Хансарай. Часть 6: Зал Дивана

26.09.202312:55

Терраса бывшей ханской канцелярии и вход в Зал Дивана

Визит во внутренние покои Хансарая, безусловно, следует начать с Зала Дивана (он же – Зал совета и суда). Это помещение, тронный зал повелителей Крыма, можно без преувеличения назвать «сердцем» государственной жизни Крымского ханства: в этих стенах, в собрании лидеров нации, принимались судьбоносные для Крыма решения.

Сам термин «диван» происходит от арабского слова, которое, в основе своей, обозначало сборник письменных реестров. Впоследствии значение слова расширилось и на хранилище таких документов, и на ведавшее ими учреждение, и, наконец, стало означать государственный орган. (Наименование предмета мебели тоже имеет к этому прямое отношение: диван потому и назван диваном, что сделан на манер длинных мягких топчанов, стоявших в «офисах» Османской империи). В Крыму и в Турции диваном называли совещательный орган, который являлся одновременно и верховным судом при правителе, и государственным советом.

В Крымском ханстве существовала разветвленная система юриспруденции и большинство судебных решений в стране принималось на местах. Гражданскими делами (такими как вопросы брака, имущества, наследия и т.п.) ведали религиозные суды кадиев в своих судебных округах (кадылыках), а над кадиями осуществляли надзор столичные кадиаскеры. Уголовные дела, помимо того, могли рассматриваться также и региональными диванами, которые существовали при резиденциях калга-султана и беев наиболее знатных родов. И лишь тогда, когда вопрос не удавалось разрешить на месте, либо когда тяжба велась между представителями знатного сословия, дело передавалось в ханский Диван. Кроме того, в Диване должен был утверждаться любой вынесенный местными судами смертный приговор.

Смертные приговоры были не слишком частым явлением среди на редкость законопослушного, как отмечали современники, населения Крыма, но вот лиц, желающих подать апелляции на решения местных судов, набиралось достаточно, и к вратам Хансарая стекались просители, жаждущие добиться справедливости в ханском суде. Сортировкой их прошений (какое заслуживает аудиенции у хана, какое следует передать на рассмотрение кадиаскерам, а какое вернуть обратно) занимались чиновники ханской канцелярии. Эта канцелярия располагалась на террасе с колоннадой перед самым входом в Зал Дивана. В прежние времена это была не открытая терраса, как сейчас, а помещение наподобие застекленной веранды, со шкафами и лавками внутри.

Тех, кому было позволено изложить свою жалобу перед ханом, охранники пропускали из канцелярии в зал. Вход в него украшен резным порталом, который сохранился доныне. На портале высечена арабская надпись: «Врата Дивана. Селямет Герай-хан, сын Хаджи-Селима Герай-хана, год 1156 (1743)» — память о неоднократно уже упоминавшемся восстановлении Ханского дворца Селяметом II Гераем после разрушительного пожара.

10_02_2016_02Вид на северо-восточный угол Зала Дивана с зарешеченным балконом и витражами

Ханский Диван собирался регулярно: как правило, еженедельно. Однако следует заметить, что проведение судебных заседаний было лишь одной из функций ханского тронного зала – причем даже не самой главной. Ведь, помимо суда, совещаний в узком кругу по текущим вопросам и приемов иностранных посланцев (в том числе и османских, с распоряжениями от султана), в этих стенах регулярно проводилось еще одно, гораздо более масштабное мероприятие: встреча («кёрюнюш») хана с представителями крымских знатных родов. Эти многолюдные ассамблеи были, по сути, главным предназначением зала – именно потому он настолько и превосходит и по площади, и по высоте, и по роскоши ту скромную палату Дивана, что существует в стамбульском дворце Топ-Капы. Такие всеобщие собрания крымской знати во дворце происходили не очень часто, обставлялись с немалой пышностью и решения на них принимались наиважнейшие: на них беи четырех знатнейших родов формально избирали новых ханов, принимали совместно с ханами решения о войне и мире, а порой случалось и так, что ханы во время таких собраний узнавали о своем низложении и отставке.

Потому в ханские времена здание тронного зала очень часто называли не Залом Дивана, а Кёрюнюшем. Помещений для подобных собраний в Хансарае было несколько: Эвлия-челеби перечисляет во дворце кёрюнюши Бахадыра Герая, Исляма Герая и Эски-Кёрюнюш (ни один из них не дошел до нашего времени), а тот зал, который можно осмотреть ныне, у Эвлии назван кёрюнюшем Сахиба Герая – по имени основателя Бахчисарайского дворца. Это был самый старый и самый главный из парадных залов ханской резиденции.

Войдя сегодня в его двери, мы окажемся в просторном помещении с хрустальной электрической люстрой и блестящим мраморным полом, на котором ясным утром затейливо переливаются цветные лучи, падающие сверху через витражи. Стены и потолок зала украшены яркими росписями, а прямо напротив входа сверкает позолоченный макет трона. Большая часть этого декора – результат реставрации 2000-х годов, выполненной в соответствии со старыми описаниями Зала Дивана. В этих описаниях упоминается и мраморный пол (снятый и вывезенный куда-то еще в 19 столетии), и «три прекрасные люстры» (видимо, венецианской или французской работы, что считалось особой роскошью в Крымском ханстве), и бассейн с фонтаном посередине (его реконструировать не стали, ибо стены здания и без того сильно повреждены излишней сыростью).

Над входом в зал изнутри нависает балкон, закрытый плотной деревянной решеткой: так называемые «хоры». Экскурсоводы обычно рассказывают, что ханы тайно подсматривали оттуда за ходом заседаний Дивана, члены которого, таким образом, никогда не знали наверняка, слушает ли их хан или нет, и потому на всякий случай не позволяли себе лишних высказываний. Поводом к возникновению этой басни, без сомнения, послужил пример зала Дивана в стамбульском дворце Топ-Капы. Там, в самом центре стены, прямо над местом, где сидел главный везирь, проделано небольшое окошко с позолоченной решеткой. С обратной стороны этого окошка расположен нижний этаж «Башни справедливости», зайдя в которую из своих личных покоев, султан мог, по желанию, либо тайно наблюдать через решетку за совещаниями придворных советников, либо, поднявшись по ступеням, осматривать свой дворец с вершины башни.
В прошлом очерке я уже подробно рассказывал о том чрезвычайно закрытом образе жизни, который, храня свое недосягаемое величие, вели турецкие султаны. Случаи, когда падишахи лично являлись на заседания своего Дивана, были настолько редки, что всякий раз бурно обсуждались в столице и были предвестниками серьезных политических перемен. Обычай, при котором правитель тайно наблюдает за совещаниями своих сановников, возник не в Стамбуле: он бытовал во многих странах и культурах задолго до возникновения Османской империи. К примеру, во дворце фатимидских халифов в Каире тоже было устроено решетчатое окошко («шуббак») в главном парадном зале: халиф, скрытый для глаз, наблюдал из него за происходящим, а везирь, сидя под этим окошком, вел заседание.

10_02_2016_03Зарешеченное окно в зале Дивана в дворце Топ-Капы, Стамбул (фото с ресурса thebohemianblog.com)

Представить, чтобы тот же обычай мог соблюдаться и в Крыму, трудно для всякого, кто знаком с государственной системой Крымского ханства. Ведь если стамбульский Диван был всего лишь советом высокопоставленных придворных служителей, каждого из которых, невзирая на чины, султан мог в любой момент казнить или заменить на посту, то кёрюнюш крымских ханов – это, своего рода, наследственная «палата лордов», где беи занимали места не по милости хана, а по праву своего знатного происхождения, и наследовали их из рода в род. Хан не был вправе ни смещать, ни казнить беев по собственному произволению. По этой-то причине беи (в отличие от османских везирей, холодевших при звуках падишахских шагов по ту сторону решетки) не боялись ханов и издавна привыкли выражать свое мнение вслух и без всякой опаски. Известен не один случай, когда предводители крымской знати открыто и совершенно безнаказанно бросали в лицо хану самые суровые слова, вплоть до угрозы свергнуть его и избрать себе другого правителя. Учитывая всё это, «хоры» в Зале Дивана правильнее считать либо помещением для присутствующих на кёрюнюше женщин (а ханские матери и старшие жёны имели право посещать такие собрания, хотя и не у всех на глазах), либо – что мне кажется более вероятным – пристройкой уже русского времени.

Центральное место в зале было зарезервировано не за везирем, как в Топ-Капы, а за самим ханом (и это еще раз подчеркивает, что ханы, в отличие от султанов, присутствовали на заседаниях лично, а не скрывались в тени потайных комнат). Впрочем, везирь (в Крыму эта должность называлась хан-агасы) был и здесь ключевым участником собрания: хан-агасы не сидел на месте, а ходил по залу и распоряжался ходом заседания.

Вплоть до середины 19 века в Зале Дивана сохранялся настоящий ханский трон. Очевидцы писали, что он обладал немалой ценностью и был покрыт оранжевым сукном с вышитым золотой нитью полумесяцем. К сожалению, никто тогда не зарисовал его, и теперь мы не имеем понятия, как именно выглядело ханское кресло – ведь на Востоке существовало немало разнообразных типов парадных сидений правителя. И когда в свое время перед нами встал вопрос, чем заменить прежний музейный «трон» (который представлял собой обычный ящик, накрытый коврами и подушками, и не имел ни малейшего отношения к истории ханства), было решено изготовить деревянный макет знаменитого Багдадского трона османских султанов – временно, до тех пор, пока не будет выяснен истинный облик тронного места крымских ханов. Рядом с троном, по словам тех же очевидцев, стояло еще несколько сидений («табуретов») поменьше, а дальше вдоль обеих стен тянулись длинные мягкие лавки – все они были обиты тем же оранжевым сукном, что и ханский трон.

Эти места занимали придворные сановники, рассаживаясь на них согласно своему рангу. По левую руку от хана сидел калга-султан – первый наследник и распорядитель левой (восточной) части страны, а по правую – нурэддин-султан, командир правого (западного) крыла Крыма. Далее на стороне нурэддина располагался ханский муфтий, а напротив него, на стороне калги, сидели кадиаскеры, имамы и кадии крымских судебных округов, после которых следовал дефтердар – главный придворный секретарь, который и вел реестр судебных решений. На заседания являлись также главный казначей, распорядитель дворцового хозяйства и прочие придворные чины. Когда в столице пребывали беи знатных родов либо высшие военачальники как, например, командир гарнзиона Ор-Капы и ханские наместники в заперекопских ногайских ордах, они тоже принимали участие в заседаниях Дивана – хотя и не были обязаны посещать их регулярно (в отличие от калги, который, правя суд в своем собственном диване в Ак-Месджиде, раз в неделю был обязан являться в Бахчисарай к хану). На входе дежурил с серебряным жезлом в руках капыджи-кяхьяси – начальник придворной стражи, который и проводил в зал посетителей, допущенных к правителю.

10_02_2016_04Вид на южную стену Зала Дивана с макетом трона

Сейчас уже не так просто в деталях представить, как проходила эта церемония, ибо описания ее скудны, а сам Зал Дивана существенно переменился с ханских времен. Тот вид, в котором он отреставрирован, примерно отражает состояние зала на середину 19 века; восстановить же его изначальный облик уже невозможно по той причине, что декор ханской эпохи навсегда утрачен. К примеру, росписи на стенах – это творчество русских художников позапрошлого столетия; их недавно обновили свежими красками, но выяснить, какие крымскотатарские или османские узоры были прежде на их месте, не удалось, поскольку первоначальный слой счищен практически начисто. Сильно изменилась и сама структура помещения.

Насколько можно судить, окна с цветными витражами изначально находились во всех четырех стенах (а не в одной, как сейчас) и в зале было значительно больше света. Нижний ряд окон уже в царское время переделан в двери, убран ряд лавок под ними, разобраны камины в углах помещения и фонтан посередине, и список подобных переделок можно продолжать долго. Не вызывает сомнений и то, что уже при последних ханах Зал Дивана мало походил на прежний кёрюнюш Сахиба Герая – ведь недаром Селямет II Герай оставил над его входом надпись, напоминающую о ремонте здания после разрушительного пожара.
Тем не менее, главный зал Хансарая уцелел и сохранился. И те, кто небезразличен к прошлому ханского Крыма, по-прежнему имеют возможность прийти сюда и попытаться услышать голоса людей, что когда-то раздавались под этими сводами и направляли Крым на его пути по бурным волнам истории.