Добрый день, дорогие друзья! Ранее на страницах Avdet был напечатан отрывок из неопубликованной книги «Педагогические этюды» – Чувство тепла. Сегодня предлагаю знакомство еще с одним.
Чувство жизни
«А это что-то новенькое», – скажете вы. Да, новенькое, но до боли знакомое. Оно наиболее ярко проявляет себя тогда, когда есть жажда, но нет воды; есть голод, но нет еды; хочется получить, но приходится ждать; испытываешь боль, но надо терпеть; путь тяжел, но надо идти… С физиологической стороны это чувство подсказывает ребенку, что в организме недостаток или, наоборот, избыток чего-либо, а с душевно-духовной – эти испытания укрепляют его волю, помогают ему в будущем преодолевать трудности жизненных ситуаций. Не зря бытует мудрое высказывание: «Боль, ты – не зло».
Жизнь каждого ребенка состоит из череды испытаний: падений, ожогов, порезов, болезней, ссор и примирений. Все через боль и почти все через слезы. Но это цепь непредвиденных событий, когда ребенок не успел понять, а уже случилось. Но вот мальчишки некоторых народов проходят особое испытание, о котором они знают заранее. Это обрезание. И в связи с названной процедурой в головах у этих самых мальчишек живут две заветные мечты. Первая: чтобы обряд состоялся, иначе тебя никогда не признают мужчиной. И вторая: чтобы обряд не состоялся, потому что … да потому что это очень больно (я говорю о времени, когда обряд проводил мулла, а не квалифицированный хирург, вооруженный батареей анестезирующих и антисептических средств). Но я не знаю ни одного случая, чтобы у кого-нибудь эта, вторая, мечта исполнилась. Да и, честно говоря, все уловки избежать боли были больше похожи на игру: кто-то пытался залезть на дерево, кто-то прятался в курятнике, и все без исключения убегали на Сыр-Дарью.
Сегодня нельзя без улыбки вспоминать все ухищрения, которые придумывались помощниками и советчиками испытуемого. Один предлагал особенное дерево, куда ни один взрослый не залезет, другой – кусты, в которых «ващще ничо не видна»… Мы и не догадывались, что сама толпа сочувствующих была самым верным ориентиром для взрослых. И потом, они же тоже когда-то были пацанами, и потому все наши уловки знали наизусть.
Мы, конечно же, сочувствовали виновнику торжества, но знали, что там, в глубине дома, его страдания, претерпев метаморфозу, доберутся до нас в виде праздничных дивидендов. Дети, заранее выстроившись в очередь (на нашей улице было много ребятни: крымские и казанские татары, узбеки, русские, таджики, корейцы, евреи, украинцы), ждали, когда мать нашего товарища выйдет на крыльцо со стопкой заветных носовых платков и каждому, кто считает себя еще ребенком, повяжет на руку новенький, чудно пахнущий хлопком праздничный подарок. И, конечно же, конфеты! Вот радости было! Самая главная, что боль сегодняшнего дня – не твоя! Знаешь: это когда-нибудь произойдет и с тобой – но не сегодня же!
Ко мне этот день подкрался довольно буднично. Сначала прозвучали какие-то слова, поселившие во мне неприятное томление: о покупке необходимых продуктов, о приглашении гостей. Потом поток слов и действий стал гуще – и во мне все насторожилось: дыхание стало глубже, взгляд острее.
И этот день настал!
На сочувственный вопрос пацанов: на Сыр-Дарью побежите? – мы с братом дружно отмахнулись: уже бегали!
Я отчаянно сопротивлялся: плакал, кричал, дергал ногами, но меня внесли в комнату устеленную одеялами, на которых восседали старцы, поющие молитвенные гимны. Кто меня уложил, кто держал – не помню. Но одно врезалось в память на всю жизнь: я – обнаженный и распятый – лежу на одеяле напротив открытой двери. И вдруг в эту дверь входит соседская довольная Гулька, жующая конфету! Я ору: выйди!!! Вижу ее недоуменный взгляд и слышу взрыв хохота гостей.
Боль!!!
Мой вопль разбивается о потолок, и его осколки вонзаются в стены, окна, уши. Меня накрывает ватным туманом, и я на какое-то время теряю себя. В этой тягучей пелене слышны далекие, как брызги, успокаивающие голоса: все-все-все! почему-то пахнет маслом и чем-то горелым (позже узнал, что кровь останавливали промасленной жженой ватой). Еще мгновенье — и мир врывается в меня, но на смену всплескам страха, отчаяния и борьбы приходит ровная, тупая, равнодушная ко мне – боль.
В комнате очень чисто и красиво. Тишина. В воздухе чувствую благоговейную торжественность (или это мой новый взгляд на мир?). Две кровати – моя и брата Акима. Мы укрыты белыми простынями, которые по центру прихвачены шнуром, растянутым и привязанным к спинкам кровати, дабы получился своеобразный шатер над точкой боли. А та, что сторожевая собака, не дает не то чтобы повернуться, но даже пошевелиться.
И, наверное, для того чтобы отвлечь от нее, ко мне подходят люди: родные, соседи, знакомые и вовсе незнакомые (наверное родственники, приехавшие на торжество из других городов), говорят мне ласковые слова поздравлений и дают денежку. Стандарт – рубль. Мне нравятся эти желтенькие бумажки, которые обещают будущую радость приобретения. А дядья вручают по «пятерке»! Я, гундося и подвывая, собираю эту дань и складываю в коробку из-под ботинок. Та же работа идет и у постели Акима. Но вдруг я вижу перед глазами не рубль, а самолет! Это дядя Витя дарит нам по хорошенькому заводному самолету! Я бросаю ликующий взгляд на брата – тот улыбается.
Где-то там, за границей нашего мира, звучит веселая музыка, родители выслушивают поздравления, угощаются гости, наши сотоварищи похваляются друг перед другом новенькими платками, а мы потихонечку составляем негласный договор сосуществования с новой гостьей – Болью. Пережив ее, я стал старше и, наверное, подсознательно понял, что другие люди также могут чувствовать подобное и теперь, возможно, поостерегусь причинять им страдания.
Пока же, пересчитав денежки (раз, два, три, семь, четырнадцать…) и положив их под подушку, я засыпаю счастливым богачом.
А утром? Где искать лекарство от вчерашних волн страха и смятения? Конечно же, под подушкой! Приподнимаю ее и… А-а-а!!! Где?!. Где мои деньги?!. Прибегают домашние, успокаивают, что-то обещают, но я никому не верю. Сестра Майе убегает куда-то и приносит три рубля (как я сейчас понимаю, свои, неведомо как сбереженные): на! Не беру – мне нужны свои и которых много! (Мне невдомек, что деньги на семейные нужды взяли родители – и это нормально). Кто-то догадался показать мне самолет, и я потихонечку начинаю остывать, погружаясь в фантазии летных волнений, разглядывая и ощупывая свое сокровище. Но пока еще лежа.
Я, конечно же, встаю на третий или четвертый день. Но как?! Представьте, что вы впервые сели на лошадь, проездили на ней целый день, а вечером сошли на землю. Замрите! Вот так, раскорякой, я делаю первые шаги. И каждый шаг отзывается во мне болезненным эхом. Зато я могу несколькими «вжиками» растревожить завод самолетика и, отпустив это бело-синее чудо, наблюдать за его веселым бегом.
Но самое главное чудо впереди. Еще рано, но я уже готовлюсь к нему. Это – велосипед! Новенький, трехколесный (который потом можно будет трансформировать в двухколесный)! Все мое маленькое существо радостно трепещет при мысли о том, что я сяду на него и… попробуй, догони! Но это лишь ожидания, сесть на скрипучее, вкусно пахнущее кожей, сиденье я пока еще не могу. Но позвонить в круглый веселый звонок – пожалуйста! Вижу в нем свою довольную рожицу и – еще раз! Что-то волнующее живет в движении бесконечной цепи, в неуловимом мелькании спиц, в уверенном изгибе руля. И почему-то все это вместе вызывает уважение.
Где, в каких генах, клетках, в каких уголках сознания, в мире материальном или духовном живет наше отношение к кому-либо, к чему-либо? Почему позже, уже управляя танком, преодолевая рвы и надолбы, или отыскивая в прицел фанерные силуэты, по которым даю пулеметную очередь или орудийный выстрел, я чувствую уважение к управляемой мною мощи и в то же время к ее беззащитности. Ведь если не напоить, не накормить, не почистить ее – не зарокочет она, не лязгнет траком, не хрюкнет выхлопом.
Я – тот, маленький, – дорос до испытания, стал ему равным, и оно позволило перешагнуть через себя. К новым испытаниям. Они проходят и, кажется, что совсем забываются, но это не так. Их отражение в нашей душе и теле рождают волевые всплески, которые, накопившись в детстве, создадут здоровую, крепкую основу физических, эмоциональных, умственных и социальных навыков для жизни во взрослом мире. Это маленькие инъекции, без которых человек никогда не научится преодолевать сложные жизненные ситуации. Родителям надо учиться создавать или, по крайней мере, не разрушать их.
А как часто мы, взрослые, шлифуем, вылизываем путь ребенка: «Ах, как бы он не споткнулся, ах, как бы не упал!.. Ой, а что если автобус резко затормозит и ребенок, который стоит, больно ударится о поручень?! А ведь ему всего одиннадцать! Нет уж, садись, мой хороший! А я постою». Но тогда скажите: где ему тренировать равновесие (то есть тело)? Почему он не уступит место пожилой женщине (а это тренировка духа)? Мы же не даем ему жить! Но ведь он обязан через Чувство жизни наладить контакты со своим будущим взрослым существованием. Если малыш в детстве не научится преодолевать малые препятствия, то через годы он так же будет теряться перед испытаниями, потому что родители приучили его к инертности, безволию, подменяя его жизнь своею. Такой человек, повзрослев, может уйти или в депрессию, или в агрессию.
И из этого же теста рождается знаменитое: мы же тебе последнее отдавали, самое лучшее, а ты…
Чувство жизни формирует в нас такое качество как упорство. Можно быть энциклопедически эрудированным человеком, обладать многими талантами, но не достичь поставленной цели. Потому что, попробовав что-либо один-два раза, такой человек, оберегая себя, отступает от решения проблемы, чувствует себя неудачником, стыдится показать себя в очередной раз в невыгодном свете (сколько причин порой мы выдумываем для того, чтобы оправдать отсутствие у себя упорства!). Если хотите добиться цели – вперед! И так – много раз!
Я кручу педали велосипеда. Кручу аккуратно, стараясь сохранить хрупкое равновесие. А причиной тому – два колеса (очень скоро я упросил отца переоборудовать мой «аппарат» в велосипед, «как у больших»). Губа закушена, спина выпрямлена, колени в кровавых ссадинах. И вот, наконец, что-то начинает получаться! Руль вправо-влево, вправо-влево! Еду-у-у!.. Бабах! Мычу от боли, оглядываюсь – не видел ли кто моего позора? Успокаиваю ладонью «кусачие» новые царапины. Вздыхаю – и опять в седло! Сколько падений мне пришлось пережить для того, чтобы хоть сколько-нибудь сносно прокатиться по прямой! Но мне так сильно хотелось научиться ездить на велосипеде, что я уже почти не обращал внимания на то, как мои вчерашние, уже зажившие «болячки», срывались новыми падениями. А ведь мне еще предстояло усвоить повороты!
Гляжу на сегодняшних ребятишек, экипированных шлемами, наколенниками, налокотниками, и мне становится их немного жаль. Как будто они живут не в полную силу, а лишь настолько, насколько им позволяют родительские страхи. Мне жаль и родителей, потому что это очень трудное для них испытание: позволить ребенку почувствовать боль. Допустимую боль. «Ах, какое оно нехорошее – Чувство жизни», – подумает кто-то. Но ведь прыжки через скакалку, через ямы, лазание на деревья, многочасовые походы и метание камешков через речку – огромное удовольствие. Это победы человека. И чем сложнее испытание воли, тем легче и добрее оно впоследствии вспоминается.
4 «гамма» вальдорфский класс проводил «эпоху» «Окружающий мир» в сентябрьском лесу, куда каждое утро родители привозили детей. Поясню: в вальдорфских школах уроки проводятся «эпохами», когда предмет (математика, литература…) в течение нескольких недель изучается на первом сдвоенном уроке для более глубокого погружения в изучаемое. Почему в лесу?.. Так договорились учитель и родители.
Мы с супругой Олей с первого класса сопровождали детей во всех мероприятиях, и поэтому взяли на себя оформление домика лесника в эстетике сентября и приготовление обеда.
Все учебники, тетради и обеденные съестные припасы оставлены в домике, у каждого участника похода в рюкзачке только бутылка с водой и несколько бутербродов. Выходим. Лесник показывает детям деревья, указывает на их отличия, ведет от одного участка леса к другому. Говорит о важности для жизни леса дождей, ручьев. Дети исследуют листья, грибы, муравьиные кучи, задают вопросы. Но лесник и учитель, не торопясь давать ответы, спрашивают: «А как думаете вы?», — пробуждая у учеников самостоятельное мышление. И когда те приходят к правильным ответам – огромная радость открытия! Но в этом радость и наша – педагогов, которые видят, что правильно работает «триединство»: воля (ноги перепрыгивают канавы, руки ощупывают кедровые шишки), чувства (радость от пребывания в лесу, восторг понимания жизни леса, муравьев, птиц…), мышление (в реальной жизни осознаются причинно-следственные связи явлений). Лесник отправляется по своим делам, а мы продолжаем поход. Идем, собирая шишки, слушая пение птиц, и, часа через полтора, наконец, добираемся до огромного косогора, где видно место стоянки. Разводим небольшой костер, достаем бутерброды, угощаемся, запиваем, и потому вода быстро заканчивается. И не мудрено: день жаркий — по дороге пили, а кто-то из мальчишек даже успел облить девчонок. Отдохнули. Затушили костер, и пошли обратно.
Вот тут-то и началось главное. Все захотели пить! Проверили бутылки и фляги друг у друга, попросили у нас – нет воды! Кто-то загрустил, девчонки, вспомнив напрасно пролитую воду, поругали мальчишек. Те, конечно же, оправдались, сославшись на «девчачью» вредность. Но шли все целеустремленно – впереди, в домике лесника, их ждала вода! Учитель, как бы невзначай, заметила, что хорошо, когда у леса есть ручьи, хорошо, что ветер приносит тучи, которые проливаются дождями над деревьями, травами, грибами…
Мы шли. Шли еще полтора часа! А когда подошли к домику лесника начался праздник! Никогда еще вода не казалась детям такой вкусной! Они не могли остановиться – пили и пили!.. Если спросите у меня – хотел ли пить я? – ОЧЕНЬ!
Для детей это было ЖИВОЕ испытание! Они поняли на собственном опыте, сделали личное открытие: вода – это ЖИЗНЬ! И тема урока, которая прописана лишь у учителя, была выполнена: все в природе взаимосвязано. Муравей, заяц, медведь, смородина, гриб, незабудка, ворона, кедр – это не только «окружающий нас мир», но и мир, живущий в нас.
Немного о педагогике. Педагог прекрасно знала маршрут, знала его особенности и ожидала соответствующую реакцию детей. Но все происходило, как бы, случайно. А это уже «высший пилотаж». Кстати, у учителя все время была полная бутылка воды «на всякий случай», но она мудро ею не воспользовалась.
Пообедали. А после обеда дети сели за столы, достали тетради и начался еще один урок: закрепление новых знаний пропитанных личными переживаниями.
Мне думается, что данный пример ярко обозначил проявление Чувства жизни. Детям необходимо было проявить волю, чтобы преодолеть препятствия как физического, так и психологического плана. Теперь, приобретя опыт «осмысленного страдания», они могут понять переживания других людей и сострадать им.
Дорогие родители, если хотите правильно воспитать это чувство, необходимо постараться соблюдать распорядок дня, приложить силы к тому, чтобы одни действия плавно перетекали в другие. Постарайтесь не кидаться покупать каждую понравившуюся ребенку игрушку, удержите его от начала трапезы пока все домашние не сели за стол, дайте самое большое красивое яблоко не ему, а бабушке… Правда, нужно руководствоваться родительской мудростью: одно дело, когда маленькие и большие «испытания» случаются нечасто и закаляют, другое – когда ребенок постоянно находится под давлением педагогических и антипедагогических атак, что разрушает его физический и психологический облик.
Вот то – пусть очень немногое – что хотелось рассказать вам о чувстве, которое живет в нас, но о котором мы часто не догадываемся. А ведь очень важно, наряду с другими чувствами (осязания, равновесия, зрения, слуха, речи, мысли, Я), развивать его.
Чувство жизни подсказывает человеку, с одной стороны, о дискомфорте тела и души, но, с другой – воспитывает Мужество и Сопереживание.
