Образ Эдипа Багъчасарайлы (Асанова) – высокого мужчины в костюме с бабочкой, с доброй улыбкой и усами – запечатлелся у меня в памяти лет с пяти-шести, когда родители взяли меня на его концерт. Тогда мы жили в одном из сел на северо-западе Крыма. Местный дом культуры был заполнен под завязку. Помню, как после концерта мы пошли с сестрой за кулисы, преподнести букет и попросить автограф. Эдип-агъа подписал нам тогда обложку на кассете, которая долго хранилась у нас дома как память.
Можно с уверенностью говорить, что музыка Эдипа Багъчасарайлы известна практически каждому крымскому татарину. Разных – колоритных, пропитанных духом народа песен и инструментальных произведений у него очень много – начиная с шуточных, легких, незамысловатых, заканчивая серьезными патриотичными и лирическими композициями. Ну вот задумайтесь, и вы обязательно начнете напевать себе строки из таких легендарных песен, как «Къырымтатарым мен», «Багъчасарай аралыкълары», «Здравствуй, Крым», «Чиберекчи Нафе», «Лезетли тюркю», «Гемилер», «Кофейня в Судаке», «Крымские татарки», «Мераба, Истанбул» и многих других.
Двоякие настроения
– В 1980-90-х годах Ваша популярность зашкаливала. Расскажите об этом периоде творчества. Какие были настроения, чувства?
– Знаете, двоякие…
– Почему?
– Когда мы впервые приехали с «Эфсане» (крымскотатарский ансамбль, в котором играл Эдип Асанов, — прим. ред.) на гастроли, наши концерты бойкотировали свои же крымские татары. Они требовали от нас переезда в Крым, после чего обещали ходить на наши концерты. Это было несправедливое требование. Если у человека нет возможности, как он может переехать?! В 1990-м наш ансамбль все же переехал в Крым и через какое-то время обратился в Госкомнац за помощью с аппаратурой, костюмами, но нам не помогли, не поддержали… Поэтому «Эфсане» и распался. Поэтому и двоякие воспоминания…
– Что было потом?
– Потом был театр Заремы-ханум. «Эфсане» в полном составе туда переметнулся. Мы дали два концерта. Один из них был посвящен моему 35-летию. Он был организован полностью за счет Эскендера Меметова (общественно-политический деятель, бизнесмен, покойный супруг певицы Заремы-ханум – прим. ред.). Это был грандиозный концерт, где играли самые лучшие музыканты, и музыка звучала как на пластинке.
– Как Вы считаете, что сегодня происходит с нашей культурой?
– Когда я переезжал в Крым, я был уверен, что у нас точно будут свои национальные симфонический оркестр, театр, оперный театр, филармония, мюзик-холл, музыкальные школы, студии, свои балеты, симфонии, оперетты, спектакли … А в итоге..? У нас, можно сказать, ничего нет… За 25 лет мы упустили очень много. Сколько молодых талантов, которые так и не сумели раскрыться в полном объеме, ведь они развивались самостоятельно.
На сегодня у меня уйма песен, которые я не могу записать на студии: нет такой финансовой возможности. А молодежи каково? Когда-то вместе с Юнусом Кандымовым (журналист, публицист, поэт и исследователь крымскотатарской культуры, заслуженный деятель культуры Украины – прим. ред.) мы пытались создать национальную студию звукозаписи, оставляли заявления, сметы в Госкомнаце. Мы хотели, чтобы наши певцы и музыканты имели возможность лет пять-десять бесплатно записываться и свободно развиваться под руководством хороших композиторов, музыкантов, поэтов, аранжировщиков, но увы… Снова не нашлось денег. Надо было вместо бесчисленных фестивалей, в которые вбухали столько денег и о которых все давно забыли, создавать студию, ансамбли, музыкальные школы… Сегодня в отношении музыкальной культуры крымских татар я даже света в конце тоннеля не вижу. А посмотрите на наши свадьбы – это дискотеки с диджеями (музыканты уже редкие гости на свадьбах), где уже, можно сказать, исчезает фольклор, некоторые обычаи, но зато появились новые… Это различные игры, позаимствованные у других народов, это песни и танцы опять же других народов, это новый обычай с тортом, тоже взятый у других народов. В этом обычае с тортом меня особенно умиляет момент, когда тамада объявляет: «Торт авасы..!» – и звучит музыка… У каждого ансамбля она своя, конкретной мелодии у этой «Торт авасы» нет! Фантастика! Посмотрите на наше общение вокруг. Только на русском языке… Молодежь не хочет учить и знать свой родной язык… Где же ее патриотизм? Только в том, чтобы флаги поднимать? Или в футболках с тамгой ходить? Или фески носить? Патриотизм – это соблюдение своих обычаев и традиций, это глубокие знания по истории своего народа и самое главное – это общение на родном языке! Одно время вокруг говорили, что крымскотатарский язык стал модным, что пошла мода изучать язык. Что значит мода на родной язык? Он должен передаваться с молоком матери! Он должен звучать в каждой семье, дома и на улице, на праздниках и свадьбах, каждую минуту, каждую секунду!
– Кого из молодых певцов Вы бы особо выделили? С кем сотрудничаете?
– Арсен Курсаитов, Реана Таркова… Мне нравятся их голоса и стили пения, хотя у них есть проблемы с языком, с дикцией… В том, что сегодня играет и поет крымскотатарская молодежь, почти ничего крымскотатарского не осталось, потому что потерялось звено цепи от старшего поколения к младшему. Почему? Потому что национальных музыкальных школ у нас нет. Они могли бы быть кузницей кадров. Там бы наряду с общепринятыми музыкальными дисциплинами преподавали бы уроки фольклора и языка, а значит, молодежь бы его знала. И была бы духовно богаче.
– Обращались ли Вы в Госкомнац, в Министерство культуры?
– Да, в прошлом году я предлагал возродить ансамбль «Эфсане» на базе некоторых бывших участников коллектива и также ансамбля «Хаят», но мне сказали, что уже есть ансамбль «Къырым», «Хайтарма»… Как будто мы должны ими ограничиться.
– Чем занимается Эдип Асанов сегодня?
– Работает в кабаке, поет в основном русский и кавказский шансон…
– Можно смело говорить о том, что Ваши песни стали практически народными – настолько они известны и популярны в нашем обществе. Какая, по-Вашему, композиция является все-таки наиболее популярной? Почему?
– Я даже затрудняюсь ответить… У каждого свои вкусы: одному нравится моя патриотическая «Унутма тек…», другому кабацкая – «Мейхане», третьему – семейная «Хорантам», четвертому – лирическая «Элегия»… Ну, а для меня мои произведения – это мои дети, как ты можешь любить старшего больше, чем младшего или среднего ?
– Что появляется сначала: музыка или текст?
– Чаще всего, конечно, музыка, хотя очень редко бывает и наоборот: я нахожу какое-то зерно, тему, слово или выражение, после чего возникает мелодия, сценарий, текст, аранжировка. Иногда слова пишу сам, но намного чаще работаю с поэтами…
– С какими?
– На данном этапе я работаю с Эрвином Бекировым, замом главного редактора газеты «Янъы дюнья». Он очень хорошо знает язык, песни различных народов, разбирается в музыке, в песнях. Знает, как должна выглядеть завязка, развитие, кульминация, концовка текста песни. Я ему предложил сотрудничать, и вот у нас уже готово пять-шесть песен.
–Много песен из Вашего репертуара написаны на стихи Юнуса Кандыма. Вспомните о сотрудничестве с ним?
– Меня как композитора сделали песни на слова Аблязиза Велиева, Нуззета Умерова и Юнуса Кандыма. Если бы не было их текстов, я не знаю, были бы популярны мои песни? Я сомневаюсь… Раньше, когда я был молодым, я считал, что самое главное в песне – это красивая музыка, а на второе место я ставил слова. Сейчас для меня одинаково важно и то, и другое. Ну, и конечно, большое значение имеет аранжировка, которая раскрывает характер песни.
Юнус Кандым был золотым человеком, любящим свою семью, Родину, народ, профессию… Мы с ним познакомились еще будучи студентами. Я – Ташкентской консерватории, он – Ташкентского педагогического института имени Низами.
У нас был ансамбль «Яшлыкъ» при радиокомитете в Ташкенте, основал его Февзи Алиев. И как-то к нам на репетицию пришли поэты-студенты, среди них был и Юнус, с которым я познакомился, но работать мы начали вместе уже в конце 1980-х годов. Первые гастроли в Крым у нас были в 1988-м году…вот тогда я впервые увидел море, Родину моих отцов-дедов, первый раз увидел родной Бахчисарай… И тогда у меня родились мелодии моих будущих песен «Здравствуй, Крым», «Багъчасарай аралыкълары» и т.д. Я пришел к Аблязиз-агъа со своими мелодиями, но он был сильно занят и привел меня к Юнусу. Мы начали с ним создавать песню «Селям санъа, Къара денъиз»…Через некоторое время песня была написана. Писали мы ее с Юнусом несколько дней в его кабинете, в редакции газеты «Ленин байрагъы» и на скамеечках в сквере Революции в Ташкенте. Потом мы продолжили совместную работу в Крыму.
– Песня о Бахчисарае («Багъчасарай аралыкълары»)…Как она создавалась?
– Идея о ее написании возникла во время первых гастролей в Крыму (это весна 1988-го), когда я находился в Бахчисарае, передо мной ожили отцовские рассказы о Родине. Я их хорошо помнил с детства. Кроме того, я читал много исторической литературы о Крыме, о Бахчисарае.
– Ваша песня «Поедем Ялта, купим там балта» на слух воспринимается как народная. Расскажите, о чем она все-таки? Какова история ее создания?
– Она и есть народная…точнее ее припев. Куплеты – мои…
Хочешь, мой дом, я напомню тебе старенький модный мотив…
Вот этот мотив – шуточная народная песня – был популярен среди крымских татар до войны. Дело в том, что в те времена крымские татары плохо знали русский язык, поэтому и текст шуточный – набор слов. Кстати, там есть и второй куплет: «Поедем в Одес – купим холодес…». Я взял ее как воспоминание человека, которого депортировали, но он всю свою жизнь помнил эту песню и, вернувшись, напевает ее старому дому, в котором родился.
С этой песней связана еще одна история. Когда в мае 1988 года ансамбль «Эфсане» сдавал вторую программу в театре имени Навои, как раз исполнялось 44 года со времени депортации нашего народа. На тот момент эта песня была уже готова:
Сорок четыре… Поедем Ялта,
Поедем Ялта, купим там балта.
В комиссии были люди из ЦК, из Министерства культуры, они стали спрашивать, почему «сорок четыре…», мы объяснили. Они не поверили и не пропускали эту песню. Хорошо, что на прослушивание я на всякий случай пригласил нашу творческую интеллигенцию. В тот момент Нуззет-агъа и Аблязиз-агъа защитили и отстояли эту песню. Это был 1988-й год – тогда еще свободы слова не было. Я был молодым и не понимал, что значит – не говорить то, о чем ты думаешь. Тогда для меня это было дико осознавать, что мне что-то запрещают.
Хотя в 1970-е годы я уже с таким один раз сталкивался: написал эскиз для скрипачей и назвал его «Крымский эскиз». Меня вызвал главный редактор радио, начал расспрашивать, почему я назвал «эскиз» именно «крымским». Тогда я впервые столкнулся с запретом даже упоминать в своих произведениях слово «крымский».
– Есть ли у Вас, помимо музыки, какие-то увлечения?
– В прошлом году я с родственниками построил во дворе теплицу и стал выращивать для себя и семьи помидоры, огурцы, перец. Знаете, они тоже любят музыку. Когда я вожусь в теплице я включаю им Моцарта и Баха, крымскотатарские народные лирические песни… По-моему, им нравится музыка. Отсюда и урожай хороший…
– Если бы не музыка, чем бы вы еще хотели заниматься в жизни?
– Если бы не музыка, я, может быть, как отец (потомственный ювелир Айдер Асанов, — прим.ред.) занимался бы ювелирным искусством, ведь они чем-то родственны. Ювелирные изделия моего отца – это застывшая кружевная музыка…
– Строили ли Вы свой дом своими руками, как многие крымские татары?
– Не всё, конечно, но сам и бетон заливал (все сейсмопояса и перемычки), кладку внутреннюю немного сделал, шпаклевал стены, обои клеил и т.д.
– Расскажите, чем занимаются ваши дети?
– Старший сын, Эмиль – ювелир, но только по выходным, а в будние дни – он работает торговым агентом предприятия «Крымопт». Младший, Тимур, окончил гимназию, поступил в КИПУ на специальность «информатика». Сам научился играть на фортепиано.
– Что Вы пожелаете читателям Avdet?
– Каждой семье здоровья, благополучия, достатка, безоблачного неба над головой и солнышка в окнах. И конечно же, оптимизма…Эр шей Аллаhтан…
