Сегодня Венера Рябчикова подробнее рассказывает о том, кто повлиял на ее мировоззрение как человека и как поэта.
Поэтесса и переводчица Юлдуз (Венера Рябчикова) принадлежит к пока немногочисленной когорте писателей, формирующих евразийское направление в литературе. Ей удается соединять традиции и формы классической поэзии Востока с европейскими, а точнее – с русскими мотивами и современным содержанием.
Венера Рябчикова воспитывалась в семье с глубокими национальными и культурными корнями, где читали Коран, произведения крымскотатарских, русских и восточных классиков. Ее настольными книгами были произведения Навои и Тургенева. После окончания Ташкентского государственного университета по специальности «филолог, преподаватель русского языка и литературы» Венера Рябчикова училась в аспирантуре, преподавала в Ташкентском институте инженеров железнодорожного транспорта, в Среднеазиатском медицинском педиатрическом институте.
Воспитанная бабушкой Зейнеб-ханым Ислям-кызы любовью к Крыму, к родному языку, она, несмотря на открывающиеся перспективы в науке и в педагогической деятельности, в 1995 году переехала в Крым. Работала в сельской школе учителем русского языка и литературы, завучем, а потом и директором. Недостаток свободного времени подвигнул поэтессу классическую японскую «хокку» трансформировать в строго рифмованные трехстишия, в каждом из которых раскрывается поэтический образ или неожиданная мысль. Они складывались (и складываются) в лунные циклы, состоящие, по числу дней в лунном месяце, из 29 трехстиший и одного двустишия. 5 таких циклов стали основой сборника стихотворений и переводов «Серебряная соседка».
Три последующих лунных цикла включены в новую книгу Юлдуз «Полная Луна». Как отмечается в первых отзывах, «это, прежде всего, книга о Крыме, его людях, его истории и чувствах, которые он вызывает у автора». Часть сборника автобиографична – это и стихи о деде Сефере Усеине-оглы, партизанском связном, расстрелянном фашистами («Лежит в земле родной»), и посвящения бабушке, легендарной Зейнеб-ханым, прятавшей в дни оккупации в своем доме бежавших из плена красноармейцев и евреев, а в изгнании поддерживавшая многих беспомощных соотечественников.
В газелях Юлдуз, небольшая часть которых представлена в книге, заметно прослеживается переход от классической формы и мотивов этих особенно чтимых на Востоке стихотворений к осовремененному звучанию и непривычным темам. Древние мудрости Востока звучат в ее рубаяте в современном ритме и соединены с атрибутикой нашего времени.
Включены в «Полную Луну» новые переводы крымскотатарских поэтов разных времен, творчество которых так или иначе служит путеводной звездой для поэтессы, сделавшей это слово («Юлдуз») своим псевдонимом.
Сегодня Венера Рябчикова подробнее рассказывает о том, кто повлиял на ее мировоззрение как человека и как поэта, делится с Avdet своими взглядами на происходящее в крымскотатарской культуре, рассуждает, что ждет нас в будущем.
– Откуда родом Ваши родители? Какую роль они сыграли в Вашем становлении?
– Мама, Эльмира Сефер-кызы, родилась в селении Къызыл-Къоба (Красные пещеры) Акъмесджитского района, отец, Эргаш Абдулкаримович, родом из Ташкента. Но основную роль в моем воспитании сыграла бабушка Зейнеб-ханым Ислям-кызы, которую не зря называли легендарной. Хорошо образованная, знавшая языки, классическую литературу русскую, крымскотатарскую и западную, она привила мне любовь к великим произведениям, стремление к познанию всего того, что томит людей, оставаясь загадками мироздания, смысла жизни человека, сущности его души. Она читала по-арабски Коран и другие священные книги. К сожалению, я не унаследовала ее целительные способности, таланты к моделированию одежды и вышиванию, ее любовь и умение управлять лошадями. Но главное – она много рассказывала мне о Крыме, его природе, его истории, закладывая таким образом любовь к нему, традициям и культуре нашей нации.
– Кто он, тот мастер, который научил Вас поэзии?
– Моим пробам в литературе я обязана учительнице русского языка и литературы Нине Константинове Сахаровой. Она развила интерес к русской классике, который в «младые» годы пробудила во мне бабушка. Она побуждала меня писать стихи и прозу и каждой, на ее взгляд, моей удаче, радовалась больше, чем я. Это по ее «наводке» я поступила учиться на филологический факультет Ташкентского государственного университета. Ну а мастер, который из того, что во мне было, вылепил ту, какая я есть, поэтессу, литературную переводчицу с крымскотатарского и узбекского, критика (или, может быть, правильнее – критикессу), – это Лев Анатольевич Рябчиков, поэт, прозаик, фантаст, сатирик, детский писатель, переводчик со славянских языков, литературовед, публицист, редактор, лауреат международной премии им. М.А. Шолохова в области литературы и искусства, заслуженный деятель искусств Крыма, президент Крымской литературной академии и мой муж.
– Каким жанрам Вы отдаете предпочтение в своем творчестве?
– Я люблю традиционные жанры восточной и русской поэзия и пытаюсь современные мотивы, поменявшиеся представления о лирике, любовных чувствах, отношении к природе «вместить» в любимые мною формы газели, рубаи, семаи, японскую хокку. Но это не значит, что я не пользуюсь современными формами, рифмами и ритмами. Если что-то надо сказать о времени и о себе, я к ним прибегаю. Теперь, видимо, в связи с повзрослением испытываю желание сесть за прозу…
– С какими знаменитыми людьми и при каких обстоятельствах Вы общались?
– Училась в университете у дочери классиков узбекской литературы Хамида Алимджана и Зульфии Хулькар. Общалась в доме бабушки с великой певицей Сабрие Эреджеповой и с семьей знаменитых узбекских певцов Закировых, играла с Батыром Закировым в шахматы, дружна с писателем Нузетом Умеровым, знакома со многими известными современными русскими писателями, а также поэтами Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Афганистана.
– Что происходит с нашей культурой? Можно ли сказать, что она развивается? Или до сих пор идет осмысление прошлого в сравнении с настоящим?
– Тревога о судьбе нашей культуры понятие многовременное, она жила в нас всегда и не проходит сегодня. Сейчас, слава Всевышнему, вместе с народом она вернулась из изгнания и в родном окружении держится более уверенно. Тревога базируется на том, что культура всегда была неоднородна и делилась на народную и элитную. Рядовые наши соплеменники не понимали ханскую поэзию, в которой строки на одном языке сменялись строками на другом и в которых часто за лирикой укрывались сложные философские и религиозные взгляды; в свою очередь, народное творчество казалось воспитанникам ханского двора грубым и примитивным.
Раздвоена наша культура и ныне, и есть опасение, что может возобладать то, что нам усиленно навязывают из-за «бугра». Дело осложняется тем, что некоторые чиновники, присматривающие за искусством и литературой, в них мало что смыслят и руководствуются лишь своими симпатиями и антипатиями, когда им необходимо определить, кого следует поддерживать из бюджета и кому в этой поддержке отказать. Что касается осмысления прошлого, то этот процесс не должен никогда прекращаться. В прошлом – все наши корни, исторические и культурные. Если не заботиться об их сохранении, то нечего и думать о развитии культуры. Мы поймем, развивается она или пребывает в застое, или снижается, только если будем основательно сравнивать ее нынешнее состояние с прошлым.
– Мы любим свою культуру и гордимся ею. Но не сводится ли это к воспоминаниям о былом и желанию его эксплуатировать? Возможен ли прорыв через это состояние?
– Если ты любишь свой народ, то ты просто обязан гордиться национальной культурой, даже если ты в силу каких-то обстоятельств был воспитан на другой. Но, конечно, гордиться мало – нужно в меру возможностей и способностей развивать ее, приобщать к ней людей других культур, в том числе и в первую очередь путем перевода произведений своих писателей и авторов песен на иные языки.
– Вся наша культура состоит из множества элементов, фрагментов и частиц культур древних народов и этнических сообществ, которые образовали нас как народ. В итоге мы сформировались и состоялись. Что будет происходить дальше? Куда мы будем прорываться?
– Можем ли мы предугадать возможные направления обособления или единения культур? Разумеется, нет, поскольку не можем предугадать возможный ход истории. Все происходящее на сопредельных территориях сегодня напоминает то, что происходило накануне Второй мировой войны, и можно предсказать, даже не обладая даром провидца, что в обозримом времени в целом ряде стран на западе и востоке власть перейдет в руки крайне правых сил, в том числе к неонацистам. Что произойдет, предвидеть несложно, достаточно вспомнить идеолога гитлеровской Германии, заявившего: «Когда я слышу слово «культура», моя рука сама тянется к пистолету».
– Пресловутый глобализм, ассимилируя наш язык и культуру, бросает нам вызовы. Каким будет наша культура в будущем? Что будет с нашим языком? Какая культурная система ценностей даст возможность сохранить идентичность нашего народа?
– Чтобы противостоять надвигающейся глобальной военной катастрофе, человечество уже сейчас, пока не поздно, должно объединиться, стать единой силой, способной остановить третью мировую войну. Сделать это перед Второй мировой оно не сумело и расплатилось за это жизнью почти 50 миллионов людей. Число же жертв ядерной войны будет исчисляться миллиардами… Если задуренные головы нынешнего населения Земли осознают это, то случится быстрый переход к объединению человечества на основе одного-четырех общих языков, на основе единой гуманистической культуры. Существование национальных языков и культур будет носить автономный музейный характер, на их ликвидацию объединенное на гуманистических принципах человечество не пойдет.
