Шёл март 1922 года. Мы – я, ещё один учитель и один из аксакалов нашей деревни Сейид-Амет-ака – идём купить хамсу на берегу. На выходе из деревни нам встретились голодные люди. Их лица, глаза опухли, посерели и налились тяжестью… Волосы на их головах, казалось, превратились в лохмотья. Они бредили, с трудом передвигались, опираясь на стены… В руках у оголодавших людей были тарелки с землёй. Они «несли еду, чтобы накормить свои семьи». Мы тоже не были сыты, но наши лица ещё не опухли.
Может так случиться, что уже через пять-десять дней и мы будем похожи на этих несчастных… Сейчас же мы спускаемся на берег за хамсой, лишь бы только не опухнуть от голода.
Подошли к дороге, что ведет к почте. Там тоже собрались голодные. Они стояли недалеко от кофейни и делили умершую лошадь. Их головы и лица были испачканы в крови падали… В то же время они, не останавливаясь, даже не пережевывая, кусками глотали мясо.
Ходившие по округе собаки нетерпеливо стояли в сторонке и ждали своей очереди – когда люди отойдут от павшей лошади, за неё возьмутся они. Мы продолжили свой путь. Отойдя от дороги, мы вышли к виноградникам. Как только мы подошли туда, Сейид-Амет-ака что-то увидел, остановился и подозвал нас. За забором виноградника кто-то лежал. Присмотрелись. Мёртвый!.. Сейид-Амет-ака его узнал. «Он пришел сюда из верхних деревень в поисках работы. Бедный… Видимо, ничего не сумел найти…Аллах рахмет эйлесин», – сказал Сейид-Амет-ака.
Пройдя виноградники, мы стали спускаться. Несмотря на то, что дорога довольно удобная, наши ноги дрожали и быстро идти мы не могли, потому что и мы были очень голодны и совсем без сил, разве что лица и глаза не опухли.
Мы пришли к пункту назначения, где продают рыбу и подошли ближе к лодочкам, полным серебристой, красивой хамсы. Это были лодки балаклавских греков. Они приплывают сюда, ловят рыбу под Аю-Дагом и продают нам. Мы же отдаём им все, что у нас есть, работаем, чтобы купить хамсу и спасти себя из лап голодной смерти. Сейчас мы им принесли немного лука и чуть-чуть табака. Сейид-Амет-ака принес немного золота.
Обменялись… Наполнили все сумки, корзины хамсой. Загрузились! Потихоньку возвращаемся в деревню. Мы очень устали, когда спускались с холма вниз. Как же мы будем подниматься?.. Сейид-Амет-ака подбадривал нас: «Давайте, поторапливайтесь, учителя! Аллах нам придаст силы!». Но дорога, действительно, тяжелая. Аллах не придаёт нам сил. Ноги начинают отниматься. Каждые пять-десять шагов мы останавливаемся, чтобы глотнуть воздуха и немного отдохнуть. Вот прошли уже половину пути, но дальше идти мы не смогли. Остановились, опустили груз на землю, а потом уже и сами растянулись на ней. Лежащая рядом рыба еще больше нагоняет аппетит. Сейид-Амет-ака не сдержался: «Учителя, давайте разожжём костёр и приготовим хамсу». Мы согласились. Собрав хворост, разожгли огонь. На лозы виноградника нанизали рыбу, приготовили её и кушаем. Истинное блаженство… После хамси-кебаб Сейид-Амет-ака взял небольшой листик табака, завернул его в бумажку из книги, сделал папиросу и закурил. Он её тянет и говорит:
– Спасибо Аллаху… море создал. В море же – рыбу создал.
– А чтобы поймать рыбу – создал балаклавских греков, – присоединяется к разговору мой товарищ-учитель. Сейид-Амет-ака смотрит в глаза моего друга и понимает его. Только молчит и как-то из глубины издаёт вздох…
Мы снова собираемся и начинаем карабкаться в гору. Путь стал немного легче, но всё равно мы часто останавливаемся. Дошли до виноградников. Вот подходим к почтовой дороге. Я снова поискал глазами умершего. Он лежит там, на прежнем месте. Вот и вышли на почтовую дорогу. Остановились и присели у стенки. Очень сильно устали. Даже не можем разговаривать. Сейид-Амет-ака снова скатал папиросу и задымил. Потом посмотрел под стену и говорит сам себе: «Если бы ты смог найти вот такую корзину с рыбой, возможно, ты бы и не умер и как мы закурил бы… Когда мы проходили мимо кофейни, голодные, которые были там, разошлись. Возле мертвой лошади остались только несколько собак. Да и те только кости обгладывают. На лошади мяса не осталось. Его голодающие съели и растаскали…
После ужина Сейид-Амет-ака пришел ко мне в гости. Я ему подарил хорошую бумагу для папирос, он очень обрадовался.
– Оджа, знаешь, что?
– Что?
– То, что сказал твой товарищ-учитель заставило меня задуматься. Весь день об этом только и думаю.
Я уже забыл то, что сказал товарищ и поэтому переспросил. Сейид-Амет-ака пододвинулся ко мне:
– Учитель сказал, что для того, чтобы поймать рыбу Господь создал греков. А мы почему не ловим, а? Море у нас под ногами, горы же над нами… Древесину, нужную для постройки лодок, можно с лихвой найти и спилить. Все эти трудности из-за нас самих, мы умираем от голода. Если бы не греки Балаклавы, которые сумели проплыть сотни верст и поймать нам рыбу, мы бы так и умерли от голода….
– Так почему не делаете? – не выдержал я.
– Я вот говорю то же самое. Почему не делаем, почему хамсу не ловим, говорю. Или мы чем-то хуже греков!
Сейид-Амет-ака говорил много, но в конце сказал, что вместе с напарником он сегодня же начал бы работу над лодкой. Он собрался домой, я вышел с ним, чтобы проводить.
Когда мы уже прощались он сказал, что все, кто ел мертвечину, умерли и добавил: «Если бы ели хамсу, не умерли бы» и снова повторил, что если найдет напарника, то сделает лодку и будет рыбачить.
Мы до самого лета каждую ночь вставали очень рано и шли смотреть нет ли подле Аю-Дага греческих лодок. Если их увидим, быстро бежали за всеми корзинами и сумками и шли брать хамсу на побережье. Так прошло пять лет. Я не забыл, как умерли те голодные, которые ели лошадиную мертвечину, как покупали и, нагрузив на свои спины, хамсу, которую привезли греки Балаклавы, несли её в деревню, слова Сейид-Амет-ака. Все это я не забыл. Сейчас же, когда вижу его односельчан в городе, всегда спрашиваю делаются ли лодки. Они говорят, что Сейид-Амет-ака до сих пор не нашел себе напарника. Сразу в голове появляется мысль: «Неужели он ждёт еще один голод»
Апрель, 1927 г.
Перевод: Юксек КЪАРАГЪАЧ
