Звучная, запоминающаяся фамилия Калафатов – одна из древнейших и известных в Крыму. «Калафат» и «Оймаджи» в переводе означает «чеканщик», что говорит о том, что в роду были мастера-чеканщики по металлу.
Предки Амета Калафатова по материнской линии были из Алушты (с.Корбекуль), а по линии отца – из Карасувбазара. В течение последних столетий они занимались врачеванием и ремеслами.
По официальным источникам, родился Калафатов в 1860 году в Карасувбазаре, по утверждению одного из внуков – Исмаила Османова – в 1850 году. Был правоверным мусульманином, знал арабский и турецкий языки.
Один из самых ярких, одаренных представителей крымскотатарского изобразительного искусства довоенного периода, мастер-оружейник, чеканщик, орнаменталист, создавший за полувековой период своего творчества около 300 оригинальных высокохудожественных орнаментов для настенных росписей, тканей, вышивок, чеканых работ. Был участником крымских, всесоюзных и зарубежных выставок.
Амет Калафатов внес большой вклад в декоративно-прикладное искусство крымских татар. В 1940 году был принят в Союз художников Крыма.
Способный от природы, читать и писать он научился у своего соседа-гимназиста. С раннего возраста проявилось стремление рисовать все, что видел, но со временем предпочтение стал отдавать орнаментам, так как в исламе запрещалось изображать людей.
После смерти отца с 12 лет стал работать чеканщиком, позже – подмастерьем в мастерской сундучника.
Мастерских по изготовлению сундуков в Крыму было много, они инкрустировались перламутром, металлическими накладками, а также моржовой и слоновой костью.
Овладевая этим древним ремеслом, Амет увлеченно рисовал орнаменты для «марама» – головного покрывала, «эль-къапакъ» – манжет, «эвджияр» – декоративного полотенца для убранства комнат, «учкъур» – мужского пояса. Постепенно Амет становится известным в своем кругу.
В этот же период жизни Амета произошло необычное событие, которое он не забывал до последних дней своей жизни. В один прекрасный день рядом с домом Амета остановился фаэтон, из которого вышел человек 60 лет. Вежливо поздоровавшись, он вынул из кармана лист бумаги с орнаментом. Представившись, он обратился к матери Амета с просьбой отдать сына в ученики, пообещав сделать из него хорошего художника. Взрослые, обсудив между собой предложение художника, отказались от него, не желая идти против шариата. Перед отъездом гость вручил Амету свиток бумаги. Развернув его, он увидел необыкновенный этюд – речку, журчащую в одном из садов у подножия Чатырдага. Этюд великого мариниста И. К. Айвазовского Амет считал одним из самых дорогих подарков в своей жизни.
В совершенстве овладев мастерством «сандыкъчи» – «сундучника», Амет Калафатов перешел работать в оружейную мастерскую, в которых охотничьи ружья, пистолеты, сабли, ножи с деревянными ручками выполнялись на высоком уровне с большим мастерством из стали особой прочности.
Историк и путешественник Ф.Хартахай отмечал, что «… ножи и кинжалы Крыма ценились прежде всего за отличную закалку и элегантную форму клинков. Но не менее привлекала любителей и отделка – рукоятка украшалась инкрустацией из моржовой кости и рога, клинки – золотой и серебряной насечкой». Такие изделия находили сбыт и в Европе, более всего во Франции, отчего в г. Стамбуле было даже налажено производство подделок, на которых ставились карасубазарские клейма, после чего цена резко поднималась.
Своя родовая «тамгъа» (клеймо) была Амета Калафатова
Внучка Калафатова Диляра Галактионова – по основной специальности врач и известный в настоящее время в Узбекистане и за его пределами художник декоративно-прикладного искусства – пишет в своих воспоминаниях: «… Дед изготовлял ружья изумительной красоты, покрытые золотым узором…далее ствол ружья и «»щечки , которые монтировались по обеим сторонам около курка, были готовыми, дед только украшал их, но приклад он делал сам. Я могла наблюдать, как кусок орехового дерева в его умелых руках постепенно превращался в приклад. Видела, как дед красил и полировал его до блеска, прикрепляя к нему узорчатые пластинки».
В начальный и зрелый период своего творческого пути Калафатов был известен как отличный мастер-оружейник, как в Крыму, так и за его пределами. По свидетельству Ю.С.Вайсенгольда из Крымского этнографического музея, ружье, украшенное Калафатовым, находится в музее оружия г. Тулы.
Калафатов был для своего времени образованным человеком, у него было много книг и журналов. В двадцатилетнем возрасте Амет увидел в одном из петербургских журналов рисунок велосипеда. В то время никто не верил в создание такого средства передвижения. Всем казалось не исполнимым желанием, но в это поверил только Амет. По данному рисунку начал создавать свой велосипед. Кое-какие детали были собраны, но вся загвоздка состояла в том, что он не мог найти резину для шин. Недолго думая, Амет сделал колеса из дерева. Вместо шины он использовал канат, смоченный в смоле. Один из известных богачей Бабоуч предложил крупную сумму за эту диковинку, но Амет посчитал плод своего творения превыше денег и не продал свое изобретение.
С течением времени мастерство Амета все больше росло. Он прочел много технической литературы. В 1890 году была объявлена выставка самых лучших изобретений. На этой выставке была представлена и работа Амета. Это были простой дверной замок и швейная игла. Необычность этой иглы состояла в том, что в ней находилась еще одна игла. За участие в этой выставке ему были вручены диплом и медаль.
Таким образом, Амет Калафатов, начиная с самого малого и кончая самыми сложными механизмами, повышал свой технический уровень.
В этот период в Крыму провозглашается советская власть, и Амет с семьей переезжает в Симферополь.
Чем бы Амет-уста ни занимался, изобразительное искусство, орнаменты он не оставлял. В свободное от работы время он доставал из кармана карандаш, брал лист бумаги, и на листке появлялись его необычные, сказочные узоры.
В 1927 году в Крыму произошло сильное землетрясение. После этого он решил смастерить средство, оповещающее о землетрясении. Он протянул провода от одного дома к другому, развесил на них сигнальные колокольчики и распространил среди соседей.
Своей «технической» аппаратурой Амет-уста привлек внимание не только окружающих, но и художника газеты «Красный Крым» А. Глаголева. После нескольких встреч Глаголев приглашает Амет-уста оформить праздничные номера газеты. Вслед за этим мастера приглашают в Дом народного творчества. Его работы выставляются на Республиканских и общесоюзных выставках, все признают его «врожденные способности». В 1925 году работы Калафатова были отобраны на Всемирную выставку народного творчества в Париж. Есть версия, что он сам участвовал в этой выставке.
В 1930-е годы оружейная мастерская на улице Кантарской в Симферополе и радиоприемник, который он собрал сам, были конфискованы.
Калафатов стал заниматься только орнаментом, решив, что карандаш и бумагу никто не конфискует.
К этому времени Калафатов, пройдя долгий путь освоения многих традиционных ремесел, в совершенстве овладел техникой чеканки, имея точный глазомер и твердую руку, стал легко и свободно создавать декоративные композиции.
Орнаменты Калафатова создавались на основе крымскотатарского народного искусства, широко использовались в Крыму художественными кустарями, артелями, отдельными ткачихами и вышивальщицами. Активно участвовал в крымских выставках в 1937-1938 г.г. и в Москве в 1939г.
В 1938 году орнаменты Калафатова приобрел отдел восточных культур Третьяковской галереи, 5 орнаментальных композиций, выполненных на деревянных досках, приобрел Ленинградский Этнографический музей, 10 орнаментальных композиций пополнили Симферопольский художественный музей. Много орнаментов было приобретено П. Чепуриной для Московского Дома народного творчества.
Калафатова приглашали в г. Бахчисарай для создания орнаментальных росписей в период реставрации Ханского дворца-музея. Несмотря на преклонный возраст, в 1930-1940 г.г. Калафатов плодотворно работал в области орнамента, куда внес много нового.
Его орнаментальные композиции изучаются этнографами, искусствоведами.
«Ряд композиций, созданных Калафатовым, родственен народному узору Анатолии.
В некоторых рисунках А. Калафатов переработал орнаментальные формы народного творчества Ирана», — пишет П. Чепурина о композициях художника-орнаменталиста.
В строгте геометрические формывосточного орнамента он вносит объемность деталей, смело использует растительный мир, трактует его совершенно реалистично, без нарочитой вычурной стилизации, какую обычно применяли восточные орнамениалисты.
Художник-виртуоз замечательно вплетает свой рисунок листья, плоды и цветы дуба, используя формы родной крымской флоры.
В орнаментальных композициях Калафатова стилизовано даны листья табака, акации, виноградной лозы, пальмы.
У крымских татар орнаментальное искусство получило большое развитие и имеет свои отличительные черты. «Меним фикирлерим – Меним орнеклерим» («Мои мысли – мои орнаменты») повторяла, например, известная орнаменталистка и вышивальщица Адавие Эфендиева из Евпатории, создавшая до 500 орнаментальных композиций.
Придавая большое значение орнаментальному искусству, орнаменталисты в свое искусство вкладывали все, что они видят и чувствуют, свое мироощущение. П. Чепурина пишет, что «вышивка-шитье служит средством украшения костюма, одежд, комнаты и заменяет в последнем случае живопись».
Как истинному художнику-орнаменталисту Амету Калафатову удалось, изучив и обобщив все, что ему пришлось увидеть, в том числе и творчество известных орнаменталисток Айше Мамбетовой и Адавие Эфендиевой, создать около 300 орнаментальных композиций, для которых характерна певучесть линии, многообразие форм, легкость, выразительность, мягкость. Тем самым он внес огромный вклад в орнаментальное искусство крымских татр.
Мастер и орнаменталист всю свою жизнь творил и созидал. Интересная деталь: в преклонном возрасте у него прорезался молочный зуб и он перестал пользоваться очками. Перед смертью, глядя на свои большие красивые руки, повторял: «Жалко, эти руки умеют много делать красивого и нужного, а надо умирать…».
В 1942 году Калафатова не стало, но его искусство живет в нашей памяти и душе. Ушел из жизни последний уста – мастер, носитель традиционной культуры крымских татар. Остались изделия и орнаментальные композиции в фондах музеев Москвы, Санкт-Петербурга, Тулы и др. Эльмира Черкезова, искусствовед
