Райские бабочки

18.05.20210:03

Художник Рустем Эмин «Под чужим небом»

В основу этого текста легла реальная история Хатидже Куртасановой. 18 мая 1944 года ей было 12 лет. Но в ней и много воспоминаний, которые я слышала от своих стариков. Автор этого дневника – это собирательный образ тысяч историй о депортации.

18 мая 1944 года

Что это за стук? Папа пришел? Он вернулся? Кто эти люди с оружием и что они говорят? Я ничего не понимаю. Али, я не понимаю, что они говорят. Он показывает нам, что нужно уходить из дома. Снова немцы вернулись? В Крыму снова война? Наверняка война.

Надо сначала одеть девочек. Почему они плачут? Почему я плачу? Где мама? Где же мама?

Они заколотили дверь нашего дома. Так обычно делают, когда в доме никто не живет. Но в этом доме живем мы. Почему они заколотили дверь? И мы стоим теперь перед ней, босые, в ночных сорочках. 

Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Сколько вагонов в этом поезде? Я помню, как мы с папой считали товарные вагоны, когда ходили собирать мяту. Тогда я могла считать только до десяти. А вагонов было гораздо больше. Почему здесь столько людей? Для кого эти вагоны? Они пришли нас спасти или убить?

21 мая 1944 года

Сколько мы уже едем? Я хотела сосчитать дни, но не смогла. Здесь не видно ни рассветов, ни закатов. Дышит ли Мерьем? Господи, когда же придет мама? Мерьем нужно молоко. Я пробовала дать ей свою грудь, но она совсем маленькая и, оказывается, из нее не течет молоко, как у мамы. Где взять молоко для Мерьем? Куда мы едем? Нас спасают или убивают?

23 мая 1944 года

Почему мы остановились? Почему солдат отнимает у этой женщины ребенка? Он умер. Ей нужно его похоронить. Почему же он его отнимает? Пусть только не отнимают мою Мерьем. Дыши, малышка, дыши. Мама скоро найдет нас. Всё будет хорошо.

26 мая 1944 года

Мерьем пьет воду. Я набираю её за 7 минут, когда останавливается поезд. Солдат открывает дверь вагона. Говорит, что остановка будет длиться 7 минут. Я теперь точно знаю, сколько это. Я считаю, когда выхожу из вагона до 400. 4 раза по сто. Я зажимаю пальцы, чтобы не сбиться. За это время бегу за водой и возвращаюсь. Женщина, у которой отняли ребенка, дает Мерьем свою грудь. У нее есть молоко. Я впервые увидела, как она улыбнулась за все это время. Правда потом долго плакала. Почему? Куда нас везут?

30 мая 1944 года

Сколько мы уже едем? Не знаю. Но мне бы хотелось постирать одежду. Сегодня еще жутко захотелось абрикосов. Они были в цвету, когда мы уезжали. Кто-то поливает наши тюльпаны в саду? Акътобан мог умереть от голода за это время. Кто-то наверняка его кормит. Или, может, он сорвался с цепи и теперь станет диким псом? Как же хочется абрикосов. Папа посадил их в год, когда я родилась. Они цвели и я цвела. Папа всегда так говорил. Где папа? Может, он ищет нас? Господи, куда же нас везут?

3 июня 1944 года

Я сегодня заметила, что Али сильно похудел. И Айбике тоже. Инсаф перестала разговаривать. Не могу выдавить из нее ни словечка. Она даже отказывается рассказывать про приключения лисы и ёжика. Когда Эмине попросила у меня хлеба, Инсаф заплакала. Но так и не произнесла ни слова. Где же мне взять для вас хлеба?

5 июня 1944 года

Айбике спросила сегодня, наступило ли лето и будет ли пахлава с фундуком? Она всегда спрашивала. Начинала задавать этот вопрос еще в апреле. Летом у Айбике день рождения. Мы всегда в этот день готовили къурабие и пахлаву. Обязательно добавляли фундук, как она любит. Я не знала, что ей ответить. Мне кажется, что лето еще не наступило. Сколько мы уже в дороге? Куда мы едем? Я хочу есть. Я хочу увидеть небо. Я хочу абрикосов. Мама нас найдёт? Как там Акътобан? Господи, куда нас везут?

7 июня 1944 года

Али жалуется, что уже не может есть эту соленую рыбу. Его тошнит. Меня тоже. После нее все время хочется пить. Как мне ему объяснить, что нам не дают другой еды? Он постоянно спрашивает, когда мы уже вернемся домой? Он хочет домой. Я тоже хочу домой. Я скучаю по маме.

9 июня 1944 года

Сегодня из нашего вагона забрали еще одного человека. Я его не знала. Но это уже седьмой. Где их хоронят? Где их могилы? Кто прочитает над ним погребальную молитву? Инсаф сегодня долго смотрела на меня. Мне стало страшно, когда я увидела, что под ее порванной грязной маечкой видны ребра. Если умрет Инсаф, кто прочитает над ней молитву? Почему я об этом думаю? Господи, когда же это закончится?

13 июня 1944 года

Нас сегодня выгрузили из вагонов и поселили в бараки. Я так и не запомнила, как называется это место. Какой-то колхоз. Мама нас еще не нашла. Я потеряла женщину, которая кормила Мерьем. Но нашла несколько зернышек ячменя для моих сестричек. Али от своей доли отказался. Отдал Эмине.

15 июня 1944 года

Мерьем умерла. Я не сообразила, что нужно делать. Долго плакала. Потом мне подсказали, что по улице узбек на арабе собирает тела умерших. Мне сказали, чтобы я отдала Мерьем. Я вышла с ее маленьким холодным тельцем на руках, долго стояла, ждала узбека с телегой. Пока он доехал до нас, прошло много времени. Не знаю сколько. Час или больше. Мерьем увезли.

19 июня 1944 года

Я сегодня сварила суп. Из травы, которая росла перед домом. Мне кажется, что не стоило этого делать. Инсаф стало только хуже. Али с Эмине нашли огрызки от яблок. А Айбике хвасталась, что ей удалось собрать овёс из лошадиного навоза. Мы их промыли и разделили между собой. Али как всегда отказался в пользу сестренок. Мой гордый мальчик.

21 июня 1944 года

Мне не разрешили собирать хлопок. Сказали прийти, когда исполнится 14. Эмине сегодня просила немного зерен ячменя. Я не знала, где его взять. Узбеки часто гнали нас собаками, мы не успевали ничего попросить. Господи, почему мамы так долго нет?

25 июня 1944 года

Инсаф умерла. Моя молчаливая Инсаф. Теперь ты уже никогда не заговоришь. И тебя увезут на этой арабе. Завернут ли они, как положено, тебя в саван? Прочитают ли они над тобой погребальную молитву? Инсаф, я всегда буду молиться за тебя. Пусть Господь дарует тебе сады Рая, в которых тебе никогда не будет голодно. Моя Инсаф.
Знаешь, я помню, как однажды к папе пришла Гульнара апте вся в слезах. Сказала, что Сеит умер. Ему, как и тебе, было всего 7 лет. Я помню, как папа сказал Гульнаре апте, что теперь Сеит райская бабочка. Как это красиво, Инсаф. Райская бабочка. Стало быть и ты теперь райская бабочка. Моя маленькая Инсаф.

28 июля 1944 года

Я сегодня ходила в Каканд. 18 километров на босу ногу. Ну и что. Зато у нас теперь есть целая пиала ячменя.

30 августа 1944 года

Больше нет Айбике. Нет и моего мужественного Али. Мой смелый мальчик. Мужественный, сильный. Мои райские бабочки. Я знаю, что у Бога вам лучше.

2 сентября 1944 года

В Каканде открыли детский дом. Мне сегодня сказали, что нас с Эмине могут туда взять. Эмине не ходит. Она не может удержаться на ногах. Это потому что я давно не ходила за зерном. Мне нечем ее кормить.

3 сентября 1944 года

Эмине, помнишь, мы играли в лошадок, и папа часто катал нас на своей спине? Мы сегодня снова будем играть в лошадок. Только на этот раз катать тебя буду я. Хорошо? Наверное, мы будем играть долго. До Каканда 18 километров. Но будет весело. Ты же любила эту игру.

4 сентября 1944 года

Эмине умыли и одели. Она всё еще не стоит на ногах, но она жива. Она понемногу ест. Я тоже ем. Господи, что я скажу маме, когда она нас найдет?

15 сентября 1944 года

Мама, прости. Я не уберегла их. Четверо из твоих шестерых детей райские бабочки. Мама, они у Бога, и тебе не нужно за них переживать. Мама, может, ты знаешь, почему мы так долго ехали? Почему нас увезли из родного дома? Мама, скажи мне, нас хотели спасти или убить?

Мавиле ХАЛИЛ

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET