Послы от царя к султану без ханского ведома
Дипломатические контакты стран в период Средневековья были выстроены по определенному порядку, основанному на статусе субъектов дипломатии. В частности, существовал порядок субординации, или степенности. Крымское ханство выступало посредником дипломатической связи между Москвой и Османской Портой. В случае отправления посольской делегации в Стамбул, цари согласно принятым правилам должны были предварительно ставить в известность ханов о своих намерениях.
Упоминания по этому поводу проходят в ярлыке хана Джанибек Герая, адресованном Михаилу Федоровичу за 1042 г.х. / 1632 г. Хан получил сведения о тайной делегации, отправленной от царя к османскому султану. Из текста: «…tarih biñ yigirmi üç yıl bolğanda, uluğ padişah Hunkâr hazretlerigâ bizden yâşurın elçiñüz yibâra başladıñuz. Vilâyetiñüz amançılıq bola başlağaç, niçik dostuñuzdan aşa başladıñuz?… » («…в тысяча двадцать третьем году, втайне от нас начали отправлять послов к великому падишаху, хункяру [султану]. Зачем же Вы начали попирать нашу с Вами дружбу, в то время, как край Ваш только-только начал обретать благополучие?…»). Хан просил царя впредь не совершать таких неподобающих дел («…bir dahi ol oşavsız işlerni qılmağay irdiñüz…»).
Суть заключалась в том, что все дела в отношении Москвы, находились в компетенции ханства. Султан же одобрял подобный порядок вещей, занимаясь другими вопросами. Со слов хана: «…ol uluğ padişah hazretlerinden her kez yâmanlıq bolmas irdi ve yahşılıq dahi her kez bolmaq ihtimalı yoqdur dahi. Siz qardaşımız da bolsañuz, ol uluğ padişah hazretlerine her kez hidmet qıla almassız…» («…от того великого хазрет падишаха нет никому зла, и благо не всем дано. Вы же, наш брат, не сможете услужить тому великому хазрет падшаху…»). Переговоры между царем и султаном не вписывались в общую внешнеполитическую линию Стамбула априори: «…Al-i Osman bile Masqav padişahnıñ sözleri yoq irdügin añlab, ohşavsız irdügin tañlab, barça elçileriñüzniñ qalay bolğanın öziñüz yahşı bilürsiz…». («…вразумив, что не может быть у московского падишаха общих слов с османским, и уяснив неприемлемость такого дела, сами хорошо ведаете о том, что представляют из себя Ваши послы…») Вместо того существовала прямая связь между Бахчисараем и Москвой. Джанибек Герай велел царю, в качестве условия дружбы, не отправлять своих послов к султану.
Источник: В. Вельяминов-Зернов «Материалы для истории Крымского ханства». Санкт-Петербург, 1864. С. 90.
Соколы – посылка от царей
Исходя из содержания документов ханской канцелярии, существовала старинная традиция по отправлению царями соколов в ханскую сторону. Корни этой традиции кроились еще в золотоордынские времена, когда ханы Золотой Орды получали в качестве дани от русских князей ловчих птиц, или кречетов. На территории Хан-Сарая в Бахчисарае расположено строение, известное под названием «Тогъан къуллеси» («Соколиная башня»). В ней содержались соколы, обученные для охоты.
Хан Мурад Герай в своем ярлыке (Бахчисарай, 1093 г.х. / 1682 г.) к Федору Алексеевичу изъявлял свою просьбу о доставке кречетов в форме напоминания о давней традиции: «…taqı munça zamandın adet bolub, şart içinde söz bolğan, uluğ hanlar ata ve babalarımıznıñ uluğ qardaşları, murunğı Maskva padişahları, hanlar hem uluğ biyler zamanındın beri kele turğan uluğ hazinemizniñ aldında şunqar quşlar kelür irdi…» («…еще издавна был и обычай, оговоренный в шерте [клятвенном договоре], по которому великие братья наших отцов, великих ханов, то есть прежние падишахи Москвы, ханы и великие князья, прежде казны отправляли соколов…»). Были форс-мажорные обстоятельства, гибель соколов в пути или случаи, когда не удавалось найти соколов. В таком случае высылалась денежная компенсация – определенная сумма: «…şunqar tapılmasa, yoqsa almaşuv yerine yetmây yolda helâk bolsa, bir şunqar içün miñ altun kelür irdi, elçiñüz berür irdi…» («коль не находился сокол, или же умирал в пути, не будучи доставленным до места алмашув, тогда за одного сокола предназначалось сто алтынов, которые выдавались Вашим послом…»).
Заявители просьб о доставке соколов стремились подчеркивать в своих обращениях, что отправление этих птиц считалось одним из пунктов соблюдения дружбы и следовании традициям. Так, калга Тохтамыш Герай-султан просил Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича не нарушать традиций (Акмесджит, мухаббетнаме за 1093 г.х. / 1682 г.): «…munça zamandın berü hazine milân kele turğan şunqar quşlar keçkân sene kelmeyüb qalğandır. Bu adetke muhalif işdir, adetni coymağay irdiñüz» («…в прошлом году не были доставлены соколы, что издавна отправлялись вместе с казной. Это перечит традиции, не нарушайте же традиций…»).
Восхищение соколами, отправленными от Алексея Михайловича к османскому султану, имеет место в мухаббетнаме (дружественном письме) хана Адиль Герая к царю за 1081 г.х. / 1670 г.: «…ötken yıl saadetlü Al-i Osman padişahığa yiberilgen şunqar quşlarıñuznı körüb, süygân erdik…» («…мы любовались при виде соколов, что были отправлены Вами к высокому османскому падишаху…»). Тогда хан стал просить соколов и для себя: «imdi tört şunqar milân tört qarçığa irsal qılğay erdiñüz, dostluq ve muhabbetlik içün tileymiz. Her zaman adet bolur iş tuguldir…» («ныне же просим Вас отправить и к нам четырех соколов, вместе с четырьмя кречетами, желаем ради нашей дружбы с Вами. Это есть дело, что не входит в постоянный обычай…»). Как видно, в данном контексте соколы не представляли собой инструмент соблюдения установленных традиций (хан просил соколов в качестве подарка).
Интересные сведения касательно распространения соколов в прошлые времена даны в книге Г. П. Дементьева «Сокола-кречеты. Систематика, распространение, образ жизни и практическое значение. – Материалы к познанию фауны и флоры СССР МОИП» (1951 г.).
Фрагмент из данной книги в части транспортировки птиц в Крым: «Посылаемых в качестве «поминков» соколов не хватало, и с юга, в особенности из Крыма, шли постоянно просьбы о присылке или разрешении покупки кречетов – 3, 4, 10 птиц. С этими поручениями крымские ханы посылали своих сокольников или просили Московское правительство послать для этой цели опытного сокольника. В дипломатической переписке по этим вопросам приводятся разные характеристики ловчих птиц – кречеты требовались «крупные, серые, дикомыты»; кроме того, «дикомыт чеглик кречатий»; также разные соколы и белые ястреба. Крымские ханы просили то «выского кречета», то «кречета-бойца», то кречета, «который ловец», «кое лебеди ловит» и т.д. Кречетов в Крым везли степною дорогой, обычно на судах Доном, причем птицы нередко умирали в пути «с дорожной истомы».
Полученных из Москвы кречетов крымские ханы использовали не только для своей охоты, но и переотправляли их дальше в качестве дипломатических подарков. Еще в период расцвета генуэзской торговли в Крыму константинопольский султан получал оттуда соколов. Хан Менгли Гирей просил белых кречетов, чтобы послать их султану Баязиту или «Мисюрскому султану» (султану Египта), или «Тебризскому князю» и т.д. Хан Мухаммед Гирей, ожидая в 1515 г. посольств, идущих его «на Государство здоровати», просил прислать для раздачи через них подарков «три девять» кречетов. «Кречетов да рыбьего зуба многие просят», — писали ханы. Репутация кречетов выходила за пределы соседних с Россией стран – до Мекки. «Белый кречет да шуба рысья велми там дорого стоит», — сообщал, собираясь в Мекку на богомолье, царевич Ягмурчей, прося кречетов у Ивана III (Сыроечковский, Гости-Сурожане, 1935)» [c. 155].
Сокол (царская птица) как символ подразумевал собой свободу, воодушевление, победу, превосходство, свет, сильный дух. Ловчий сокол – символ верности и образцового исполнения долга.
Источник: В. Вельяминов-Зернов «Материалы для истории Крымского ханства». Санкт-Петербург, 1864. С. 594, 673, 694.
Истина из старческих уст
Однажды из канцелярии хана Бахадыр Герая был издан известительный ярлык (дата и место неизвестны) к царю Михаилу Федоровичу, в котором затрагивался вопрос размежевания территориальных владений двух стран. Документ представлен в форме повеления. До сведения Бахадыр Герая дошли известия о том, что по велению царя начался процесс построения целого ряда фортификаций в определенных местностях: «…Bortaş keçüvinde ve Nujijevıyi degen yerde, ve Valükanıñ yânında, ve Buğa Suwıñ başıda, Top-Canlı-Borlı keçüvinde, ve tamağında, ve Buz-Töbe yolunda, ve Sarı Qurada – şuşbu degen cerlerde siz qardaşımız qal’âlar yâpdırıbsız, ve Meyvaş tamağında dahi yâpdırmaq tiler imişsiz, dib eşitkân sebebli…» («…слыхали мы, что вы возвели крепости на переправе Борташ, в месте Нужижевый, близ Валуйки, у истока Буга-Су, на переправе Топ-Джанлы-Борлы, и устья, на пути в Буз-Тёбе, и на реке Сары-Кура, в этих местностях, и желаете возвести на устье Мейваша…»).
Царь, таким образом, преследовал стратегические цели путем строительства фортификаций – постепенное приобретение земель ханства и продвижение на западном направлении. Фактически, действия Михаила Федоровича являлись нарушением клятвы о дружбе и выходили за рамки дипломатии, тем самым подрывая стабильные взаимоотношения двух юртов. Со стороны хана была предпринята попытка отговорить царя продолжать строить крепости. Хан призвал к себе 90-летних старцев, повидавших на своем веку много событий, прежде принимавших участие в военных походах, чтобы на основе их свидетельств убедить царя отказаться от своего предприятия. Из текста ярлыка: «…ecdad-ı i’zam ve aba-i kiramımız zamanından qalğan toqsan yâşlık [……..] kişilerdin öz qaşımızğa ketürüb, sorav saldıq. Bu qadar çerü kişileri ve munday qart kişiler “ol cerlerde qal’â körmedik ve eşitmedük” degen sebebli….» («…велев призвать девяностолетних […], что пережили наших великих предков и славных отцов, стали расспрашивать их. Поскольку сии люди военные и старцы молвили, что “не видали крепостей в тех местах и не слыхали о них”…»).
В завершение, Бахадыр Герай просил царя поступить аналогичным образом – расспросить у старцев из своего народа. А воздвигнутые крепости подлежали сносу, согласно ханскому велению: «…bizim bile dost-qardaş bolğuday bolsañuz, ol qal’âlarnı bozdurğaysız, ve qalan cerlerde qal’â yâbarmız dimegâysiz …» («..коль будете в дружбе и братстве с нами, то снесите те крепости, и не намеревайтесь строить крепости в других местах…»). В противном случае предстоял разрыв дружественных отношений.
Источник: В. Вельяминов-Зернов «Материалы для истории Крымского ханства». Санкт-Петербург, 1864. С. 793.
Праздник красного яйца
Средневековую эпоху принято считать временем войн и невежества. Однако была и другая сторона этого периода, которая мало оговаривается в литературе, но которая является примером для современности. При всем своем милитарном характере и порой диаметральных противоположностях средневековых сообществ и стран, все же следует констатировать факт осведомленности представителей одной культуры жизнью и традициями других народов.
Яркий пример знаний о культуре соседей и друзей, в частности об их праздниках, находим в шертнаме (клятвенном договоре, Ферахкерман, 926 г. / 1520 г.) хана Мехмеда Герая польскому королю Сигизмунду: «bizgâ aytğan yıl sayu yibârib, on beş miñ bölek flörini İlâh, Libqa – bu iki yurtdan siz qardaşımızdan tilek itârmuz. Imdiden soñ bir bol-calda yibârgâysiz, sizniñ Qızıl Yumurtqa Bayramıñızdan yeti hafta soñ, Pentakuşta Bayramıñızda yibârgâysiz» («…ежегодную посылку, оговоренную сумму в 15 тысяч флёри (золото) просим от Польши и Литвы – двух этих юртов, от Вас, нашего брата. Отныне впредь отправьте в определенный срок, по прошествии семи недель после Вашего Праздника Красного Яйца, на праздник Пентакушта…»). Как видно, в тексте присутствуют названия двух христианских праздников (одно по-крымскотатарски, а другое – по-гречески): Qızıl Yumurtqa Bayramı – Пасха, Pentakuşta Bayramı – Пятидесятница (прав. Троица). Указан и промежуток между двумя празниками – «yeti hafta soñ» («по прошествии семи недель»). Действительно, праздник «Pentakuşta» выпадает на седьмое воскресенье ( пятидесятый день) после Пасхи.
Источник: В. Вельяминов-Зернов «Материалы для истории Крымского ханства». Санк-Петербург, 1864. С. 3-4.
Рефат АБДУЖЕМИЛЕВ
