Мифология Крыма Д.В. Николаенко

24.11.200918:06

АФАНАСИЙ НИКИТИН – ПИВО, ПОЕЗД, ЧЕЛОВЕК

Я считаю, что Афанасий Никитин не существовал. Это одна из мифов российской историографии. Он имеет некоторое отношение к Крыму. Более всего, важно, что данный миф очень характерен для российского варианта истории. Детально вопрос рассматривается в книге «Сотворение Крыма». Сейчас приводим краткую версию анализа.

Откуда появился текст Афанасия Никитина? Согласно официальной версии, было два этапа.

Первый этап. После смерти Никитина, где-то около Смоленска в 1475 году, его неопределенные спутники привезли «тетради» в Москву. Их передали великокняжескому дьяку В. Мамыреву, ближайшему советнику Ивана III. Эти тетради были включены в Летописный свод 80-х гг. XV века. Это версия, изложенная в самом тексте и неопределенных комментариях к нему. Все авторы в ней единодушны. Но откуда она появилась нет возможности понять. Версия непроверяемая.

Второй этап. Записки Никитина лежали в архиве Троицко — Сергиевского монастыря, в составе Троицкой летописи, более 300 лет. Их никто не трогал долгое – предолгое время, пока историк Карамзин их там не обнаружил. До Карамзина никто про Никитина не слышал.

В начале найденного оригинального текста, Никитин называет свое имя и дает название путешествию: «Написал я грешное свое хожение за три моря»: Каспийское, Индийское и Черное. Под этим названием фрагменты записок Никитина впервые были опубликованы в 1817 году. Кто нашел, тот и опубликовал (Карамзиным).

Обычно говорится, что найдено то ли 6, то ли 7 списков «Хожения». Количество называется различное. Списки хранятся в различных российских библиотеках. Всегда приводится один текст. Вероятно, различия между списками нет. После 1817 года, текст Никитина публиковался множество раз. Количество изданий неопределенно большое. В том числе, есть и издания на нерусских языках.

Итак, автор находки текста о Никитине, историк Карамзин. С моей точки зрения, он не только автор находки, но и автор самого текста. В истории подделок источников российской истории, это обычное сочетание ролей. Находки многих уникальных текстов, принадлежат людям очень заинтересованным в соответствующем написании российской истории. Например, историк Погодин нашел – сочинил текст о крестьянине Посошкове. Примеров множество.

Карамзин, среди таких «Колумбов российской истории», занимает, безусловно, лидирующее место. Он не только автор первого канонизированного курса российской истории, но и человек, введший в оборот большое количество, им же подготовленных исторических документов. Текст об Афанасии Никитине один из них.

Уточню свою позицию.
1. Текст об Афанасии Никитине, есть пастиш. Он был сочинен, для наполнения нового варианта российской истории, живописными и патриотичными деталями. Под написание истории государства российского, создавалась новая база исторических источников. Текст о Никитине, есть составная часть данной имперской базы источников российской истории.

2. Автор текста о Никитине, историк Карамзин. Возможен, хотя и сомнителен, вариант, что легенда начала сочиняться до него.
Откуда взялись шесть или семь копий текста Никитина? Можно было подготовить сколько угодно списков, любого текста. Наличие шести или семи списков текста Никитина, ничего не говорит о подлинности текста.

«Хождение за три моря», есть пастиш. Утверждать это позволяет следующее.

Первое. Патологическая неопределенность автора текста. Афанасий Никитин преподнесен таким образом, что найти его концы совершенно невозможно. Стандартная басня, для текстов такого рода. Есть масса аналогичной литературы, в которой делается ссылка, из которой следует только невозможность установления личности автора.

Второе. Уникальность текста и, самое главное, беспрецедентность путешествия Никитина. Оно не имеет аналогов. Литературы о путешествиях было много. Но русских путешествий такого рода не было. Нет аналогов, того, чтобы русские, именно русские купцы конца XV века, столь долго путешествовали, в столь отдаленных местах. Варяги X – XI веков путешествовали, но не русские купцы.

Парадоксальна и география поездок Никитина. Не стану вдаваться в ее детальный анализ. Но то, что про Никитина написано, ненаучная фантастика. Описанная траектория поездки тверского купца была невозможна. Я специалист и по исторической географии. Если у кого-нибудь возникнет сомнение в моем утверждении, относительно фантастичности траектории поездок Афанасия Никитина, могу детально показать несостоятельность описанного маршрута в указанное время. Автор конца XVIII — начала XIX веков, историк Карамзин, много не знал.

Третье. Тверской купец Афанасий Никитин был обескураживающе хорошо образован и странновато разговорчив. Количество грамотных людей, в те времена, было очень небольшим. Купец мог считать и писать. Но купцы не были профессиональными идеологами. Купцы, до и после Афанасия Никитина, никогда не излагали на бумаге свои мысли, по слишком далеким, от купеческих дел, вопросам. Примеры такого рода образованности неизвестны.
Если бы я не знал, что крестьянин Посошков, писавший политэкономические трактаты на бересте, и опередивший западноевропейскую политэкономию на десятки лет, есть творение историка Погодина, то мог бы поверить и в Никитина. Но, к сожалению, уже не верится.

В писаниях Никитина встречается масса странностей. Например, совершенно уникально (и невозможно) письменное осуждение православных князей простым человеком. Даже если у купца Афанасия Никитина было немало денег, это не позволяло ему вмешиваться в дела княжеские. Такое было просто невозможно. Подобное можно было написать только при совершенно хулиганском, небрежном отношении к внешней экспертизе российских источников. Карамзин – специалист высокого класса, но и у него есть чисто технические ошибки в сотворении подделок древних российских текстов.

Четвертое. Тверской купец был фантастически удачлив. Остается непонятным, каким образом без знания языка и достаточных средств к существованию, он мог столь долгое время передвигаться по территориям далеко за пределами Руси и ее ближайшего кочевого окружения. Это путешествие оно было просто невозможно практически.

Пятое. В тексте есть большое количество вставок религиозного характера. Афанасий Никитин воздает хвалу Богу. Он истовый православный человек. Так его преподносят в тексте, и так он преподносит сам себя. Но православный Бог обычно говорит по-русски. В тексте же все религиозные опусы написаны, почему-то, на тюркском и персидском языках! Запредельная фантастика.
Приведем пример. Курсивом выделены места написанные не по-русски. Язык уточнять не станем. “…Милостию божией прошел я три моря. (Остальное бог знает, бог покровитель ведает.) Аминь! (Во имя господа милостивого, милосердного. Господь велик, боже благой, господи благой. Иисус дух божий, мир тебе. Бог велик. Нет бога, кроме господа. Господь промыслитель. Хвала господу, благодарение богу всепобеждающему. Во имя бога милостивого, милосердного. Он бог, кроме которого нет бога, знающий все тайное и явное. Он милостивый, милосердный. Он не имеет себе подобных. Нет бога, кроме господа. Он царь, святость, мир, хранитель, оценивающий добро и зло, всемогущий, исцеляющий, возвеличивающий, творец, создатель, изобразитель, он разрешитель грехов, каратель, разрешающий все затруднения, питающий, победоносный, всеведущий, карающий, исправляющий, сохраняющий, возвышающий, прощающий, низвергающий, всеслышащий, всевидящий, правый, справедливый, благий.)”

Как православный русский купец мог писать на чужом ему языке, такого рода тексты? Как он изучил экзотические для него языки настолько, что смог излагать письменно свои мысли на религиозные темы? Главное – зачем это делать?

Шестое. Тверской купец Никитин такой же сторонник абсолютной власти на Руси, как и автор “Слова о полку Игореве”, то есть историк Карамзин. Автор «Слова» уже в конце XII века стоит за российский абсолютизм, появившийся много веков спустя. Он такой же монархист, как и вся команда Мусина-Пушкина, которая находила и уничтожала, найденные древнерусские тексты. Никитин из этой же политической виртуальной партии монархистов.

По идеологическим установкам, такие тексты как “История государства Российского” Карамзина, “Слово о полку Игореве” и “Хождение за три моря Афанасия Никитина” удивительно совпадают. Первый текст написан в начале XIX века. Второй написан, якобы, около 1185 года. Третий, якобы, около 1470-х годов, не позднее 1475 года. Но все указанные авторы сторонники Российской империи и монархисты. Два из них стали монархистами задолго до появления на Руси монархии. Третий монархист был историком — идеологом №1 Российской империи.

Седьмое. О сомнительности текста говорит, помимо всего прочего, и то, что Афанасий Никитин именно тверской купец. Стоит вспомнить историка Карамзина и его концепцию истории государства российского. Если бы тверской купец Никитин не причитал по поводу княжеских разногласий и отсутствия централизованной власти на Руси, то его тверская прописка не играла бы никакой роли. Но дело в том, что Тверское княжество было врагом Московского княжества, на протяжении очень длительного времени. Вплоть до Ивана Третьего, первого царя всея Руси, оно оказывало сопротивление Москве. Тверь пала, под напором Москвы, последней, наряду с Великим Новгородом. «Феодальной раздробленности» на Руси пришел конец.
Рассматриваемый текст, говорит о том, что даже «простые русские люди», такие, например, как Афанасий Никитин, были сторонниками унификации Руси, под властью Москвы. Только кучка отщепенцев (удельных князей, цеплявшихся за свои губительные привилегии) была против этого. Нехорошо, товарищи! То есть, удается определить раритет. Первый текст, из рубрики «Письма с мест».

Уникальная поездка тверского купца, с его монархическими рассуждениями за 8 000 километров от Руси, была очень кстати как раз в те времена, когда был актуален вопрос относительно идеологического обоснования российского абсолютизма, то есть в начале XIX века. Российская империя, после наполеоновских войн, была слишком сильной, с точки зрения Западной Европы. В адрес российского абсолютизма началась волна критики. Простой, русский монархист Афанасий пришелся кстати. Важно, и то, что он русский человек, а не еврей, крымский татарин или чеченец.

Очень важно и совпадение времени разгрома тверского княжества Москвой и поездки Афанасия Никитина. Его текст говорит о разумности такого рода разгрома. От самостоятельности Тверского княжества, были одни проблемы на Руси. Как его не стало, дела пошли много лучше.

Восьмое. Текст “Хождения” странно сексуализирован. Это отчасти, выражаясь современным языком, порнографический вариант страноведения. Автор не раз начинает с волнением описывать, пикантные для Твери 1470-х годов, детали. Например: “И тут Индийская страна, и простые люди ходят нагие, а голова не покрыта, а груди голы…”. Любопытно. Далее пишет, с воодушевлением и большим количеством деталей. “В Индийском земле купцов поселяют на постоялых дворах. Варят гостям служанки, и постель стелют служанки, и спят с гостями…”. Далее о ценах, на сервис такого рода. “В Индии же (гулящих женщин много, и потому они дешевые…” Дальше снова о ценах на сервис. Вероятно, у Афанасия были финансовые проблемы, и приходилось считать каждую копейку, или непонятно, что там было в 1470 – 1474 годах.

Интересно, что значительная часть именно такого рода текста, опять же пишется на тюркском или персидском языках! На этих языках Афанасий Никитин писал на религиозные и сексуальные темы. Сложно понять почему. Все остальное по-русски.

В описании такого рода индийских пикантностей для Руси, и реалий, можно сказать рутины, Индии нет, казалось бы, ничего необычного. Что есть, то есть. Шило в мешке не утаишь. Груди голы, спят, с кем ни попадя. Дело было еще до СПИДа, и особых проблем нет. Но … дело в том, что в литературе о путешествиях, не в выдуманных, а настоящих текстах, такого рода акценты либо вообще отсутствуют, либо представлены очень слабо. Посещались святые места и соответствующими людьми. На все пикантности (обнаженные части женского тела), эти люди должны были только энергично креститься.

Сексуализированность Никитина есть стандарт более позднего времени. Это более поздняя имитация впечатления русского мужчины конца XV века, от столкновения с большим количеством голых, или практически голых, женщин в дальних странах. Везет некоторым. Раньше было как-то интересней ездить. Жалко, что текст Афанасия без картинок.

Но, как бы то ни было, в соответствии со стандартом подделки исторических источников в конце XVIII – начала XIX веков, нужно было давать побольше деталей. Именно так должен вести себя путешественник. В отношении сексуализированности описания, важно посмотреть стандарт именно времен Карамзина, а не Никитина. 1470-е годы не имеют, к этому тексту, никакого отношения.

Девятое. Текст “Хождения” есть не столько описание различных стран, сколько их оценка русским человеком. Любое описание чужой социо-культурной среды есть и оценка. Но в “Хождении”, этот аспект слишком очевиден. Во многих частях текста имеет место вполне откровенная пропаганда простого, и легко реализуемого тезиса “Не ходите дети в Африку гулять …”. Можно сказать и точнее — “Наше лучше”.

Подлинная литература, при всем ее патриотизме, была более внимательна к описанию именно чужих стран. Она не преследовала такой открытой, и примитивно поставленной, пропагандисткой цели. Дело не в авторах. Дело в отсутствии такой цели, до определенного периода времени. Не было проблемы!

Десятое. В тексте Никитина, легко и просто, говорится следующее: “Море перешли, да занесло нас к Балаклаве, и оттуда пошли в Гурзуф, и стояли там пять дней. Божиею милостью перешел я в Кафу за девять дней до Филиппова поста (Бог-творец!)”.

Это важная фраза. Чтобы анализ выглядел научно, и нас меньше критиковали, приведем и «древний текст». «Божиею милостию приидох до третьяго моря Черного, а парсийским языком дория Стимбольскаа. Идох же по морю ветром 10 дни, доидох до Вонады, и ту нас сретили великый ветер полунощный, възврати нас къ Трапизону, и стояли есмя в Платане 15 дний, ветру велику и злу бывшу. Ис Платаны есмя пошли на море двожды, и ветр нас стречает злый, не даст нам по морю ходити. Олло акь, Олло Худо перводигерь! Развие бо того иного Бога не знаю. И море же пройдох, да занесе нас сыс къ Баликаее, а оттудова к Токорзову, и ту стояли есмя 5 дни. Божиею милостию приидох в Кафу за 9 дни до Филипова заговениа. Олло перводигер!»

Не могу не удивиться снова. Человек, чисто механически делает приписку «Бог– творец» не по-русски! Но дело не в этом. Прочитав описание, и будучи простым доктором географических наук, я также готов воскликнуть «Бог – творец!», хоть на африкааносе, хоть на зулу. А как назывались Балаклава и Гурзуф в 1470-е годы?!

Вопрос не случаен. Я занимался «Словом о полку Игореве», и его создателем его последней редакции Карамзиным, и знаю, что он путается в крымских топонимах. В частности, нынешний Судак был назван в «Слове» Сурожем. Сурож, в описываемые «Словом» времена, назывался Солдайей. Крымские топонимы сложны по причине своей изменчивости.

Итак, как назывались Балаклава и Гурзуф в 1470-е годы?

Начну издалека. Принято считать, что Крымское ханство существовало с 1427 года. Оно имело отвратительные отношения с Русью. Вопрос — как русский купец прошел через Крымское ханство и благополучно добрался до Смоленска? Это само по себе достойно описания, поскольку такого рода путешествие, было в высшей степени интересным и героическим. О нем тверской купец ни написал, ни слова. Просто рутина. Приехал в Балаклаву. Затем в Кафу и поехал дальше. Как станции метро, на привычном маршруте.
На фантастический аспект, невероятно легкой проходимости, страшно враждебной Руси территории, не обращают внимания ни историки, ни географы. Это было столь же легко и просто сделать как, например, простому советскому человеку, с красным флагом и пением гимна СССР пройти через фашистскую Германию, времен Третьего Рейха. Может через некоторое время, будут описывать проходимость территорий середины XX века, таким образом, но пока в это нет возможности поверить. Далее. Вчитываемся в текст и пытаемся понять, когда Никитин был в Крыму, и конкретно в Балаклаве? Это важно для определения того, как назывались Балаклава и Гурзуф в 1470-е годы. В тексте, Никитин говорит следующее: «Море перешли, да занесло нас к Балаклаве, и оттуда пошли в Гурзуф, и стояли мы там пять дней. Божиею милостью пришел я в Кафу за девять дней до Филиппова поста. (Бог-творец!)».
Можно сделать точный расчет. Рождественский (Филиппов) пост — начинается на следующий день после празднования апостола Филиппа. Он всегда падает на одни и те же дни: 28 ноября старого и 7 января нового стиля. Начинается за 40 дней до праздника Рождества Христова. Специфика Филиппова поста в том, что он установлен для того, чтобы принести Господу благодарственную жертву за собранные земные плоды и приготовиться к благодатному единению с родившимся Спасителем. То есть, символический день.

Никитин был в Кафе 19 ноября. Можно сделать и расчет точных дат его пребывания в Гурзуфе и Балаклаве. Они в данном случае не особенно важны. Более важно то, что мы знаем все, кроме года визита Никитина в Крым.
Важно два аспекта.

Первый аспект – в пастишах всегда подкидывают задачи такого рода. Можно сделать расчет того, когда именно Никитин был в Кафе и точно определить день, но нельзя сказать в каком это было году. Типичный трюк.
Второй аспект – Никитин обязательно должен был проехать Крым до 1475 года. Следующий раз у него была бы такая практическая возможность намного позднее. Причина проста — 1475 год был особенным для Крыма. В мае 1475 г. к восточным берегам Крыма подошла турецкая эскадра и высадила десант у Кафы (Феодосии). За короткое время пали все генуэзские крымские колонии. С 1475 года освоение Крыма изменилось, и проходимость данной территории для русского купца стала никакой.

Знал ли Карамзин о дате 1475 года? Разумеется, знал. Именно по этой причине он пропустил через Крым, своего Никитина, до этой даты. Предусмотрительно не ставится год. Если бы это был 1475 год, то можно было бы однозначно сказать о выдуманности истории. Турецкий десант был в мае, а Никитин был в Кафе 19 ноября, то есть, получается уже при новой власти.
Какое это имеет отношение, к поставленному ранее вопросу – как назывались Балаклава и Гурзуф в 1470-е годы? Прямое. Гурзуф, или как его называет Никитин – Карамзин, «Токорзов», в принципе сохранил название. Есть много вариаций на тему названия «Гурзуф», и все они примерно в одном направлении. Так что, и «Токорзов» может быть принят.

Балаклава или, как ее называет, Никитин на своем «древнем языке», Баликаее название изменила! Наберитесь терпения и прочтите справку. «БАЛАКЛАВА (тюркское Балык-юве — “Рыбье гнездо”, “Садок для рыбы”) — приморский городок в 15 км к югу от Севастополя на берегу глубокой бухты. Название свое получила в 1475 после захвата турками. История Балаклавы восходит к VIII в. до н.э., когда ее бухта упоминалась под именем Симболон; …. Но в 1475 османы захватили генуэзские колонии в Крыму, в том числе и Балаклаву, дав ей свое название. Греки продолжали называть город Ямболи. В Балаклаве разместился турецкий гарнизон».

Кто мог знать, что свое название городок получил именно от турок, и именно в 1475 году!? Откуда берется путаница? Понятно, что она берется от того, что фальсифицируется текст, крымские топонима слишком часто меняются.
Приведена справку о Балаклаве. А теперь справка о Чембало.
«ЧЕМБАЛО — генуэзская колония в Крыму (около 15 км к югу от Севастополя). … Летом 1475 Чембало захватили турки, дав крепости новое название — Балык-юве (Рыбье гнездо) или Балык-кая (Рыбная скала). В крепости разместился турецкий гарнизон».

Это один и тот же населенный пункт. Не всегда может понять, о чем идет речь. Названия были очень изменчивы. Суммируем историю и названия.

  • На месте, о котором идет речь, находилось ранне-таврское поселение. Затем был лагерь римских легионеров. В V-VII вв. возникает поселок, который назывался Симболон или Ямболи.
  • Генуэзцы называли населенный пункт – Чембало, Цембало, Цембальдо.
  • Турки в 1475 году назвали населенный пункт Балык-юве или Балык-кая. Позднее трансформировалось в Балаклаву.

НЕХОРОШАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

У русских историков – патриотов есть нехорошая альтернатива, для спасения подлинности текста Никитина – Карамзина. Нужно выбрать свою позицию и ответить на некоторые вопросы.

Почему Никитин называет поселение Чембало, Цембало, Цембальдо Балаклавой, еще до его переименования турками? К тому времени, как населенный пункт был переименован турками, Никитин был уже далеко от Крыма. Откуда он мог знать об этом переименовании? О напряженной ситуации в Крыму 1474 – 1475 годов он еще мог знать. Потенциально он мог получить информацию и о десанте. Может быть, кстати, он и умер от этого? Плохая новость может убить человека. Афанасий Никитин человек. Следовательно, плохая новость может убить Афанасия Никитина. Сердце не выдержало.

Но, как и откуда он мог получить, столь оперативные, известия относительно переименования крохотного населенного пункта, накануне собственной смерти я не понимаю.

Спасая подлинность текста, можно опустить, что Никитин был в Крыму уже после мая 1475 года, то есть после турецкого десанта. В таком варианте, он мог знать об изменении названия Чембало – Балаклавы. Но тогда непонятно, почему он ни слова не проронил о таком серьезнейшем событии, как турецкий десант. Гипотеза не состоятельна. Текст однозначно говорит о перемещении Никитина, вдоль берегов Крыма, без каких либо потрясений.

Понятно, что будет введена версия ошибки переписчика. Поможем коллегам. Вероятно, Карамзин нашел в архиве Троицко — Сергиевского монастыря не текст, написанный именно рукой Афанасия Никитина. Это возможно. Если так, то могла иметь и ошибка переписчика. Переписывал человек Троицкую летопись и удивился — почему Афанасий называет Балаклаву, каким-то непонятным термином Чембало или Цембало, или Цембальдо, или Симболон или Ямболи. Взял и заменил несуразицу, на простой и понятный географический термин Баликаее или, говоря современным языком, Балаклава.

Абсолютно четко авторство текста «Хождения за три моря» установить сложно. То, что это не Афанасий Никитин, можно говорить однозначно. По сумме факторов, я пришел к выводу, что автором является Карамзин. Возможно, в написании текста участвовали и некоторые его коллеги.
Зачем было писать или подделывать такой текст как “Хождение”? Казалась бы, тема вздорная. Причина подделки проста. Решалась задача создания классического харизматического русского варианта путешественника и описания путешествия. Имеющиеся описания и путешествия, скорее, не могли удовлетворить идеологов начала XIX века. Был подготовлен нужный вариант. Так и появился Афанасий Никитин, со своим беспрецедентным путешествием, и его страннейшим описанием. Такая работа, вписывалась в общий дух идеологической борьбы конца XVIII – начала XIX веков. Был «первый день творения» в этой области, и российские идеологи – историки, из команды Мусина – Пушкина, творили что и как хотели. Карамзин, как автор текста Никитина, чувствовал свою ответственность за историческое обоснование российской имперской политики, и отвечал на текущие идеологические потребности империи, новыми «древними» текстами.

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET