Несмотря на все сложности, которые нам приходится переживать сегодня, это время самых интересных наблюдений. Задумываешься о том, о чем бы в прежние времена подумал позже, видишь то, чего бы раньше и не мог представить, и веришь – вера вообще стала воздухом, иначе задохнешься.
У меня складывается впечатление, что я живу в некой альтернативной реальности, да и вообще крымские татары существует в другом мире, где меньше красок по сравнению с сочной палитрой, осязаемой адептами «нового мира». Я, конечно, не абсолютизирую, но все-таки. Так вот, либо мир вокруг действительно серый, либо кто-то слишком верит в транслируемое счастье.
Крымские татары, стали объектом пристального внимания с самого начала той «весны». Сначала пытались кооптировать политическую элиту, потом изолировать фронтменов и делегитимизировать их, параллельно пытаясь создать альтернативу действующим национальным политическим институтам, в конечном итоге, власть удовлетворилась возбуждением… уголовных дел, созданием пожароопасных картинок под заборами и новых, негативных формул в отношении функционеров Меджлиса. Имеет ли это эффект – и нет, и да. Для крымских татар, собственно на них и рассчитан этот перфоманс, – нет, для остального населения Крыма – да, они и так не пылали любовью к самому слову Меджлис, а тут теперь его (Меджлис) аккуратно вписали в новую негативную смысловую линейку «Госдеп».
Но по большому счету речь не об этом. Оформление «политического клуба» крымских татар было персонифицированным процессом, и возник он преимущественно в советский период национального движения. Политическая элита сформировалась в процессе оппонирования советскому политическому режиму, за что и получала тюремные сроки. Главной идей, объединившей людей – стала тема возвращения. Собственно эта идея и стала основой системы ценностей народа. Особенность поколения «ссыльных», нормативом социального поведения которого было сохранение себя (идентичности) ради жизни на Родине (внутриэтнические браки, традиции, религия), — это психология борьбы и слома системы, стереотипов и т.п.
Перестроечный период актуализировал идею возвращения, а с приобретением Украиной независимости, лидеры национального движения стали приобретать черты профессиональной политической элиты. Идее возвращения, исчерпавшей себя после 90-х, не было альтернативы, ради которой народ аккумулировал бы свои духовные, культурные возможности. Важные вопросы построения государственности стали текущей повесткой дня, наряду с земельными, вопросами национального образования, а не мобилизирующим фактором. Крымскотатарский народ был социализирован украинской действительностью. Именно в этот период, длившийся практически 20 лет, политическая элита была институционализирована, переживала собственные процессы адаптации к политическим реалиям Украины.
Что отличает поколение «Qırım»? Поколение «вернувшихся», «родившихся» помимо неуемного желания укорениться, колышком закрепить свое право на землю, характеризует и некоторый размыв ценностных приоритетов. Он характерен вообще всем, кто пережил слом одной системы и построение новой. Двадцатилетняя пробежка- малое расстояние для оформления новой парадигмы. Религия и традиция – стали внутренним императивом, а не социальным нормативом.
В результате таких социальных трансформаций, произошла переориентация на формирование индивидуальной перспективы. Одной из причин было недоверие к власти, государству, для крымских татар это практически рефлекс, выработанный на протяжении не одного столетия. Поэтому вполне понятным становится отсутствие каких-либо ожиданий, народ полагался только на себя. Этому также способствовало отсутствие возможностей для вертикальной мобильности, доступности к престижным социальным позициям, возникшая, в том числе, на фоне институциональных преобразований в самой Украине. Тем не менее, все это не сформировало критично негативного бэкграунда между Украиной и крымскими татарами, поэтому становится понятной позиция крымских татар «той весной».
Однако открытым остается вопрос будущих отношений Украины и крымских татар. Украинское общество, окончательно вырвалось из ценностных ориентиров совка, формирует новые социальные традиции. Крымские татары, напротив, консервируют свои европейские устремления, возвращаются к необходимости самосохранения. В таких условиях нам, крымским татарам, надо сформулировать максимы своей политической воли, в совершенно конкретные институциональные формы, понятные нам самим и окружающим.