые все-таки долетели до него. Взобравшись быстро на стулья, раскрыли плакаты "Свободу Мустафе", "Позор правосудию" и стали кричать: "Свободу Мустафе, позор суду!".
Результатом наших походов в суд оказалось исключение из рядов комсомола комсорга нашей группы Зоре Аметовой с последующим ходатайством об исключении из института.
Собравшись, думаем, что делать дальше. Нам были известны различные формы протеста. Зоре заявляет, что объявит голодовку. Так как мы все срывали занятия и ходили на суд, решили вместе держать голодовку. Утром, собравшись с группой в институте, пишем заявление в комитет комсомола о том, что мы отказываемся от комсомольских билетов и присоединяемся к голодовке.
Администрация сначала не совсем серьезно восприняла наше заявление. Мы сели в аудиторию, где должно было проводиться занятие. Приходит преподаватель, мы ему говорим о своем заявлении. Кто-то из них возмущается, кто-то, развернувшись, уходит. Зато когда мы остались ночевать в аудитории факультета русско-татарской филологии, начался переполох. К нам тогда еще присоединились около 10 человек – студентов 4 курса. Здание института было окружено дружинниками, милицией, в здание никого не пускали, объявили карантин. На нашем этаже нас охраняли дружинники, которые вели себя очень развязно. В аудитории было очень душно, воду набирать не давали, заколотили туалеты на этаже, чтобы мы вышли на улицу и не смогли обратно попасть в аудиторию, жгли под окнами аудитории, в которой мы находились, листья, сухие ветки. Для беседы с нами привезли ветерана национального движения Мустафа-агьа Халилова. Вспоминаются его слова: "Вы должны сказать спасибо комсомолу, который вас так воспитал, быть едиными – один за всех и все за одного", парторг факультета Каплун, поддакивая ему, говорит: "Да, да, слушайте, что говорит ваш аксакал". Мустафа-агьа продолжает говорить: "Один бросил комсомольский билет, остальные его поддержали. Молодцы, ребята!". Каплун стал возражать: "Что вы такое говорите, комсомол их этому не учил".
Наутро телефонограммами были вызваны родители со всех концов Узбекистана: Андижана, Намангана, Кашкадарьи, Сырдарьинской области и т.д. Узнав о событиях в институте, сюда прибыли активисты инициативных групп, которые всячески старались поддержать нас. После окончания голодовки администрация института сначала угрозами в индивидуальном порядке, потом уговорами вернули нам комсомольские билеты.
О деталях еще можно говорить долго, но хочется сказать о самом главном: о национальном духе, патриотизме и сплоченности нашей молодежи вокруг главной нашей цели – возвращения в Крым.
Выпускница ТГПИ им. Низами 1986 года
Миляра СЕТТАР