Огромный тутовник растет на окраине села Корбек (Изобильное), что под Алуштой. Еще помнит дерево, как в конце прошлого века малышом было привезено старым главой семьи и высажено рядом с домом. Вся семья с благоговением относились к молодому растению, ведь шелковица у жителей села считалась излюбленным деревом.
Быстро разрослось деревце, превратившись в пышного красавца. Щеголеватая крона тутовника тянулась к небу, крупные, иссиня-черные ягоды щедро покрывали ветви, напоминавшие крепкие руки великана. Плодами могли угощаться все прохожие. Куры пьянели, объедаясь быстро бродившими плодами дерева. Не уставала детвора носиться вокруг этого стража дома. Был тутовник участником их детских игр. Вот они истово носятся друг за другом, играя в незатейливую игру в мяч. С помощью жребия ребята делились на «мишень», «ослов» и «седоков». Тот, кому выпадало быть мишенью, выходил на середину круга с мячом. На спины «ослов» ловко запрыгивали «седоки». После этого стоящий в середине бросает мяч кому-то из «седоков». Они начинают перебрасываться мячом. Один из них, улучив момент, бросает мяч в «мишень» и в случае промаха занимает его место. Весело и спокойно наблюдал тутовник на правах стража порядка за детишками. Так тянулись дни, дети, взрослея, сменяли друг друга под его сенью. Но наступили тревожные дни. Дут не совсем понимал, куда отправились разом все мужчины одним, казалось бы, обычным летним днем. В доме, охраняемом деревом, остались лишь женщины, старики и дети. Все чаще в небе стали пролетать стальные птицы, разрывая тишину и мир в маленькой предгорной деревне.
Дерево гордилось собой, пусть это и нескромно. Ведь однажды оно даже спасло от смерти человека! Дело было в один из летних вечеров, когда уже смеркалось. К дому незаметно стал, крадучись, подходить мальчик-подросток. Тутовник узнал его. Мальчик любил взбираться на дерево, с верхушки которого виднелось море, и подолгу, вздыхая долетавший морской бриз, думать о чем-то своем. В тот вечер парень казался не по годам повзрослевшим, но сейчас мало походил на хозяина дома, больше на грабителя. Только он с осторожностью вошел в дом, как в вечерней тишине послышался гул автомобиля. Мальчик с мешком в руках пулей вылетел из дома, но бежать дальше было поздно. Он, недолго думая, взобрался на дерево, как в старые добрые времена. Автомобиль с пришельцами остановился прямо под тутовником. Сердце парня так и замерло. Даже дерево ощущало этот страх, испытываемый юношей. Вооруженные люди быстро вбежали в дом и стали что-то спрашивать у женщин на непонятном языке. Тут же устроили обыск. Вскоре мужчины с автоматами вышли из дома, подошли к машине, стали осматриваться по сторонам. Но вверх, над головой, не смотрели. Да и парень был надежно спрятан в листве мощного дерева. Люди, говорившие на грубом языке, уехали. Парень еще немного подождал и быстро спустился с дерева. Уходя, он крепко обнял ствол дерева и прошептал: «Сагъ ол, мени къуртардынъ!» (Спасибо, ты меня спас!). Дальше мальчик с провиантом направился в лес. Наверное, то, что нес он в мешке за спиной, помогло его товарищам…
Довольно теплые крымские зимы сменялись цветущей, полной красок и ароматов весной, перемежавшейся со знойным летом, на смену которому приходила разнобойная осень. Так прошло четыре года. По весне, когда Дут и его собратья вернулись из зимней спячки, поспешно стали выезжать из села одни машины и заезжать другие. Радости жителей не было предела. Радовался и Дут. Вскоре случилась и встреча его со старым другом, парнем, которого он укрыл в своей листве и спас четыре года назад. Он был уже мало похож на того подростка. Перед ним стоял возмужавший, повзрослевший юноша. Но дома быть ему долго не пришлось. Вскоре ранним утром, еще до рассвета, дерево разбудил тревожный звук ревущего мотора. На окраину села стали съезжаться грузовые машины, а в дома жителей стучаться вооруженные солдаты. Непонимающих и растерянных стариков, женщин и детей стали выводить из домов и вести к машинам. Дут тревожно зашелестел листвой, переживания его доходили, чуть ли не до самых корней. Когда семью вывели из дома, Дут замахал ветками, затрясся. Его друг подбежал к нему, обхватил ствол как тогда и прошептал: «Биз мытлакъ къайтармыз, тек бекле» (Мы обязательно вернемся, только жди…).
Если бы дерево могло плакать, то в этот момент обязательно бы сделало это… Жителей села увезли. Гнетущая тишина настала в селе, выли собаки, мычали коровы. Дут каждый день ждал возвращения людей. И люди вернулись, только уже совсем не те. В доме поселились чужаки. Летом они ждали от «шелковицы» плодов, но погрустневший и постаревший Дут больше не плодоносил. Недостаточно было новым людям той тени и прохлады, что дарило дерево. Задумали они его спилить. Но не знали они, какими мощными являются корни у тутового дерева, привязанного к родному дому в буквальном смысле. Искоренить не вышло. И Дут стал ждать, как и обещал. Спустя много-много лет из спячки его разбудило теплое человеческое объятие. Дут узнал его сразу: когда-то мальчик, а теперь поседевший мужчина, но с теми же теплыми ладонями и глубокими серыми глазами. «Ниает биз корюштик, Дут» (Ну вот мы и встретились, Дут), – прошептал мужчина. Был он не один. Привез на Родину своих детей и их маленьких ребятишек. Снова зазвучали детские голоса, забегали вокруг дерева мальчики и девочки, а некоторые из них тоже любили взбираться на верхушку и наблюдать с высоты за синим морем.
Тимур ТАРПАН
