Сильное звено / Максим Миреев

06.07.201311:27

У многих крымских татар вызывает восхищение свободное владение их родным языком представителями других национальностей. «Авдет» хочет познакомить читателей с Максимом Миреевым – человеком, который не просто говорит на крымскотатарском языке, но и занимается научной деятельностью: он проливает свет на неизвестные страницы крымскотатарской литературы румынской диаспоры.

Интерес с детства

Интерес к крымскотатарскому языку будущему ученому привил отец, Вадим Миреев. Он еще в начале 90-х организовал первые курсы по изучению крымскотатарского языка в Красноперекопске, в соавторстве с известным переводчиком Сейраном Усеиновым написал первый самоучитель по изучению крымскотатарского языка.

Все это случилось у меня на глазах. Так произошло мое первое, пусть и косвенное и неосознанное, знакомство с крымскотатарским языком.

Отец нашего собеседника родился в Каракалпакстане (суверенная республика в составе Узбекистана), и он наполовину казах.

В школе отец учил узбекский и каракалпакский, дома его учили казахскому. Ну а друзья — крымскотатарскому. Ему было очень неприятно, что людей делили на русских и нацменов. Он видел несправедливость местных жителей по отношению к крымским татарам в конце 1980-х – начале 1990-х. Когда к нему на работе пришли с просьбой подписать петицию против возвращения крымских татар, он с негодованием отказался. А курсы крымскотатарского — это был его ответ всем тем, кто пытался изолировать крымских татар в первые годы после возвращения. Фига в кармане, если позволите.

А с 1995 года Максим учился в школе-интернате для одаренных детей в Буюк-Сюйрене (Танковое), где кроме английского и турецкого языков, преподавался крымскотатарский. Поначалу его изучение давалось сложно, постоянно путались между собой турецкие и крымскотатарские слова.

Мне везло на учителей языка, а Ибраим-оджа, мой первый учитель крымскотатарского, был энтузиастом, который работал на совесть. Только сейчас я начинаю понимать, как тяжело было первым учителям крымскотатарского: учебников для школ тогда почти не было – их только предстояло написать. Низкий поклон Ибраим-оджа и всем учителям-первопроходцам.

Сказочное образование

После трех лет обучения в Украинской Академии Печати, Максим понял, что его настоящая страсть в жизни – языки, которая и породила желание выучить крымскотатарский язык глубже. Оно реализовалось на филологическом факультете КИПУ, где он изучал крымскотатарский и английский языки.

Пять лет обучения на филфаке КИПУ были настоящей сказкой. Нельзя учиться у таких замечательных преподавателей, как Эмине Ганиева или Нариман Абдульваап (а вообще на руках пальцев не хватит всех перечислять), и оставаться равнодушным к крымскотатарскому языку, литературе, истории. Эти люди несут колоссальный заряд пассионарности.

Сейчас он вспоминает, что даже когда делал ошибки, преподаватели и студенты были очень благосклонны и дружелюбны. У каждого преподавателя он чувствовал поддержку, и это заставляло заниматься усерднее.

Главный урок, который я вынес для себя из занятий языком: если хочешь научиться писать на крымскотатарском – нужно много и часто писать на языке; если хочешь научиться говорить на крымскотатарском – нужно на нем говорить, – поделился опытом Максим, – Мне часто встречались ребята, крымские татары, которые комплексовали говорить на родном языке из-за несовершенства грамматики, слабого словарного запаса. Мне, наверное, было легче, поскольку никто не ждал от меня перфекционизма на ранней стадии, и это снимало груз ответственности.

Секреты литературы крымскотатарской диаспоры

Огромное желание заниматься любимым делом сподвигло Максима на научную деятельность. После окончания университета он стал преподавать крымскотатарскую литературу в родном университете и параллельно учить крымскотатарскому языку в симферопольской вечерней школе. А уже через год стал аспирантом. Миреев занимается изучением литературы крымскотатарской диаспоры Румынии конца 19-первой половины 20 века.

В силу известных обстоятельств литература крымскотатарской диаспоры как в Румынии, так и в Болгарии не изучалась на глубоком уровне.

Спросите у крымского татарина/крымской татарке на улице, скольких крымскотатарских писателей того периода или периодических изданий Добруджи они знают. Скорее всего, всплывет только имя Мустеджипа Улькюсала и название журнала “Эмель”. В действительности же, литература крымскотатарской диаспоры Добруджи в межвоенный период переживала серьезный взлет: крымскотатарская литература Румынии подарила целую плеяду талантливых писателей, чьи имена вернуть из забвения является моей задачей.

По его словам, помимо журнала “Эмель”, в Добрудже издавалось как минимум двадцать периодических изданий. В библиотеках и у представителей местной общины в Констанце и Бухаресте исследователю удалось собрать около 2000 страниц текстов литературных произведений. На эту тему ученый опубликовал 8 статей, ведет тематический веб-сайт, значительная часть текстов передана в библиотеку имени Гаспринского.

Но главная задача – это издание книги, которая бы пролила свет на развитие литературы крымскотатарской диаспоры Добруджи.

Крымский взгляд на Америку

Сейчас Максим Миреев живет и работает в США. Его супруга, Симон ЛаПрей, она гражданка этой страны. Они познакомились, когда девушка служила волонтером в Корпусе Мира, в 2008 году.

По окончании службы заканчивалась и ее виза в Украине. Я тогда уже параллельно работал журналистом в службе мониторинга БиБиСи Украина, и передо мной стояла дилемма – строить карьеру здесь или начинать все сначала в США. Выбор сделал в пользу жены – а как иначе?

Сейчас Максим получает специальность веб-программиста, но продолжает работать над своим исследованием.

Моя жена шутит по этому поводу: “я могу вытащить парня из Крыма, но я не могу вытащить Крым из парня”.

По мнению Максима Миреева, главная причина благополучия американского общества – следование букве закона и более высокая рабочая этика. Все остальное – производное от этого.

Вряд вы увидите в США обеденные перерывы по два часа. Зарплаты в конвертах – тоже большая редкость. Мне приходилось, однако, видеть американцев ждущих белого света на светофоре (вместо зеленого) в полночь на безлюдной дороге. Наверное, понятие закона в Украине более девальвировано.

Прожив в США несколько лет, Максим сделал вывод, что американское правительство умеет учиться на ошибках по отношению к афроамериканцам и индейцам. Разница между Америкой и Украиной, по его мнению, заключается в том, что правительство США нашло в себе смелость признать позорные страницы своей истории и прилагает усилия к тому, чтобы исправить свои ошибки.

128 лет назад белые жители Такомы, где сейчас живет наш собеседник, с факелами пришли в район, где проживали азиаты, выгнали их из домов, посадили на поезд, идущий в штат Орегон, а потом вернулись и сожгли дотла два квартала. Сейчас выходцы из Азии вернулись в город и составляют 8.3% от общего числа населения.

Первое, что замечаешь, когда прилетаешь в аэропорт Такома-Сиэттл, это то, что все объявления в аэропорте и пригородном транспорте делаются на английском и корейском. В городе действует большой центр азиатской культуры, львиная доля расходов которого покрывается из местного бюджета.

По словам Максима, пользуются поддержкой государства и местные индейцы из племени Пьюаллап. В штате Вашингтон действует обязательный налог размером в 9,4% с каждой покупки в магазине – индейцы его не платят. Логика в этом такая: “это их земля, а выходцы из Европы – здесь гости.”

Ну не может ваш сосед прийти в ваш огород и потребовать с вас купить у него вашу же редиску! Примечательный факт – никто, кроме индейцев, не имеет права владеть казино на территории штата. И доходы, полученные с такой деятельности, налогами также не облагаются.

На территории резерваций действует собственная полиция, сформированная из представителей племени. А сами резервации, по информации Максима, уже давно не гетто, из которого выход запрещен. При поступлении в университет индейцы имеют доступ к многочисленным стипендиям, которые покрывают практически все расходы. Индейцы получают ежемесячные выплаты (небольшое пособие, но все же!) от государства в качестве компенсации за причиненный сотни лет назад ущерб. Опять же, в Такоме и соседних городах есть курсы языка индейцев Пьюаллап, которые также оплачиваются в большей части из бюджета штата.

Все эти меры, как рассказал нам Максим, принимаются в рамках политики так называемой позитивной дискриминации. Американцы не могут изменить того, что сделано, но в силах американских властей гарантировать, что индейцы получат условия, благоприятствующие восстановлению их экономического и культурного благосостояния.

Индейцы на территории США составляют 2.8%, в то время как крымские татары представляют около 1% от населения Украины.

У США находятся деньги на поддержку автохтонного населения. Почему украинское правительство не может гарантировать хотя бы налоговые каникулы, если не может финансово возместить потерянное во время депортации крымским татарам? Решение этого вопроса обошлось бы Украине гораздо дешевле, чем США.

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET