Мифология Крыма Д.В. Николаенко

14.12.200915:10

ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК. В.Х. КОНДАРАКИ

Среди крымских краеведов XIX века особое место принадлежит Василию Христофоровичу Кондараки. Он человек неоднозначный. Оказалось, что он интересен и при анализе рефлексии о Крыме даже в XXI веке. У него особое место, и дело не только в количестве текстов. Кондараки очень много писал. Это работы по этнографии, истории и природе Крыма. У него более 20 книг, свыше 70 статей, два романа и одна пьеса.
Но только количеством удивить сложно. Дело в том, что Кондараки можно считать первым российским мифотворцем Крыма.

Не станем пересказывать биографические данные Кондараки. Они описаны. Начинаю с главного. Кондараки 33 года. У него небольшое имение, дающее неопределенные доходы. Он начинает почти все время уделять краеведческой работе по Крыму. Начинается самый важный этап его жизни.

Первый крымский краевед

Если бы нужно было определить первого краеведа Крыма, то им мог бы стать, именно Кондараки. Те, кто писал о Крыме до него, приезжали в регион на некоторое время. Они могли здесь оставаться. Но, все равно, они были люди пришлые. Кондараки жил в Крыму постоянно, и сделал Крым предметом своего основного профессионального интереса. Профессионализация краеведения в Крыму, пожалуй, начинается именно с Кондараки.

То, что Крым находился в Российской империи, играло важную роль для Кондараки. Его работы во многом ориентированы на проведение нового образа Крыма. Регион вписывался в пределы Российской империи. Основная ориентация работ Кондараки связана с систематическим описанием истории Крыма и определением позиций Крыма в рамках именно Российской империи. Прошлое Крыма стало систематически переделываться, начиная с Кондараки.
Было очевидно, что история Крыма слишком длинная и хорошо описанная, чтобы ее можно было просто замолчать. По этой причине, ее нужно было переписывать. Было очень неплохо, что это делал грек по национальности, и к тому же потомственный крымчанин. Дело предстояло сложное. Нужно было детальное знание места, большого количества языков и определенные жизненные конформистские установки. В истории Крыма нужно было слишком многое изменить в угоду государству, чтобы человек, который начал заниматься этим делом, мог иметь свое мнение по многим вопросам.

Идеальной кандидатурой, самоопределившейся для начального сотворения мифологии Крыма, стал Кондараки. Он относился к крымскому краеведению, как к государственной службе. Интересы государства были на первом месте. Никаких других интересов, в написании истории Крыма, у него не было.

Принципиальные установки и достижения Кондараки
АКТИВНОЕ ОТНОШЕНИЕ К ИСТОРИИ КРЫМА

Время и место появления краеведения и краеведов имеют объективные основания. Потребность в этой странноватой области деятельности есть далеко не всегда и не везде. Процессы освоения территорий, и в особенности, территорий переосвоения, расположенных в зоне контакта различных социо-культурных образований, требуют и строго определенной рефлексии. Здесь нет ничего случайного. Рефлексия о районе, есть ответ на общественные, государственные потребности, а они возникают только на определенном этапе. Это в полной мере проявилось и в развитии крымского краеведения.

В работах Кондараки Крым выступает не столько объектом наблюдения, сколько предметом для активного вмешательства в прошлое. История Крыма начала твориться в соответствии с российскими имперскими стандартами. В позитивистском описании реалий Крыма, Кондараки не видел особого смысла. Реалии нужно было не описывать, для сохранения памяти о них. Реалии Крыма нужно было активно формировать. Историк Крыма занимал позицию, которую можно охарактеризовать фразой «Чего изволите?». Позиция очень важная в Крыму. Государство российское очень нервное и несдержанное. Если что-то ему не нравится, то наказание может быть жестоким и скорым. В отношении крымского краеведения все должно делаться в строгом соответствии с интересами государства.
Шли активные процессы переосвоения территории Крыма. Крымская война внесла много перемен, и активизировала и без того быстрые перемены. Работа Кондараки приходится как раз на данный период времени. И он реагирует на это именно «летописанием» истории Крыма. Думается, для него важным примером был Карамзин с его летописанием истории России.
Кондараки был не столько краевед и историк, сколько летописец крымской истории. Отличие в том, что летописец, в соответствии с российской традицией, мог активно вмешиваться в прошлое. История и философия истории, в российском варианте летописания, четко не отделялись и порой давали удивительные сочетания. Задача, которая решалась Кондараки, была в том, чтобы на основании доминирующей точки зрения российской СКС (социо-культурный стандарт) дать соответствующий образ прошлого Крыма. То есть, решалась задача, которая стояла и перед Карамзиным в его «Истории государства российского».
Концепции предельно общего характера, ориентированные на СКС в целом, не вполне работают на уровне конкретных районов. В частности, на основании «Истории государства российского» Карамзина нет возможности подойти к описанию Крыма. Можно уверенно сказать, что текст Карамзина не имеет никакого отношения к данному конкретному району, и соответствующим событиям его освоения. Это требовало нового регионального летописания. Ответом на запрос стала работа Кондараки. Кондараки – крымский Карамзин. Не вполне оцененный государством и коллегами, но, тем не менее, первый летописец Крыма.

КОНЦЕПТУАЛЬНОСТЬ РАССМОТРЕНИЯ КРЫМСКОЙ ИСТОРИИ 

Краеведы люди тяжелые. Они могут два часа говорить, про кого-то или про что-то, очень привязанное к месту и времени. Это, как правило, не интересно. Тексты по краеведению также переполнены гиперконкретными данными. Избыток очень конкретной информации есть признак развитой формы краеведения. Но оно должно дорасти до этой тяжелой формы.
Перед Кондараки стояла другая задача, и он с ней успешно справляется. Начинать нужно было с концепции освоения Крыма. Принципиальная сложность начального этапа российской мифологии Крыма была именно в этом. Вся работа Кондараки направлена именно на построение концепции освоения Крыма. В этом отношении, Кондараки копировал Карамзина. Маленький, и не вполне удачливый Карамзин.
В 1867 г. в Николаеве выходит его первая книга «Подробное описание Южного берега Крыма». Вскоре в Петербурге выходят 4 тома (в 17 частях) «Универсального описания Крыма».
В конформистском концептуальном подходе важны «круглые» даты. Здесь многое делается под внешние потребности. Столетие присоединения Крыма к Российской империи, дата очень приятная для русских. Дело не только в завоевании очередной территории. Дело в том, что очертания империи приобрели «естественные» формы. Удалось победить всех врагов, которые противостояли завоеванию Крыма. Это, своего рода. Знак качества империи и культуры.
Кондараки решает подготовить и издать, к этой знаменательной дате, многотомное описание Крыма. Работа по универсальному описанию Крыма не была только личной инициативой Кондараки. Как и многое в деятельности этого человека, было связано с властями и отвечало интересам Российской империи. Кондараки был чиновником во всем своих проявлениях.
Он обращается к императору с просьбой о денежном пособии. В августе 1882 г. получает ответ: «Государь император о пожаловании Вам денежного пособия на издание в полном составе начатого Вами по воле императора Александра II сочинения «Универсального описания Крыма» Высочайше повелевать изволит: выделить Вам на этот предмет десять тысяч рублей из суммы Кабинета Его Императорского Величества».
Большая победа. Есть систематический труд, есть и санкционированность его издания. Последнее важнее. Деньги всегда можно найти, но высочайшее благоволение не всегда можно получить. В 1883 г. в Москве публикуется десять томов его сочинения о Крыме, под общим названием «В память столетия Крыма». Название очень характерное. Форма и содержание органично сплелись.

В силу идеологической лояльности книг Кондараки, они очень популярны у издателей. В том же 1883 году, публикуются также его отдельные работы «Греческие сказки», «Легенды Крыма», «Крымскотатарские сказки». Они стали повтором, соответствующих частей 10-томного издания. Нужно было формировать строго определенный имперский образ Крыма, и работы Кондараки были очень важны. Альтернативы им, на тот период не было.
Книги Кондараки внешне примитивны. Они просты, как мычание, но простота обманчива. Назначение «Универсального описания Крыма» Кондараки было не в написании энциклопедии Крыма или некоего научного систематического исследования данного региона. Книга Кондараки носила идеологический имперский характер. Определялась имперская концепция освоения Крыма. Нужно было определиться именно с принципиальной интерпретацией сложной перепутанной, как казалось российским имперским историкам и идеологам, истории.
В оценке «Универсального описания Крыма» Кондараки не стоит обращать внимание на слабости научного плана. В частности на поверхностность использования источников. Более того, такая оценка будет не корректной. Книга Кондараки не была научным изданием. Она ориентировалась на формирование идеологической концепции освоения Крыма. Сумма слабостей, неточностей и нелепостей давала текст, имеющий большое идеологическое значение. Многие критики отмечали именно слабости книги. Они могли привести примеры и явных ляпов. Но все говорили, что это первое и очень важное описание освоения Крыма.
Такой вариант, при котором «большое правдивое целое» складывается из суммы неточностей, слабостей и вульгаризмов, есть вполне нормальное явление для работ, ориентированных на формирование именно концептуального идеологического образа истории. Проводится генеральная линия, и значима только она. Все остальное остается в стороне. Разумеется, генеральная линия интерпретации соответствует социо-культурным доминирующим тенденциям российской СКС. Под нее она и создается.

В 1887 году была создана ТУАК. Наступали времена систематического мифотворчества Крыма, поставленного на профессиональную, государственную основу. Одиночка Кондараки уходил в прошлое, но именно он стал первым творить мифологию Крыма. Ему прилепили некоторое количество ярлыков, чтобы отгородиться от его работ. Например, Кондараки называют «бытописателем» Крыма и прочими необычными терминами. «Отряд не заметил потери бойца» и стал стремительно переводить имперскую концепцию освоения Крыма с уровня сомнительной идеи на уровень «научно обоснованного факта». Это связано с ТУАК.

ОПОСРЕДОВАННОСТЬ ОТРАЖЕНИЯ КРЫМСКИХ ТАТАР

Кондараки одним из первых понял, что стратегическое направление российской рефлексии о Крыме, связано не только с мифологизацией истории региона, но и  опосредованным отражением крымских татар. Крымские татары были основным объектом ассимиляционного давления, на нерусское население Крыма. Греческие и армянские жители Крыма, для Российской империи, не оставляли особых проблем, с ассимиляционной точки зрения. Болгары, немцы, чехи и некоторые другие народы, которые были более или менее широко представлены в населении Крыма, были колонистами по определению. Они были мигрантами. Никто не мог сказать, что Крым есть родина эстонцев или чехов. Было известно, когда они появились в регионе. В этой связи, никаких проблем не было.

Проблему составляли только крымские татары. Крымские татары были весьма многочисленны. В исторически недавнем прошлом, у них было свое государство в Крыму. Они про него все еще не забыли. По этой причине они выступали социо-культурными врагами российской СКС.

Важный принцип борьбы, с такого рода врагами, помимо всего прочего, связан и с опосредованностью их отражения. Например, если вы не крымский татарин, и занимаетесь изучением крымских татар, то нельзя обращаться непосредственно к крымским татарам. Нельзя изучать их источники информации, заниматься полевыми исследованиями. Это будет «неправильно», и добром для вас не кончится. Нужно обращаться к российским авторам, которые занимались крымскими татарами, и вступать с ними в оживленную дискуссию. Никто из них не знает крымско-татарского языка. Никто не знает арабского языка и не в состоянии читать оригинальные источники. Это вас сдерживает от «научного исследования»? Нет. Это не патология. Это норма российской имперской науки. Она была усвоена в СССР, в те времена, когда татары еще жили в Крыму, то есть, до того момента, пока не выяснилось, что они все предатели. После этого, интерес к их исследованию, был окончательно утерян.

Примерно аналогичное отношение к исследованию всех социо-культурных врагов. Их нужно знать и по этой причине их нужно исследовать. Но есть исследование для прикладных целей. Например, для подготовки различного рода фальсификаций по истории неприятного народа. Нужно формировать образ неприятного народа. Происходит объективация данного народа. Начинается создаваться его образ и имеет место только опосредованное отношение к нему. Это важно для его успешной социо-культурной ассимиляции. Кондараки стал одним из первых специалистов по крымским татарам, но при этом не татарином и на 110 % следовал государственной идеологии.

ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКА, АССИМИЛЯЦИЯ И ИДЕОЛОГИЯ

Большой интерес представляет и то, что Кондараки много времени посвятил языку, который тогда еще не был проблемой. В 1868 году он издает «Самоучитель турко-татарского и новогреческого языков». Кондараки знал татарский язык. Гордился этим. Много времени и сил тратил на освоение языка.

Работа Кондараки написана в популярном духе. Это не академическое издание. Оно изначально не было ориентировано на такие задачи. Приведены отдельные наиболее часто употребимые крымско-татарские слова, названия предметов обихода, представлены начальные сведения о различных частях речи. Даны 43 диалога по наиболее интересным и частым, с точки зрения Кондараки, темам.

Данная работа оценивалась как поверхностная, и была предметом критики. С точки зрения профессиональных филологов, ляпов в нем можно найти массу. Но следует понять, что Кондараки, несмотря на свое знание татарского языка, не был профессиональным филологом, и не был профессиональным ученым. Более того. Он им не должен был быть, в силу того, что изначально занимался не наукой, а мифологией Крыма. Задача была именно в мифологии, а не научном описании крымско-татарского языка.

Кондараки решал задачи не столько научного описания крымско-татарского языка, а задачи ассимиляции крымско-татарского населения. Если мы начинаем оценивать его работу, именно с такой точки зрения, то она становится много понятнее. Насколько корректно он давал транскрипции на русском языке, тех или иных татарских выражений, не суть важно. Более существенно, что татарское, именно татарское,  население имело намного лучшие шансы перейти на русский язык, с таким самоучителем, чем с еще не существующим тогда академическим изданием труда по крымско-татарскому языку.

Для кого Кондараки писал свой самоучитель турко-татарского, новогреческого и русского языка? Казалось бы странный вопрос. Традиционный ответ — самоучитель писался для русского населения. С моей точки зрения, это вполне не так. Такого рода работы есть неизбежный спутник ассимиляционных процессов. Они пишутся, независимо от деклараций авторов и того, что говорится в критике относительно них, всегда не для русского населения. Русское население может проживать в Крыму всю жизнь, и не выучить ни одного слова на крымско-татарском языке Такие книги, как самоучитель Кондараки, пишутся для крымско-татарского населения. Оно начинает подвергаться массированной социо-культурной переработке и должно усваивать русский языки

Крымские татары, как и все жители Крыма, до определенного времени были «бытовыми полиглотами». Этот стандарт сохранялся вплоть до начала Второй мировой войн. Помимо своего языка, они немного знали греческий, болгарский, армянский и некоторые другие языки. Уровень знания был не высокий. Это было знание для общения, в строго определенных ситуациях. Например, для общения на рынках, свадьбах и прочих общественных мероприятиях. В своих семьях, и в своих деревнях, люди говорили на родном языке. Деревни были, как правило, моноэтнические (татарские, греческие, армянские и так далее). Смешанных населенных пунктов деревенского типа было не много. Для совместного проживания и разумного общения, люди знали достаточное количество слов и оборотов на различных языках. Все было мирно и разумно.

В Российской империи была поставлена иная социо-культурная задача. Началась массированная ассимиляция не русского населения, и нужно было переходить на русский язык. Усвоение доминирующего языка СКС, крайне важно для ассимиляции населения.

У крымских татар, было несколько направлений дальнейшей эволюции. Возникли следующие альтернативы.

Первое – эмиграция в Турцию. Для российского государства это очень желательный вариант. Крымско-татарского населения в Крыму никогда не бывает мало. Всего может быть мало (воды, денег и прочего), но не крымских татар. По этой причине часть его, при этом, наиболее активная часть, под давоением государства периодически перемещается в сопредельные мусульманские территории.

Второе – начало усвоение российского социо-культурного стандарта. Количество русских, которые выучили татарский, греческий, армянский язык, живя в Крыму, и постоянно общаясь с этим населением, ничтожно. Это либо специалисты, которые и до того знали немало относительно этих языков. Либо некие откровенно маргинальные, в культурном отношении, люди. Крымские русские обыватели, в том числе, обыватели-интеллигенты, могут знать любое количество языков, но только не татарский, греческий, армянский. Крымский русский интеллигент, живущий в Крыму XIX века, мог знать французский и немецкий языки. Это было нормой. Но не было и мысли относительно знания языка «аборигенов».

Третье – игнорировать изменения, происходящие в Крыму, и оставаться в рамках своего социо-культурного стандарта. Это сделать, на практике, было в высшей степени сложно. Дело в том, что Крым начал перерабатываться в социо-культурном отношении целенаправленно. Вероятно, наиболее активным сторонником такого отношения к российской СКС было крымско-татарское духовенство. Задам вопрос, и не стану на него отвечать – что случилось с крымско-татарскими мурзами, сторонниками противостояния российской СКС? В каком году их видели последний раз? Это типичная история противостояния российской СКС.

В качестве иллюстрации можно привести, например и сохранение вакуфных земель, как пережитка исконной формы землевладения татарского населения. Она сохранялась довольно долгое время. Но … пришла коллективизация, и феномен был умножен на ноль. От него ничего не осталось, кроме смутных воспоминаний и текстов фальсификатора Ф.Ф. Лашкова.

Четвертое – активное противостояние российскому социо-культурному стандарту и защита своего стандарта. Это направление носит вполне нереалистический характер. В теории, оно может иметь место, но противостояние всегда заканчивается однозначно. Важный метод борьбы российской СКС, с этим направлением противостояния ассимиляции, состоит в репрессивных мерах. «Исламский радикализм», в самых различных формах, и в самое различное время, вызывал негативную и неадекватно жестокую реакции. «Исламский радикализм» в российской СКС, есть очень важный и полезный миф, для социо-культурной переработки нерусского населения. Миф пестуется именно российскими идеологами. Со стороны российской СКС, реакция на «исламский радикализм» категорически неадекватна по причине того, что она есть явление социо-культурное. Продолжается социо-культурная переработка территории, и такого рода активное противостояние, используется именно для усиления ассимиляционного процесса. В этом отношении, показателен пример Чечни.

То есть, самоучитель Кондараки был связан с одним из направлений ассимиляции крымско-татарского населения. В реальности, он был шагом к усвоению этим населением нового российского стандарта. Понимать его стоит именно таким образом, а не как некую непрофессиональную работу чиновника, написавшего более десяти томов на различные крымские темы.

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET