Существуют ли общие интересы у крымтатар и остального населения Крыма?

30.11.20092:49

Этнические чистки сороковых годов повлекли за собой цепь необратимых процессов и как следствие – последствий, сработал принцип домино. Но даже авторы идеи депортации целого народа не предвидели, как разовьются события спустя, например, полвека. Тогда им казалось, что отныне Крым раз и навсегда очищен от доставляющего много неудобств коренного народа, и тем самым вопрос «эпохального значения» разрешен. Такая идеологическая установка торжествовала в Крыму без малого пятьдесят лет — возраст двух поколений.

Сегодня мы знаем, как заселялся опустевший Крым, и знаем, что тогдашняя власть руководствовалась одним — выполнить историческую задачу славянизации полуострова. Цель оправдывала средства. Если вначале переселенцев насильно свозили целыми деревнями и многие переселенцы в первые годы сбегали обратно, то в последующем сюда направляли на работу выпускников вузов и техникумов. Затем в качестве поощрения отставникам вооруженных сил, КГБ, известным артистам в курортных местах предоставляли прописку и жилье. Даже придумали поговорку: жизнь человеку дается один раз, и её надо прожить в благодатном Крыму. Но главное — в сознание всех этих людей усиленно внедрялась мысль о том, что они теперь здесь хозяева. О крымтатарах без зазрения совести говорили и писали как о народе, враждебном существующей власти и славянам, а потому навсегда удаленном из Крыма.
А что происходило в сознании сосланного народа? Едва оправившись от кошмара насильственного переселения, чудом выжив после голода и потеряв почти половину своего количества, крымтатары первым делом подумали, что в отношении их совершена страшная ошибка, и Москва обязательно восстановит справедливость. Однако этим иллюзиям не дано было долго просуществовать. Мало-мальски мыслящим стало понятно: не было никакой ошибки, просто Крым нужен для другого народа, и крымтатарам там места не предусмотрено.
Те, кто стоял у истоков национального движения, конечно же, понимали существующее положение вещей. Особенно это стало понятным после того, как другие депортированные народы вернули на историческую родину. Крымтатарам в их ряду места не нашлось. В те годы было сделано единственно возможное действие — сбор подписей под обращениями в адрес высших партийных органов.
На том историческом отрезке времени крымтатары были, пожалуй, единственным народом, который настоятельно и организованно ставил вопрос о восстановлении своих прав. Власть отвечала репрессиями, идеологической ложью, клеветой. В сознании нескольких поколений нашего народа жила мысль, что советская система всячески противится возвращению крымтатар к родным очагам, на землю предков.
Уверен, не было ни одного нашего соотечественника, которого до глубины души не возмущала вопиющая несправедливость в отношении целого народа. И если взрыв протеста крымтатар во второй половине восьмидесятых годов для многих в советском обществе стал неожиданностью, то мы-то знали: очаг напряжения тлел десятилетиями. Это было первым поражением политической системы. Она не ожидала такого поворота событий. Иначе говоря, система не учла логику действия протестной ментальности и недооценила её силу.
«Свой национальный вопрос мы должны решать сами, и здесь никто нам не поможет» — таков главный итог, который определил для себя народ. Свою судьбу мы решали однозначно сами. А мог ли быть другим ход событий? Наверное, нет. Вспомним, как встретили участники областного партхозактива слова председателя государственной комиссии, о том, что крымские татары все равно будут возвращаться на свою Родину. Возмущение, свист, топот. «Только через мой труп!» — слышали, как правило, репатрианты от председателей колхозов, директоров совхозов, начальников паспортных столов на свое обращение принять на работу, прописаться, выделить участок под строительство дома. Партхозактив хотел войны…
Сегодня можно сказать, что мир в Крыму восторжествовал, но реальное наполнение содержания автономии заключается в придании ей национальной формы.
Все это вспоминается для того, чтобы понять воцарившуюся в те годы атмосферу. Атмосферу, гнетущую некой безнадежностью в Крыму – до боли родном, до боли чуждом. На этом фоне массовое возвращение собственными силами крымтатар способствовало появлению новых проблем, с которыми местная власть прежде не сталкивалась. Не умея, но чаще не желая решать эти вопросы, местная власть усугубляла проблемы и обостряла тем самым общественно-политическую ситуацию. При этом проблемы экономического, организационного характера в русскоязычных средствах массовой информации, в выступлениях политиков подавались как межнациональные. Воспитанный в антикрымтатарском духе, столкнувшийся с волной возвращения репатриантов, увидев, что называется, вблизи организованные протестные акции, «крымчанин» оказался в шоковом состоянии. Его первыми, естественными реакциями были страх и недоверие, переходящие во враждебность.
Эти настроения создали дополнительные проблемы для репатриантов. В обществе, где нет контакта между противостоящими этническими группами, для власти возникает соблазн — действовать по принципу разделяй и властвуй. Впоследствии ряд политиков так и поступал. Правда, внешне действия как бы направлялись не против многострадального крымтатарского народа, а против его «плохого» и «ненужного меджлиса». Понадобилось десятилетие, чтобы как-то снять остроту вопроса. Русскоязычное население понемногу начинает понимать: в крымском обществе возможно сосуществование при наличии взаимного уважения.
Однако вопрос розыгрыша антикрымтатарской карты с повестки дня окончательно не снят. Несколько тиражных русскоязычных газет активно провоцируют подобные настроения среди славянского населения. События последних дней — из этого ряда.
Но существуют ли общие интересы у крымтатар и остального населения Крыма? Могу на этот вопрос ответить утвердительно. В массе своей и те, и другие находятся в экономически тяжелом состоянии, подвержены безработице, чиновничьему беспределу, эксплуатируются хозяевами, обмануты начальством, лишены перспектив на будущее, разочарованы сварами среди политической элиты. Организованность крымтатар и то, что с ними вынуждены считаться власти, может стать фактором объединения славян и наших соотечественников. Перспектива такого объединения пугает многих особенно тех, для которых наш регион источник баснословных прибылей. Во-первых, это «класс» временщиков. Они стремятся получить максимальную прибыль. Деньги уходят за бугор. Они не заинтересованы вкладывать свой капитал в развитие Крыма, им важна сиюминутная выгода. Вот и подконтрольные им средства массовой информации активно пропагандируют образ враждебных сил во главе с Меджлисом крымтатарского народа. Это все тот же принцип «Разделяй и властвуй».
Вместе с тем, власть испытывает внутренний кризис из-за отсутствия базовой опоры на людей. Корни этого кризиса состоят в том, что структура региональной власти в известной мере искусственна. Искусственна в той же мере, в какой искусственным образом была создана сама автономия. Вначале говорили о воссоздании довоенной автономии, которая, по сути, являлась чисто большевистским детищем. Естественно, что на новом историческом витке она не могла быть воссоздана один к одному. Как говорили древние, нельзя в одну и ту же реку войти дважды. Это понимали авторы и создатели автономного образования. Поэтому постарались привнести некие демократические декорации в виде фракций в Верховной Раде, комиссий. Позаботились о некоторых атрибутах государственности — гимне, гербе, флаге. Но речь идет о классической фикции. Это можно увидеть, в том числе и на примере взаимоотношений власти центральной и местной. Первая всячески игнорирует права автономии (как это было, например, при принятии закона о выборах). Вторая протестует, но очень робко. Киев не обращает на это никакого внимания, что вполне объяснимо: мы вас породили, мы за вас все и решим. Так что единственные достижения автономного образования – материальные: дорогие машины, хорошие благозвучные должности и иные привилегии крымского бомонда. И это власть имущих вполне устраивает. Однако не решен главный вопрос — национальные интересы крымтатар как народа, сформировавшегося на данной территории. Существующая политическая структура не способна его решить. Скажем, можно ли представить, что Верховная Рада Крыма отстаивает законные национальные (здесь они есть только у крымтатар) требования в киевских коридорах власти? Очень трудно. Таким образом, можно сказать, власть не имеет поддержки у крымтатарского населения.
Все это укрепляет убеждение крымтатар в необходимости установления, а по сути возрождения их национальной государственности. В ответ они слышат о многонациональном составе крымского населения. Да, формально это так. Но истина в другом — у этих этнических групп за пределами Украины имеются национальные образования со всеми государственными институтами. У них нет проблемы, к примеру, сохранения и развития языка в общенациональном масштабе, нет угрозы ассимиляции и проблемы сохранения этноса. Практически политика крымской власти сводится к тому, чтобы так или иначе, не допустить крымтатар к управлению территорией. Конечно, реакция на это адекватная.
Значит, впереди тупик? И да, и нет. Если ныне существующие инструменты социального управления и влияния на политическую обстановку будут использоваться и дальше, то ясно: все останется по-прежнему. Иначе говоря, перманентное состояние противостояния по формуле «они и мы». Это проигрышный вариант для крымского общества.
В другой модели государственного образования, где обязательно будут учтены интересы и запросы всех этнических групп, заключена перспектива наиболее продуктивного отстаивания интересов Крыма в целом. Сейчас, скорее всего, это нереально, учитывая страхи и фобии русскоязычного населения, но единственный путь усиления автономной власти, когда центр должен будет считаться с данным административно-территориальным образованием именно по причине того, что в нем есть народ, чья Родина — именно эта земля. В этой модели три ведущие этнические группы совместно ведут управление территорией, сглаживаются конфликтные ситуации. В сознании общества доминирует принцип: «Нам необходимо и им необходимо». А национальная трансформация автономного образования при этом есть: во-первых, уважение к коренному народу и гарантия его сохранности на исторической родине, во-вторых, аргумент в отстаивании юридических, социальных и политических прав перед центральной властью.
Наверное, для осознания всего этого необходимы время, которое расставит все на свои места, и логика исторического развития общества. А существующая реальность, к сожалению, не дает и не может дать позитивного видения Крыма как единого сообщества, объединенного целью сохранить Крым для потомков.