Последствия Прутской кампании,

11.05.20160:19

или Калабалык

23 июля 1711 года по инициативе османского визиря Балтаджи Мехмеда паши и против воли союзников Османской империи – Крымского ханства и Швеции – между Стамбулом и Петербургом, был подписан так называемый Прутский мирный договор.

Преддверием этих событий были военные действия между Россией, Крымским ханством и Османской империей, которые развернулись на реке Прут. Благодаря талантливому полководцу, крымскому хану Девлету Гираю II, была одержана победа над российским царем Петром I. Последний попал в окружение и был бы пленен, но визирь Балтаджи Мехмед паша, подкупленный российской стороной, поспешил подписать мир и отпустить Петра в российские пределы. Таким образом, паша собственноручно превратил победу в политическую катастрофу.

Эти события стали предвестником великого раздора, вошедшего в историю как "Калабалык". Действия разворачивались в провинции Крымского ханства — Буджаке, в деревне Варница, близ города Бендеры.

После недавних событий на реке Прут крымский хан, Девлет Гирай II, не мог смериться с тем, что победа над российским царем Петром I была буквально выбита из его рук визирем Балтаджи Мехмедом пашой. И более того, так бездарно растрачена на статьи мирного договора, условия которого российская сторона не спешила выполнять. Миром был не доволен и ярый противник царя Петра, шведский король Карл XII, находившейся после битвы под Полтавой на положении гостя в землях Крымского ханства у города Бендеры в деревне Варница. В Бендерах после Прутской кампании проживал еще некоторое время и сам крымский хан. Как известно, два монарха находились в давних дружеских отношениях и сложившаяся ситуация не могла не сказаться на крымско-шведских отношениях. Ровно через 10 дней после Прутского мира, когда немного улеглись волнения и эмоции уступили место разуму, они встретились, чтобы обсудить происшедшее и согласовать далее совместные действия. Однако Девлет Гирай столкнулся не с равным по мудрости дипломатом, а с самонадеянным и упрямым человеком.

Карл XII полагал, что он в состоянии склонить султана к совместному выступлению против России, предварительно заключив шведско-крымско-османский договор. Более того, благодаря столь мощной коалиции вынудить русское правительство пересмотреть ранее подписанный сепаратный мир и на этот раз включить в трактат условия всех трех потенциальных союзников.

Хан, видя, насколько его собеседник далек от политики и необеспечен поддержкой европейских держав, был уверен в провале его утопического проекта. Единственным правильным выходом для Карла было возвращение в родную Швецию, где он смог бы продолжить войну с Россией. Ведь, пользуясь отсутствием короля, русские войска разоряли Шведское королевство.

Именно на это обстоятельство во время беседы хан обратил внимание Карла XII и многозначительно намекнул, что султан Ахмед III в ходе Прутской кампании ни разу не вспомнил о взаимных обязательствах, даваемых королю и хану, а, следовательно, надеется на его поддержку и заверения в дружбе не стоит. Поэтому Карлу нет смысла ждать новых предложений из Стамбула, а вот над чем ему действительно следует подумать, так это над необходимостью возвратиться к своим войскам, и чем скорей, тем лучше.

Но Карл пренебрег советом крымского хана. У него было свое мнение на этот счет, и в его планы пока не входило покидать Бендеры. Здесь, недалеко от города, в деревне Варница, он выстроил для себя дом, где и поселился со своими приближенными.

А очень скоро пришло известие, что Петр наотрез отказывался выводить свои войска из Польши, несмотря на то, что это было оговорено во втором пункте Прутского трактата. А также не торопился возвращать ключи от Азова и оставлять захваченные им причерноморские крепости. Он аргументировал это тем, что вопреки тому же договору в крымских пределах близ польской границы находится его злейший враг шведский король Карл.

Почти одновременно с ультиматумом Петра в Буджаке разошелся слух, что якобы Карл бросил свою державу на произвол судьбы, шведы отказались от своего короля, а сама частично оккупированная Швеция уже в этом году войдет в состав России. Возможно, источником слухов был сам османский визирь Балтаджи паша. Он был больше, чем кто-либо заинтересован в скорейшем отъезде Карла в Швецию, так как назревал новый конфликт, из-за которого он рисковал поплатиться не только смещением с должности, но и головой. Визирь прекрасно знал, что после Прута нажил себе смертельных врагов в лице Девлета Гирая, Карла XII и польского князя поддерживавшего шведского короля Станислава Понятовского. Последний еще из османского лагеря на Пруте написал султану письмо, в котором обвинил пашу в трусости и измене.

Все эти новости тревожили ханство и Порту, но Карл по-прежнему был не приклонен, он продолжал лелеять проект о том, что он во главе османско-крымской армии выступит против Петра и возьмет реванш.

Раздраженный поведением русских, вопреки условию договора занимавших ханские крепости, Девлет Гирай в августе 1711 года, не выдержал и на повышенных тонах снова попытался объяснить шведскому гостю, что из-за его упрямства в ханстве могут произойти великие беды. На что король только пожал плечами. Подобное поведение упрямого союзника оскорбило хана, и отношения между двумя монархами заметно охладились.

И только весной 1712 года после подписания окончательного варианта Прутского договора напряжение в отношениях хана и короля несколько ослабло. Карл впервые заговорил о возвращении на родину. Но снова возникли новые обстоятельства.

Дело в том, по условиям Прутского трактата, король должен был возвращаться через Польшу. Но так как Россия нарушала основные условия мира, оставляя на территории Речи Посполитой свои войска, Карл отказался пересекать границу, резонно опасаясь захвата в плен.

А между тем русские не только находились в Польше, но и усиливали там свои позиции. И когда Девлет Гирай хан в сентябре 1712 года в очередной раз сообщил об этом султану, добавив, что Россия приступила еще и к строительству новой мощной крепости на реке Самаре, игнорируя условия последнего мирного договора, терпение султана стало подходить к концу. На заседании, Большой диван, в Стамбуле 31 октября 1712 года было принято решение объявить России новую войну.

Началась формальная подготовка к войне. Одновременно на крымского хана была возложена задача в условиях военного положения воспользоваться ситуацией и обеспечить безопасный проезд Карла через Польшу в Померанию, где было сосредоточено основное ядро шведской армии. В этот период взаимопонимание хана и короля было полным. В ту же зиму хан активно ведет переписку с Сечью, которая готова оказать политическую и военную поддержку в будущей военной кампании и со своей стороны способствовать безопасному проезду Карла XII. Одним словом, подготовка к выезду короля шла своим чередом, и никто в ее реальности не сомневался.

Несмотря на то, что Османская империя в союзе с Крымским ханством находилась в состоянии войны с Россией военных действий так и не последовало. К концу года султан стал даже склоняться к возобновлению мира с царем, не доводя дело до вооруженного столкновения.

Все складывалось неплохо, Карл собирался в дорогу, война, так и не начавшись, могла в скором времени завершиться. Но тут в игру вступил союзник царя Петра и ярый враг Карла XII, король Польши Август II. Открыто выступить против появления в Речи Посполитой своего заклятого противника Август не мог, и тогда он по собственной инициативе вступает в переговоры с ханом.

Зимой в Бендеры отправляется некий польский полковник по имени Ломарь с предложением Девлету Гираю настоять на сопровождении шведского короля, а в Польше выдать его либо Августу, либо Петру. Понятно, что Гирай такое предложение отверг сразу же: во-первых, хан был человеком чести, и Карла считал его своим другом, а во-вторых, он не мог позволить, чтобы Карл попал в руки к Петру, это только бы усилило русского царя. Так что Ломарь с позором был выдворен из ханской резиденции. Но через месяц снова сделал попытку появиться у хана. На этот раз его выслали за пределы ханства и под страхом смерти запретили пересекать границу.

Конечно же, Август предвидел такой поворот событий. И очень скоро нашлись подкупленные люди, которые сообщили Карлу, что хан замыслил сдать его на милость врагам, как только эскорт пересечет северную границу Крымского ханства. К сожалению, услышав эту клевету, Карл сразу же в нее поверил. Его отношение к хану изменилось, и он потребовал от Девлета Гирая объяснений. Карл пишет крымскому хану: "Чем упорнее пытаются меня отсюда вытолкнуть силой, тем более явными становятся Ваши хитроумные замыслы. И тем очевиднее становится, что, несмотря на все Ваши уверения, нас собираются заманить и выдать в руки врагов. Поэтому все мы будем оставаться здесь, на старом месте, пока полностью не убедимся в безопасности пути для нашего возвращения на родину".

Девлет Гирай, оскорбленный самой возможностью такого предположения, вряд ли с присущей ему вежливостью и выдержанностью объяснялся с Карлом. Но тот был настолько ослеплен мнимым "предательством", что порывался с бывшим другом драться на шпагах. Хан не мог поверить, что старая дружба разрушалась на глазах по столь глупой причине. 5 февраля 1713 года он в последний раз предложил королю свой 40-тысячный эскорт, но тот снова отверг помощь.

Видя, что ситуация вышла из-под контроля, Ахмед III дал Девлету Гираю хат-и-шериф, то есть полномочия поступать с королем по своему усмотрению. Другими словами, если Карл будет продолжать противиться покинуть Бендеры, применить силу, в помощь крымскому хану был отправлен султанского посланника Ахмед паша.

А между тем Карл XII снова заявил, что не покинет Бендеры. Существует гипотеза, что именно Девлет Гирай, обиженный выходками шведского монарха, 12 февраля 1713 года снял янычарскую стражу вокруг блокированного шведского городка, запретил ввозить шведам еду и питьевую воду и приказал своим аскерам осадить дом короля. Хан предложил польским дворянам-эмигрантам, находившимся в ставке Карла XII, перейти к дружественному шведам Яну Сапеге. При этом крымский хан вручил им письменную гарантию безопасности нахождения в Порте и обещал добиться от Августа II решения об их помиловании. И наконец, вручил Карлу ультиматум о немедленном выезде за пределы Крымского ханства и Османской империи.

Оставшись в окружении, Карл заявил в ответ, что не сдвинется с места, и если потребуется, будет бороться до последнего. Об упрямстве Карла ходили легенды и тогда, как сообщает очевидец тех далеких событий, некий турок Али Абдулла, именно крымский хан, не став долго спорить с королем, отдал своим аскерам и добровольцам — османским янычарам – приказ о начале штурма. Так начался знаменитый "Калабалык".

Карла XII ничуть не смущало, что он открыто выступил против страны, которая дала ему приют, терпела его капризы и воздавала почести. Он приказал своему окружению, около 700 человек, вооружиться и выступить против еще недавних друзей.

Шведы отчаянно сражались с превосходящими силами противника. В первый день погибли около двух сотен людей. Штурм длился три дня. А на третий день, когда под началом султанского посланника Ахмеда паши, из Бендер в Варницу вернулись янычары, дело уже близилось к развязке. В ночь на четвертый день в доме короля вспыхнул огонь и около часа ночи король с 15-ю офицерами был вынужден выйти. Так, из почетного гостя Карл XII стал пленником, но уже османского султана.

Дело в том, что прежде, чем королю предоставили новое место обитания, он и остальные пленные были отняты у крымских татар янычарами. Карл, получивший во время штурма два серьезных ранения, был перевезен в замок под Эдирне. Здесь уже во владениях османского султана он пробыл до осени 1714 года, а после был вынужден, тайно вернутся в свою армию.

Именно крымскому хану суждено было сыграть главную роль в так называемом "Калабалыке". Девлет Гирай II вывел все три державы Османскую империю, Швецию и Россию из затянувшегося политического кризиса. В результате Карла можно было более не опасаться. Петр объявил о своем решении уйти из Польши, и Османская империя тут же заключила мир с Россией. Значение похода крымскотатарского хана к Пруту и его победу достойно оценили уже его современники. Так, крымский хронист первой половины XVIII века Давид Лехно писал в своей рукописи: "Во всем этом многие обязаны Девлет Гирай хану, заботящемуся о благе своего народа, так как он доставил все эти счастливые победы и славу, как турецкому народу, так и крымскому".

Безусловно, "Калабалык" не был задуман как антишведская акция. Это была единственная оставшаяся у Девлета Гирая возможность вразумить упрямого шведского короля для его же пользы — и хан этой возможностью воспользовался.

Гульнара Абдулаева