Шевкет Кешфидинов «Небо Амет-Хана»

02.02.202110:42

Мокрый снег облепил черные деревья и телеграфные столбы. Солнце не грело. Смуглое лицо летчика-аса было бледным. Поднимаясь на второй этаж в командно-диспетчерский пункт, Амет-Хан спорил сам с собой:

– Не нравится! Мне твое настроение не нравится!

– Опять не спал… Мать вспоминал, брата. Май тот проклятый…

– О другом думай.

– Который год о другом не думается.

– Тогда отмени полет. Ты имеешь право отказаться!

– Отказаться? Я, и хан и султан в одном имени?!

На аэродроме поджидал хищный стальной красавец, бомбардировщик ТУ-4. Под его брюхом провисла мотогондола, в которой размещен опытный двигатель. Его предстояло опробовать на предельных режимах. Дело знакомое. Но сердце ныло. Ломило виски. Трудно было сосредоточиться.

Ведущий инженер, штурман заняли свои места и ждали бортрадиста Лешку Воробьева, тот никак не мог справиться с ремнем. Наконец, самолет, разрезая февральский туман, направился туда, откуда ночью падал снег. Теперь здесь было тихо. По невидимым колеям плыли редкие облака. Холодеющая лазурь беспредельного неба напоминала море у берегов родной Алупки. Крепко сдерживаемый страх отпустил. Амет-Хан впервые за утро улыбнулся. Сколько же он налетал? Три тысячи, четыре? И каждый раз одинаковый восторг!

– Командир, выходим в зону, – раздалось в шлемофоне.

– Открыть створки люка. Доложить на землю. Начинаем выполнение полетного задания.

Внезапно самолет тряхнуло, и в глазах Амет-Хана потемнело.

В серых сферах летай

и скитайся,

Пусть оркестр на трибуне

гремит,

Но под легкую музыку вальса

Остановится сердце и винт*.

Время ушло вперед, а он порой жил так, будто война не закончилась. На очередном вираже самолет подбросило. Это помогло скинуть оцепенение. Захлестнул адреналин. Как будто снова сигнал тревоги и снова на хвосте «мессер». Не время распускаться. Бой еще не выигран – вперед!

Вражеская четверка подошла на большой высоте. Чиликов и Юзов первыми открыли огонь, но пятнисто-зеленые были к этому готовы. Амет-Хан помог отбить атаку по лейтенанту Чиликову, но тут же сам был обстрелян вторым «Мессершмиттом-109Ф». Изловчившись, ему удалось оторваться и взмыть вверх. Юзов повторить финт не сумел. Через мгновение истребитель друга черной дымящейся стрелой устремился вниз.

Кабину самолета трясло нещадно. Давай выше!

Амет-Хан не боялся. Дышалось легко и даже сладко. Он в своей стихии. Руки крепче сжали штурвал. Ничего-о! И не из таких передряг выбирались. Сумел же он у самой земли выкрутиться, когда после одной отцепки не запустился двигатель самолета-снаряда. Ох, и дорога была опытная машина… Ему Сталинскую премию за ее спасение дали, а сложись иначе, под статью подвели бы. Страна ценила машины дороже людей.

Сильно завоняло горючкой. Еще выше!

Так же горючкой несло от ЦК, когда на входе к нему кто-то разбомбил бутыль с керосином. Три года как Сталин умер, и вернулась надежда. Они решили просить о реабилитации крымскотатарского народа, которую никто не собирался им давать. «Верните честь, волки, честь верните! Верните нам родину!» Худой чинуша с прозрачными глазами, пересчитав ордена на его груди, принял просительную бумагу и сказал при выходе не хлопать дверью. В коридоре секретарь зашептал: «Поменяйте, Амет-Хан Султанович, пятую графу. Такой герой – дважды герой! – и такие корни, нехорошо. Вам третьего из-за этого и не дали…» Глазки секретаря бегали от серых стен к пылающим щекам ветерана войны: туда-сюда, туда-сюда. Промолчал Амет-Хан тогда. И сегодня бы ничего не сказал. Тогда язык онемел от возмущения, а сейчас, хоть только полвека одолел, сил просто-напросто не осталось. А нечего, Аметка, позволять себе лишнее, того, что до войны и предположить не мог… Что, не слышу? Ах, да. Позволять… А кто мог предположить, что мирная жизнь такой оскорбительно несправедливой окажется?

Амет-Хан продолжал кружить, забирая выше и выше. В небе, как нигде на земле, человек ближе к Создателю. В небе не должно быть сомнений. Сюда не дотягивается несправедливость. Здесь не имеет значения, кто родители, и сколько орденов получено. Он летел безбрежно, не чувствуя ни единого знака, который означал бы преграду.

Головная боль отпустила. Иссякла многолетняя горечь. Выветрились обиды. Сквозь равномерный гул незнакомый женский голос пел песню: «Амет-Хан! Ты же символ земли своей, Амет-Хан…»

Вечность становилась все ближе. Протянешь руку и почувствуешь звезды в ладонях.

…С земли не теряли надежду пробиться, но самолет молчал. Никто из членов экипажа не выжил. Тело Амет-Хана Султана нашли через несколько дней.

_______

*А. Блок

Шевкет КЕШФИДИНОВ
Фото: К. Кутуб-заде
Постер: Н. Сальцова

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET