(по материалам переписи населения 2014 г.)
Введение
Между Всеукраинской переписью 2001 г. и российской переписью в Крыму 2014 г. прошло 13 лет, за которые численность и этническая структура населения существенно изменились. Точность результатов переписи 2014 г. многими ставится под сомнение, особенно когда речь идет о численности различных этнических групп.
Отметим, что такие сомнения традиционны; они сопровождают любую перепись, и крымская в этом смысле – не исключение. Тем не менее, выбранное время ее проведения не могло не исказить результаты: статистически не объяснимы (зато объяснимы политически) резкие скачки в численности отдельных национальностей. Десятки тысяч украинцев «на всякий случай» записались русскими, и тысячи крымских татар записались татарами. При анализе демографических тенденций мы будем складывать численность крымских татар и «просто» татар, иначе естественная логика демографического развития оказывается сломанной, а выявляемые тенденции нереалистичными. Ожидаемая абсолютная ошибка от такого сложения может составить до нескольких тысяч человек, но полученное в результате искажение все равно будет ниже, чем если эти две численности рассматривать порознь.
Несмотря на недостатки, усугубленные временем проведения, всеобщая перепись является наиболее точным и достоверным источником статистической информации о населении. Именно ее результаты будут служить основой расчетов социологов и демографов, как минимум, до 2020 года – времени следующей переписи.
В данной статье мы ограничимся анализом по Республике Крым (РК), не затрагивая г.Севастополь; источником данных для всех расчетов являются опубликованные материалы переписи
На рис. 1 можно видеть, что наибольшие демографические потери крымских татар пришлись на период 1944-1949 гг. Меньший по глубине провал характерен и для другой части населения: очевидно, речь идет о малочисленной группе детей, рожденных в годы войны и сразу после нее. В дальнейшем эта демографическая яма не была полностью сглажена: минимумы и максимумы в численности населения стали повторяться через каждое поколение, через 25-30 лет. У крымских татар, благодаря высокой рождаемости, в 1950-1970 гг. произошел более значительный компенсаторный рост, чем у других (см. резкий рост численности нынешних 50-60-летних). Сейчас мы переживаем новый рост численности крымскотатарского населения благодаря вступлению в возраст наиболее интенсивного деторождения многочисленного поколения 25-35-летних. Скорее всего, в настоящее время мы проходим пик рождаемости; в ближайшие годы нас ждет ее снижение, так как «эстафета» деторождения переходит к менее многочисленным поколениям нынешних 15-24-летних.
Общая численность крымскотатарского населения в возрасте до 25 лет и 25-49 лет почти совпадает – соответственно 94,7 и 96 тыс. чел. – то есть можно говорить о том, что для репродуктивного поведения крымских татар характерно простое или слегка суженное воспроизводство. У остальных групп населения воспроизводство сильно суженное: поколения родителей (25-49 лет) воспроизвели себя в поколениях детей (0-24 года) лишь на 70%.
Это привело к постепенному увеличению доли крымских татар в более молодых возрастных когортах – с 14,2% среди 25-49-летних до 19,1% среди лиц моложе 25 лет. В периоды спадов рождаемости доля снижалась (до 17,8% в группе 10-14 лет – общей для всех демографической яме), но в периоды роста рождаемости – значительно компенсировала снижение (до 21,9% в группе 0-4 года).
Репродуктивное поведение крымских женщин
Проведенный анализ подтверждается данными по фертильности женщин, приведенными в табл. 1.
Можно видеть, что среднее число рождений у крымскотатарских женщин, вышедших из фертильного возраста или подходящих к его завершению (35-70 лет), стабильно превышает критические 2,0-2,1. В целом рождаемость у них заметно выше, чем у женщин других нацио-нальностей, и почти достаточна для простого воспроизводства. В сочетании с повышением продолжительности жизни, происходящим с конца 1990-х гг. и в России, и в Украине, она обеспечивает умеренно расширенное воспроизводство крымскотатарского населения.
В то же время отметим нисходящую динамику рождаемости у крымских женщин неза-висимо от национальности, наблюдаемую при снижении возраста. Такая нисходящая динамика при переходе от поколения к поколению носит системный характер и является отражением процессов урбанизации и модернизации уклада жизни. При этом у крымскотатарских женщин рождаемость снижается быстрее, чем у женщин других национальностей (за исключением воз-растных когорт 35-49 лет, см. столбцы 3 и 5), и это способствует постепенному сокращению разрыва между ними. Тем не менее, до возраста 20-24 лет этот разрыв остается значительным, составляя 27%.
В возрастной когорте 20-24 лет происходит «обвал» числа рождений по сравне-нию со следующей когортой 25-29 лет; рождаемость крымскотатарских женщин 20-24 лет поч-ти совпала с рождаемостью у других. Пока трудно сказать, свидетельствует ли это о совершив-шемся демографическом переходе к современному типу воспроизводства у молодых, или речь пока идет только об «отложенном деторождении». В 2020 г., по результатам следующей пере-писи населения, мы сможем это узнать, поскольку к тому времени нынешние 20-24-летние пол-ностью перейдут в следующую возрастную когорту 25-29-летних, и можно будет оценить, на-сколько изменится их показатель рождаемости.
Пока же можно сделать приблизительные оценки численности крымскотатарского населения, предположив, что в обозримом будущем нынешние демографические тенденции сохранятся. В этом случае в ближайшие 20-25 лет численность крымских татар в РК возрастет на 7-10% – за счет замещения малочисленного поколения детей войны последующим, более много-численным, поколением, и увеличения продолжительности жизни на 5-8 лет. Отталкиваясь от данных переписи 2014 г., получим 290-300 тыс. чел.; более реалистичные данные, рассчитанные Э. Дудаковым (см. http://www.avdet.org/node/11772), дают 330-350 тыс. чел. На фоне наблюдаемого сейчас сокращения населения РК, темп которого только усилится в дальнейшем, удельный вес крымских татар составит 19-22% населения. Учет репатриации и эмиграции внесут неизбежные поправки в эти оценки. Хотелось бы надеяться, что репатриация добавит к об-щей численности крымских татар еще 30-50 тыс. чел., а эмиграция окажется пренебрежимо малой.
Миграция
Для РК характерен положительный миграционный баланс. По данным Укрстата, в 2006-2013 гг. в Крым приезжало на 3-5 тыс. чел. больше, чем выезжало (см.: Населення України за 2013 рік: Демографічний щорічник. Київ, 2014.табл. 6.5. С.279). Росстат по итогам 2014 г. подтвердил эту тенденцию. При этом миграционный приток в РК не покрывает естественную убыль населения, которое за 2001-2014 гг. сократилось на 6,5% (с 2024056 до 1891465 чел.).
Учитывая слабость крымской экономики, речь не может идти о том, что мигранты ищут в Крыму работу или высокое качество жизни: значительная часть миграционных потоков в обе стороны состоит из жителей Крыма, выезжавших на время по каким-либо делам (учиться, рабо-тать и т.п.) и возвращавшихся обратно. Часть мигрантов – крымские татары-репатрианты, которые влияют на положительный баланс миграции, но едва ли являются решающим фактором.
Современный опыт российских регионов свидетельствует, что депрессивные регионы теряют, а не приобретают население. Экономические проблемы РК, усугубленные политиче-скими решениями, ведут к тому, что Крым может потерять свою привлекательность для потен-циальных мигрантов, и в ближайшие годы вектор преобладающий миграции, скорее всего, из-менится на противоположный. В этом случае сокращение населения РК ускорится.
В то же время масштаб оттока населения – эмиграции, вызванной политическими катаклизмами – спрогнозировать невозможно. Уезжает часть интеллектуальной и экономической элиты, малая по численности, но важная по качеству. Оценки эмиграции из Крыма, появлявшиеся в СМИ, различаются очень сильно (так, данные по крымским татарам колеблются от 3 до 20 тыс.); большинство этих оценок не имеют серьезного обоснования. Еще труднее определить, последуют ли новые эмиграционные волны, вызванные уже ожидаемым затяжным экономическим кризисом, и каким будет их масштаб и национальный состав.
При этом неизменной остается довольно пестрая картина мелких и крупных миграционных потоков, мотивированных постоянно действующими, не зависящими от политики, причинами – воссоединением семей, вступлением в брак, получением образования, поиском работы, стремлением к более высокому качеству жизни и т.п. Многие миграции (прежде всего трудовая и учебная) носят маятниковый характер; они выплескивают за пределы региона сравнительно небольшое число людей, влияние которых на масштаб постоянной межрегиональной миграции незначителен. Но именно эти миграции оказывают наиболее заметное влияние на изменения численности и структуры населения внутри региона.
Имеющаяся крымская статистика позволяет проследить внутрирегиональные миграции крымских татар. В таблице 2 представлены сравнительные данные по населению крымских районов и городов. Они подтверждают тенденцию к переезду из сельской местности в города, особенно из районов со сложным экономическим положением. Однако эта тенденция пока не приобрела массового характера.
В 11 крупных крымских городах (см. по алфавиту от Алушты до Ялты) в 2014 г. жило 25,8% крымских татар (в 2001 г. – 23,8%). Крымскотатарское население этих городов возросло по сравнению с 2001 г. более чем на 9300 чел.; темп прироста за 13 лет составил 15%, в том числе в Судаке – 43%, Ялте – 34%, Симферополе и Керчи – 22-24%. Тем не менее, сколько-нибудь заметную долю в населении этих городов крымские татары составили только в Судаке (25%), Симферополе и Джанкое (по 10%). Сокращение крымскотатарского населения Феодосии на 20% выглядит странным на общем фоне: возможно, изменились административные границы (например, с Судакским городским округом), но, скорее всего, это вопрос к качеству переписи, проведенной в этом городе.
(Отмечу в скобках, что данные по крымскотатарскому населению городов представляются несколько заниженными. Во-первых, неправдоподобно мало крымских татар переселились в крупные города за 13 лет (3,7% в городские округа и менее 2% в города, считая от численности крымских татар по переписи 2001 г.). Во-вторых, в городах слишком высокий процент отказов от указания национальности: в Симферополе (6%), Ялте (11,2%), Алуште (9%) он выше, чем в большинстве гораздо более крупных российских городов по переписи 2010 г. В-третьих, почти не различается возрастная структура крымскотатарского населения в городах и в селах при том, что в городах рождаемость заметно ниже. Можно привести и другие статистические и демографические характеристики, динамика которых заставляет сомневаться в точности переписи в отдельных ее разделах. Несмотря на сомнения, возможные поправки не сломают общих тенденций демографического развития: по-прежнему основным ареалом расселения крымских татар остается сельская местность и малые города).
Среди административных районов РК наблюдается сильная дифференциация в динамике численности крымскотатарского населения. В 6 из 14 крымских районов численность и удельный вес крымских татар заметно выросли.Безусловным лидером здесь является Бахчисарайский район, в котором численность крымских татар увеличилась на 4 тыс. чел. (на 19%). Более значительная прибавка – 4,2 тыс. чел. – характерна только для столичного Симферопольского района, но она обеспечила здесь менее высокий темп прироста (12,6%).
На 7-11% (на 1,1-1,7 тыс. чел.) возросла численность крымских татар в Сакском, Кировском и Красногвардейском районах, несколько меньше – в Белогорском. Удельный вес крымских татар в населении этих 6 районов увеличился на 3,1-7,7 процентных пунктов. «Самыми» крымскотатарскими районами, как и в 2001 г., остаются Белогорский и Кировский, в которых каждый третий житель – крымский татарин.
Очевидно, что прибавка в 7-19% за 13 лет произошла не только за счет естественного прироста, но и благодаря миграции. Крымские татары переселяются в названные районы из других районов Крыма; возможно, здесь селятся и многие репатрианты.
В остальных 8 районах РК наблюдается убыль крымскотатарского населения; наиболее значительная – в Первомайском (на 20% – 1,8 тыс. чел.) и Раздольненском (на 10% – 0,5 тыс. чел.). Ленинский район недосчитался 0,8 тыс. крымских татар, Красноперекопский, Нижнегорский и Черноморский – по 0,3 – 0,4 тыс. (4,3 – 7,4%), Советский и Джанкойский – по 0,2 – 0,3 тыс. чел. (1,5 – 2,2%).
При этом общая депопуляция в данных районах превышает убыль крымскотатарского населения, за счет чего удельный вес крымских татар всюду вырос. Советский и Джанкойский районы, несмотря на демографические потери крымских татар, остаются в лидерах по их удельному весу в общем населении.
Итак, наряду с ожидаемой миграцией в крупные региональные города, у крымских татар остаются популярными для проживания «свои» районы, которые постепенно приобретают черты национальных.
Заключение
Национальное меньшинство выживает, прежде всего, на периферии. В крупных городах срабатывает эффект «плавильного котла», хотя именно в них происходит формирование национальных институтов, национальной интеллигенции и современной национальной культуры. Но все это оказывается невостребованным, если отсутствует массовый, «неассимилированный» потребитель. Поэтому для выживания и развития национального меньшинства так важны факторы компактного проживания в сельской местности и малых городах, высокая рождаемость, обеспечивающая хотя бы умеренно расширенное воспроизводство, крупные семьи, сохранение традиционных ценностей и т.п.
Будучи преимущественно городскими жителями в Узбекистане, занятыми в городской экономике, крымские татары по возвращении на Родину вынуждены были селиться в сельской местности и малых городах и менять привычные занятия. Оборотной стороной этого процесса стало повышение демографического потенциала, выразившееся в сохранении компактности проживания, традиционных ценностей, относительно высокого уровня рождаемости; распространении малого бизнеса и самозанятости. Поэтому описанные демографические и миграционные процессы внушают осторожный оптимизм по поводу выживания и развития крымских татар как нации. При сохранении нынешних демографических тенденций то, что мы сегодня называем «местами компактного проживания», в обозримом будущем может стать непрерывным ареалом расселения, охватывающим 2-3 района и значительные части еще 3-4 районов РК, что приблизит возможность реализации национальных чаяний в форме национально-территориальной автономии, опыт которой имелся в довоенном Крыму.
Итак, статистика переписи свидетельствует об относительно высоком демографическом потенциале крымских татар, особенно на общем фоне РК. Однако его реализация в обозримой перспективе возможна только при исключении массовой эмиграции крымских татар, вызванной экономическими или политическими причинами. В течение 2014 г. выехали те, кто связывал свое будущее с Украиной. Трудно оценить их точное число, но это была серьезная потеря для интеллектуального и экономического развития нации. Также трудно сказать, насколько сильный удар был нанесен по малому и среднему бизнесу кризисом последних 2-х лет, и какую миграцию за пределы Крыма он усилит – трудовую маятниковую или постоянную. Если процесс эмиграции приобретет массовый характер, то никакой, даже самый высокий демографический потенциал не сможет покрыть миграционные потери, и любые перспективные оценки численности и структуры потеряют смысл.
В.Л. ШАБАНОВ, к.э.н., г. Саратов
