Бешуйский лес
Нет плохих народов.
Есть плохие люди.
В следующем году исполняется 75 лет со дня победы над фашизмом во Второй мировой войне. Проходят годы, десятилетия, но душевные раны этой войны по-прежнему теребят очевидцев тех страшных событий. А для нашего народа эти раны никогда не заживут, так как, испытав ужасы войны, он был депортирован с родной земли на чужбину. Но, хвала Аллаху, народ выстоял, выжил и в результате многолетней борьбы сумел вернуться на родную землю.
На днях меня познакомили с очевидицей тех событий 80-летней давности, жительницей с. Константиновка Симферопольского района, которая поведала мне свои воспоминания о том суровом времени. Воспоминания довоенного времени и времен оккупации Крыма отрывочные и фрагментарные, так как они охватывают периоды детства героини нашей статьи с 7 до 11-летнего возраста. Но и эти воспоминания представляют большой интерес, так как рассказчица была свидетельницей событий всех тех далеких дней. Мне же, как автору статьи, вдвойне интересно было слышать об этом, так как события, о которых рассказывалось, происходили в районе родной деревни нашей мамы – Бешуй.
Людмила Викторовна Порчинская (в девичестве Келова) родилась в 1934 г. в деревне Сабла (ныне Партизанское) Симферопольского р-на. Отец ее Виктор Степанович Келов, 1906 г.р., волей судьбы в детстве воспитывался в детдоме. Отца из детдома взяли на воспитание русские люди из деревни Сабла. Время было трудное, отец, проучившись в школе 4 класса, стал работать в лесничестве. Мать Людмилы Викторовны Мария Антоновна, 1904 г. р., тоже из деревни Сабла. В семье родилось четверо детей: Анна, 1927 г.р., Николай, 1929 г.р., Людмила, 1934 г.р., Надя, 1941 г.р. Мать была домохозяйкой.
Людмила Викторовна вспоминает по рассказам очевидцев, что в деревне возле старой школы была старинная церковь. Но после революции во время борьбы новой власти с религией церковь была разрушена. В нескольких километрах от деревни Сабла располагалось село Бешуй. В деревне Сабла проживали как русские, так и крымские татары. А в Бешуе проживали в основном крымские татары за исключением двух-трех семей. От Сабла до Бешуя простирались цветущие фруктовые сады. За Бешуем в сторону Алушты располагался лесной заповедник. Отец героини очерка был назначен руководителем этого хозяйства. Людмила Викторовна, вспоминая отца, постоянно говорила, что он был очень мягкого характера и особенно был ласков в обращении с детьми. Это, по-видимому, связано с тем, что раннее его детство прошло без материнской ласки. У отца было много друзей из числа крымских татар, работавших в лесничестве. Жили все дружно. Ездили друг к другу в гости, на свадьбы, справляли праздники. Она вспоминает характерную деталь. В дер. Саблы мало кто держал в хозяйстве овец. А приезжаешь в Бешуй – там повсюду по склонам гор пасутся стада овец. Подметила она и характерные черты обстановки в домах крымских татар. В комнатах в большинстве своем столы и стулья отсутствовали. На полу были расстелены войлочные красивые ковры и столики на низких ножках. По стенам в нишах была расставлена красивая медная и керамическая посуда.
В самом начале войны отец перевез семью поближе к родителям. Расположились они в здании лесного хозяйства между Бешуем и Сабла. Запомнились ей эпизоды начала военных действий в их районе. Враг наступал с севера и востока. В небе непрерывно барражировали самолеты и бомбили окрестные стратегические объекты. Люди прятались в подвалах. Наши войска отступали в лес в сторону Севастополя. Ей запомнился следующий эпизод. В один из дней, когда наши войска отступали, руководство частей приказало всем на время уйти в лес, так как планировался подрыв моста. Людмила Викторовна говорит, что мать предупредила ее об уходе, но все же ее контузило взрывной волной. Ночь провели в лесу, а наутро вернулись в деревню. События разворачивались стремительно. Немецкие войска оккупировали территорию. Командование частей организовало сход граждан и объявило, что, если кто-то уйдет в партизаны, то будет расстрелян. К этому времени активная часть населения, в их числе и отец Людмилы Викторовны, ушла в лес в партизанские отряды. Людмила Викторовна вспоминает, что в течение трех лет, пока проходили боевые действия в Крыму, они ничего об отце не знали.
В.С. Келов 
Л.В. Келова, 1955 г. 
Л.В. Порчинская, 2019 г.
Немецкие и румынские отряды были расквартированы по домам местных жителей. Людмила Викторовна вспоминает забавный эпизод, как она дразнила румынского солдата песней:
Мамалыга – молоко,
Румыния далеко.
Мамалыга – каша,
Румыния наша.
Румынский солдат злился и гонялся за ней, угрожая, что прибьет. Но потом сказал: «Иди, гуляй. У меня дома осталась такая же дочка, как ты». Вот таковы реалии и парадоксы жизни военного времени…
Шло время, и мирные жители выживали, как могли. Постепенно по мере изменения обстановки на фронте не в пользу оккупантов партизаны стали совершать смелые вылазки из лесов и наносить существенный урон частям противника. Немецкое командование было в негодовании. Они стали лихорадочно прочесывать леса в надежде выдавить партизан оттуда. Обстановка накалялась. От партизан пришло сообщение, чтобы семьи, у которых родственники находятся в отрядах, уходили в лес ради сохранения жизни. В итоге они всей семьей перебрались в лес. Людмила Викторовна вспоминает, как их маленьких детей для усыпления бдительности врага тоже посылали ночью вместе со взрослыми в деревни за провизией. Это делалось ночью, и жители Бешуя и других деревень снабжали их продуктами. Кроме того, по договоренности с партизанами продукты закапывались в ямы в условленных местах, где они их брали.
В их отряде был крымский татарин средних лет, который ходил с помощью костылей. Он выполнял в отряде роль врача, лечил и перевязывал раненных. Людмила Викторовна вспоминает, когда она разбила по неосторожности голову, он делал ей перевязки.
Когда немцы начали отступать, они собрали всех жителей дер. Сабла во дворе школы и приказали всем двигаться по направлению к Симферополю, чтобы не содействовать партизанам. А деревню всю сожгли.
Я спросил у Людмилы Викторовны, была ли она свидетельницей выселения нашего народа из деревень. Она ответила, что нет. Сказала, что, когда они ездили в Бешуй, там уже никого не было. От себя хочу добавить, что Бешуй тоже была сожжена за помощь населения партизанам. Народ вынужден был покинуть деревню. И только во второй половине апреля, когда вражеские войска были изгнаны из родных мест, местные жители стали приезжать в сожженную деревню для посадки в огородах. Но наступило 18 мая… и приезжать было уже некому…
Отец Людмилы Викторовны появился в семье, как только закончились боевые действия. Его назначили председателем колхоза «Революционер», объединившего три соседние деревни Сабла, Константиновка и Курцы. Он собственно и был главным организатором колхоза. Постепенно деревня Сабла стала восстанавливаться местными жителями. А Бешуй, увы, уже восстанавливать было некому…
Людмила Викторовна после войны окончила Чеботарский техникум, который находился под Саками. В 1955 году вышла замуж и вырастила двух сыновей. Работала вначале агрономом в колхозе, а потом, окончив курсы, бухгалтером. Сейчас находится на заслуженном отдыхе.
Что можно сказать в заключение. Благодаря рассказчице пред нами предстала жизнь довоенного Крыма и периода боевых действий в районе, где партизаны оказывали достойное сопротивление врагу и приближали день победы. Эти воспоминания еще раз подтверждают, что победа была одержана благодаря борьбе всего советского народа с врагом. Да были измены, коллаборационизм, но это не должно ложиться на плечи одних малых народов, которых легче было выселить с родных мест. Более того, многие материалы времен ВОВ, хранившиеся в архивах под грифом «Секретно» и обнародованные во время Горбачевской «перестройки», дают дополнительную пищу для размышлений о том суровом времени.
А в заключение мне хотелось бы поблагодарить героиню нашего очерка Людмилу Викторовну за чрезвычайно интересный рассказ и пожелать ей крепкого здоровья и долгих лет жизни.
Энвер МУРАТ
