Мы уже привыкли к тому, что современный образ жизни, принося, конечно, много нужного, вытеснил национальное. Мы ещё лихорадочно цепляемся за общемусульманские обряды и праздники, а вот чисто народные, те, что украшали жизнь многочисленных поколений, те, в которые вплелись все лучшие традиции, быт, культура, характер нации почти полностью исчезли. Кто в этом виноват? Трудно сказать… Это беда многих малых наций. Но для нас беда вдвойне.
Живя в изгнании, мы лишены возможности соприкоснуться со своим историческим прошлым, ведь следы наших предков хранит желанная наша Родина – Крым. А те, кто изучает Крым, сейчас заинтересованы совсем в другом. Нынешние «исследователи» Крыма подводят нас к выводу, что крымские татары были способны лишь к грубым, не требующим ума и умения работам. По их утверждениям, дворцовый комплекс в Бахчисарае, например, был построен искусными зодчими, конечно же, не крымскими. Красивые сосуды из золота и серебра – творение иранских мастеров, золотые украшения из скифских курганов – опять же продукт обмена с более цивилизованными греками и византийцами, впрочем, если придерживаться версии, что скифы – предки русичей, то, без слов, это их искусство. И так выходит, что изящные украшения, посуда, великолепные ковры, всемирно известный сафьян, величественные постройки, тщательно ухоженные сады и виноградники – это только предметы потребления ленивых, жестоких, поистине паразитов – крымских татар.
Как далеко можно уйти от истины, годами изживая дух крымских татар с крымской земли.
Но давайте всё-таки разберемся, действительно ли так беспомощны были наши предки в искусстве создания жизненно необходимых благ. Предлагаем вниманию читателей один из многочисленных обычаев нашего народа – «РЕВАН».
Описание этого обычая мы позаимствовали у Домбровского Ф. из его статьи «Реван. Крымскотатарский обычай», напечатанной в 1882 году в журнале «Радуга», выходившем в Феодосии. Происходящие события относятся к ещё более раннему времени – к 1827 году.
Что такое «Реван»? Реван – это праздник, это итог длительного учения, это признания мастерства, это торжественное присвоение звания «уста» — мастера достойным.
«Реван» собственно и значит: «ищущий высшего звания». А мастера (уста), как известно, в нашем народе и сейчас пользуются большим почётом и уважением.В Крыму, по утверждению Домбровского, признавались 72 (!) основных ремесла и 2 полуремесла. Предпочтение при этом отдавалось ремеслам, связанным с обработкой, выделкой кож и производством из них различных изделий, от обуви до музыкальных инструментов. Домбровский даже подчёркивает, что изделия крымских ремесленников потребляло, в основном, местное население, т.е. все эти ремесла были рассчитаны на внутренний рынок, отличались своеобразием и где-то даже, исключительностью. При этом автор выделяет следующее: «Сказать, что татары-ремесленники не способны к улучшениям своих ремёсел, нельзя: по даваемым образцам, они приготовляли очень хорошие вещи, отличавшиеся и изяществом форм и прочностью; но упорная привязанность к старине, опиравшаяся на убеждении, в котором быть может, если всмотреться в дело поближе, виноваты не одни татары, убеждённые в превосходстве своём над другою, хоть бы – то и господствующею нациею, — полагали довольно крупную преграду развитию татарской ремесленной промышленности и, само собою ограничивали круг потребления большей части произведений местных ремёсел только одною, и далеко не всею Таврическою губерниею». (Радуга, стр.82).
Получается, что производились предметы, которые наряду с памятниками архитектуры, устного народного творчества и музыкальным наследием определяли то, что называют национальным своеобразием. И как жаль, потерять всё это, а ведь мы уже и так вряд ли сможем восстановить такие прекрасные профессии, как куркчи (кожевник), сарач (шорник), демирджи (кузнец), къуюмджи (ювелир)…
Сафьяны, мешины, золотые и серебряные украшения, национальная одежда и прочее стали музейными экспонатами, немногие могут похвастаться, что в их семье сохранились как реликвии творения крымских мастеров.Но вернёмся к обряду. Каким образом всё происходило? Время проведения Ревана не имело строгих границ, он проводился раз в 10-20 лет по мере накопления учеников, достигших наибольшего мастерства в своей профессии, поочерёдно каждым из цехов, т.е. кожевники, башмачники, седельники, пекари и т.д.
У представителей определённого ремесла была своя территория в городе. Например, были кварталы сапожников, ювелиров…Описываемый праздник проводился кожевенным цехом, мастерами Бахчисарая и Симферополя 28 мая 1827 года.«Празднество началось в городе. На обширнейшем, сколько позволяла теснота бахчисарайских улиц, месте между кожевенными заводами, был приготовлен «селямлыкъ» (татарская гостиная); убранство ея состояло из разноцветных ковров; но самая гостиная, без крыши, а только под навесом устроена была так, что представляла вид довольно обширной террасы. Навес поддерживали четыре тонкие столба, из которых к одному было прикреплено цеховое знамя. Это знамя («санджакъ») ничто иное, как тонкий, длиною в 2,5 аршина, точёный шест, обтянутый бумажною, зелёного цвета, материею, с утверждённою наверху, перпендикулярно, дошечкою, на которой сквозными буквами означено «аллаг» (бог). Знамя это имеет один кожевенный цех. Рядом с цеховым знаменем, у другого столба, поддерживавшего навес, укреплён был нагил (знак веселия).
«Нагил» — это конической формы фигура, величиною до двух аршин, обвешанная раноцветными лоскутками золоченной бумаги; верх «нагила» состоит из букета цветов, тоже грубо вырезанных из разноцветной бумаги, впереди которого сидят птички, или лучше подобие птичек». (стр.84-85). Вот к этому месту и собрались «ищущие звания», а иначе, подмастерья. Одетые в праздничные одежды, эти юноши перевязаны были (от правого плеча на левый бок) «пештималами» (передниками) из шёлка ярких расцветок. Праздником распоряжались «уста-баши» (старшина или цехмейстер), «йигит-баши» (старшина подмастерий; правда в дальнейшем у Домбровского он становится «калфа-баши»), чауш (ремесленный полицейский(1)), сер-чешме (помощник главного старшины или наиба.
Наиб – должность весьма почётная, главный среди старшин, он возглавляет празднество, от него зависит как посвящение в мастера, так и само проведение Ревана. Особым отличием распорядителей является жезл – расписные деревянные палочки, а у наиба есть личное знамя или значок.Финансовая сторона представляет особый интерес. Праздник оплачивался в складчину, сумма определялась наибом и «уста-баши» и вносилась мастерами и подмастерьями соответственно указаниям этого своеобразного «совета мастеров». Поэтому материально праздник не ложился тяжёлым бременем на «ищущих звания», которые к тому же ещё не имели достаточно денег для этого.
Мастера во главе с наибом собирались в «селямлыке». Сер-чешме в сопровождении целой свиты будущих мастеров приносил от наиба и устанавливал знамя наиба возле нагила. Это был знак, что можно приглашать гостей.Гостей встречали «уста-баши» и «йигит-баши». Они торжественно, под музыку, провожали гостя на место, причём при рассаживании приглашённых учитывался не сан, не положение в обществе, а старшинство, таким образом самые почётные места занимали старики («сакъаллы»).
Музыканты (обычно использовались инструменты зурна, даул, даре) играли танцевальные мелодии, молодёжь танцевала. Гостям предлагали чашечку кофе и трубку. Когда собирались все приглашённые, читали молитву в честь «пиров» (изобретателей и покровителей ремёсел (2)). Затем все собирались в процессию и уходили из города в установленное место, где уже были поставлены палатки или шатры в виде треугольника с площадкой посередине. Порядок процессии тоже соблюдался строго по традиции. Шествие возглавляли музыканты, за ними несли нагил; или сер-чешме со знаменем наиба, один из мастеров с цеховым знаменем, рядом с ним «уста-баши» и «йигит-баши». После них – главный повар с баш-къашиком и его помощники с поварскими принадлежностями…
Потом будущие мастера и их наставники, гости, и замыкал этот парад сам наиб.Описываемый праздник проводился на живописном берегу реки Качи, в 6 верстах от Бахчисарая. Атрибутику установили у главного шатра. Повар прошествовал на место. «Ищущие звания» живой стеной замкнули площадку между палатками. Гостям, которые расположились в палатках подали кофе. Музыканты и танцоры вступили в круг. Начался «куреш». Таким образом развлекались до ужина. Домбровский подробно описывает блюда, не вдаваясь при этом в специфику татарской кухни, и поэтому делает ошибку, полагая, что питались наши деды довольно однообразно и по его мнению невкусно. На ужин подали «шорба» из бараньего мяса с пшеном, приправленный катыком и хлебом. Затем веселье продолжалось всю ночь напролёт. Никто не ушёл в город. Желающие отдыхали тут же, несмотря на шум.
На завтрак подавали кофе, а в полдень пообедали татарским пловом и варёным мясом. Количество приготовленной пищи можно представить из описания кухни: «Это было открытое место, на котором красовался целый холм или бугор ломтей белого хлеба, вышиною аршина в полтора и соразмерной окружности, и двадцать медных котлов с двенадцатью меньшими чугунными котлами, вместимостью первые от семи до восьми, а последние до шести ведер кушания, преимущественно вареной баранины…» (с. 87)После обеда, а по-татарски – вечером (3), после всего уже описанного, начался Реван. Прочли молитву и приступили к делу. Все заняли свои места как полагалось по обычаю: в центре и чуть впереди – наиб, мастера «по старшинству ремесла» – «По левую сторону наиба поместились старшины: землевладельцев, башмачников, сапожников, седельников, мясников, плотников, токарей и т.д. до 36-го места, которое занял старшина банщиков… По правую сторону поместились старшины: кожевников, цирюльников, ткачей, портных, кузнецов и т.д.; но здесь вместо 36 представителей ремесел, прибавились ещё представители двух полуремесел – костоправов и повивальных бабок». (с.87) Сер-чешме следивший за соблюдением обычая, по размещении всех по местам испросил разрешения у наиба начинать: «Позволит ли он отворить врата желающим удостоиться получить звание мастеров (т.е. подмастерья)?».
Получив согласие он попятился к группе «ищущих», выстроил «их попарно, велел поднять руки на голову, так, что кисть одной руки касалась кисти другой». Потом он взял калфа-баши (старшего подмастерьев) за левое ухо и, подвигаясь медленно к наибу и сидящим, читал вслух молитву в честь пиров, время от времени спрашивая разрешения у наиба. После 3-го наклонения головы (согласия), сер-чешме оставил в покое ухо калфа-баши, подбежал к наибу и, поцеловав ему руку, прошептал что-то на ухо. Затем снял с калфа-баши пештимал, обвёл им 3 раза вокруг тела его и повязал вместо пояса. Шёпотом сказал ему наставление: «Запертых дверей не отворяй, отворённых не затворяй, мало приобретай, много кушай». Таким образом поступили с каждым, причем калфа-баши уже выступал помощником сер-чешме. Он завершал обряд – после слов наставления он брал произведённого мастера за левое ухо, преклонял голову, ударив по затылку отправлял к наибу и мастерам. «Ищущий» должен был поцеловать всем руки и, пятясь, вернуться на место. Тут же производили набор в ученики к мастерам взамен ушедших. Сер-чешме касался рукой головы подростка и это означало посвящение.
Обряд заканчивался поднесением подарков наибу, представителям пиров, именитым гостям и распорядителям. Подарки были скорее символическими, так как обходились недорого. Подарок мог состоять из отреза сукна, платков и пр. Мастеров одаривали их ученики, наибу делался общий подарок. Гостям, в знак их участия в таком важном мероприятии, дарили весьма оригинальные подарки – платок, кусок «турецкого мыла» и уховёртку. После этого сер-чешме развязывал пештимал новопроизведённому мастеру и бросал его на плечо ему, в знак того, что он сам себе теперь хозяин и волен делать что угодно. Сер-чешме вознаграждался деньгами каждым молодым мастером.Домбровский упоминает и такую деталь: «… как до присоединения Крыма к России, так и в последние годы, исполнению этого обряда подчинялись, не только одни татары, но и греки, и армяне, если желали получить звание «уста»…» (стр. 88).
В заключение хотелось бы особо отметить, что Домбровский при всей своей наблюдательности, наверняка не всегда умел увидеть все подробности обряда, а мы уже тем более не претендуем на точность описания, т.к. материалов по крымскотатарским обрядам и обычаям катастрофически мало (и спасибо таким вот небольшим очеркам, как статья Домбровского, не то мы были бы лишены и тех крох информации о наших предках, что есть и навсегда потеряли бы то, что изживалось веками репрессий, махаджирства, насильственного выселения, которым подвергался народ). Вот и Домбровский сетует на сокращение татарского населения. Например: «Города Бахчисарай, Карасубазар и Евпатория до последних военных событий, а в последствии до выселения значительной части и из этих городов татар, — принадлежали к числу замечательнейших как по числу ремесленников, так и по количеству выделываемых произведений, крымских городов, – пишет он.
Горько сознавать, что исторический путь, которым прошёл наш народ, стал дорогой потерь и лишений. И в то же время нам есть чем гордиться – мы не потеряли своей самобытности (пока) и самосознания, а это значит, что в наших силах, вернувшись на Родину, возродить и обычаи и ремёсла. Обращаемся к вам – умельцы! Народу нужны ваши золотые руки и светлые умы. Если сегодня мы не успеем научиться тому, что умели наши отцы, деды и прадеды, то нашим детям уже негде и не у кого будет учиться нашим древним ремёслам, значит и соблюдать замечательные обычаи.
В. БЕКИР
П р и м е ч а н и е
1. В разных источниках встречается различное толкование этого слова. Несомненно, что это военный чин, но вот относительно того, какому чину русской армии он соответствовал и возникает разногласия. В данной ситуации ч а у ш выступает как ремесленный полицейский, зная, что чауш – младший офицерский чин, вероятнее всего предположить, что речь идёт об уряднике.
2. Каждое ремесло имеет своего «пира» (неземного духа, высшего существа), он являлся изобретателем и покровителем данного ремесла. «Пирами» были и Адам и Мухаммед (с.а.с.), и многие святые. В нашем языке «пир» трансформировалось очень интересным образом. Когда хотят сказать о ком-то, что он непревзойдённый мастер, говорят – «Бу ишнинъ пир-пири».
3. Время после полуденной молитвы считалось вечером. Домбровский приводит замечательный пример: «… Встречаясь с вами вечером в это время (т.е. после полуденной молитвы), татарин приветствует вас словами «ахшам хаир олсун» (добрый вечер), так точно, как встречаясь до 12 часов утра, говорит вам «сабах хаир олсун» (доброе утро)…».
4. Материал готовился по статье Ф. Домбровского «Реван, крымскотатарский обычай». Учёно-литературный и политический журнал «Радуга» №6, июнь 1862 г. (на русском и армянском языке).
Фото: Zarema Yalıboylü
