Зачем русских учить не по-русски

27.08.201713:16

«Заставить недопустимо»

Cлова Владимира Путина повисли надвигающейся грозой в нежном летнем воздухе. 21 июля в Йошкар-Оле на Совете по межнациональным отношениям президент вдруг заметил:

– Заставлять человека учить язык, который для него родным не является, так же недопустимо, как и снижать уровень и время преподавания русского. Обращаю на это особое внимание глав регионов.

Последняя фраза прозвучала как четкая команда. Тот, кто понял, о чем речь, схватился за голову. Кто от радости, кто от ужаса. Сколько нам, педагогам и родителям, терпеть? Сколько можно слушать всероссийский стон «Зачем моему русскому ребенку уроки языков нацменьшинств?!»

Помню одну из командировок в Республику Коми, где самих коми в местном населении меньше 24%, язык их почти исчез. И русские, которых тут 65%, искренне не понимают, почему их дети должны тратить два школьных часа в неделю на изучение этого языка. Они-то в чем виноваты?!

Конечно, такие разговоры неудобны. Даже постыдны. Родитель спохватывается, вспоминает, что он – человек в общем-то интеллигентный. Поймите меня правильно, говорит, я уважаю другие народы, их культуру, язык, но «ребенок и так перегружен»…

– Так и учите язык из уважения к нерусским народам, – предлагаю я. – К земле, на которой живете. Это же земля коми.

Пока я, бывший учитель, довольно потирал руки (если Минобр выполнит указание президента, то – педагогическая аллилуйя! – прибавится дополнительных учебных часов на русский язык и литературу, а значит, наши малочитающие оболтусы, живущие в своих мобильных телефонах, получат больше шансов одолеть ЕГЭ), во мне вдруг недовольно заворочался… мордвин. Точнее, та половина эрзянских генов, которая досталась от мамы, родившейся в самой (даже не спорьте!) лучшей деревне мира – эрзянском Семилее.

У внутреннего мордвина тоже была железная логика.

– Если не обязать учить в школах национальные языки, тогда и народ твой лет через 50 исчезнет вслед за языком, – предупредил он. – Ты возьмешь на себя ответственность? Ведь, может, именно сейчас ты, эрзянь ломань (мордовский парень), присутствуешь на наших похоронах?

«Поддатый гусар в кремлевском полку»

Полсотни звонков за одни только сутки, что я в Татарстане. Мой номер телефона как-то просочился на местный родительский форум, и случилось виртуальное всетатарское родительское собрание. Мамаши меня настигали везде. Пришлось дистанционно вытирать слезы одним, слушать бесконечные монологи других, пытаться давать советы третьим…

Я прилетел в Казань накануне возможных скорых языковых перемен, даже не подозревая, насколько здесь все запутанно…

Из Москвы казалось – именно Татарстан спровоцировал Путина на идею «языковой свободы». Спровоцировал случайно. Политически неуклюже. И виной всему обычное татарское упрямство. Отхвативший в начале 90-х большой кусок суверенитета Татарстан – один из немногих регионов, что зачем-то пытаются отстоять доставшуюся от Ельцина квазинезависимость (ее тогда раздавали регионам в обмен на тишину и лояльность под лозунгом «берите, сколько сможете проглотить»).

Пусть сейчас татарский суверенитет скорее символический. Но на фоне вымуштрованного строя регионов Казань стала выглядеть, как поддатый гусар в Кремлевском полку. Нагловато.

Руководитель республики до сих пор называется президентом (единственный из глав республик РФ, не сложивший это сакральное звание), в паспортах жителей Татарстана – квазигражданство, красивые национальные вкладыши. И самое экзотичное – взаимоотношения с Москвой регулируются гордым межгосударственным (!) договором (добиться которого не смогла даже воинственная Чечня).

Договор истек 11 августа, и попытки Казани его продлить вызвали у федерального центра легкое раздражение. Дескать, почему статус Татарстана должен сильно отличаться от Свердловской области?

И тут – я почему-то в этом уверен – в качестве педагогической меры Москва вдруг вспоминает о единственном реально работающем законе суверенного Татарстана «О государственных языках», в котором строго указывается: «Татарский и русский языки как государственные языки Республики Татарстан изучаются в равных объемах».

Двадцать лет школьники учат языки по всей строгости татарской конституции – 6 часов в неделю русского и литературы и 6 часов – татарского.

Это прекрасно знало федеральное Минобрнауки. К этому давно все привыкли. А потом, после слов Путина, мягко говоря, усомнившегося в необходимости заставлять учить неродной язык, местный министр образования Энгель Фаттахов ответил строго по татарской конституции: «Наша позиция такова – у нас два государственных языка, и любой родитель не против, если его ребенок владеет в совершенстве русским, татарским и еще английским языком».

Думаю, если бы Фаттахов представлял, что произойдет дальше, он бы этого не говорил.

«Что-о-о?! – заорали местные родители на татарских форумах. – Это мы-то не против?!»

А так как в этот момент в Казани нарисовался ничего не подозревающий я, злые родители тут же уволокли меня в свое подполье.

Родительское подполье

То, что в Казани, Нижнекамске, Набережных Челнах (то есть в городах республики, где когда-то шли общесоюзные стройки и где преимущественно русское население) действует сплоченная группа родителей по борьбе со школьным предметом «татарский язык», – информация не для всех. Это знают Минобр, спецслужбы и, конечно, татарские националисты, старательно вычисляющие в интернете врагов – «русских шовинистов» и «фашистов», чтобы тут же свирепо их атаковать.

Под впечатлением от одной такой интернет-ссоры татарского националиста с родительницей школьника я даже написал ВКонтакте некоему супертатарину Амиру.

«Слушай, – говорю, – чего напал на мамашу?! Ну, не хотят учить они татарский… Даже татары, которые мне звонили, прости, не хотят».

«Язык должен сохраняться, – пишет он в ответ. – Мозг некоторых татар пропитан продажностью. Некоторые лижут задницу русским, идут на уступки. Надо с обрусевшими татарами работать, влиять на их патриотичность… А русские, считаю, должны изучать татарский язык, чтобы сохранялся язык и татарская нация».

Нет в татарском слова «добровольно»

Жизнь всегда умнее – вдруг подумалось мне. Разговорился тут в Казани с одним узбеком-официантом. Говорит: слава Аллаху, что в школе учил татарский, здесь это часто выручает.

Одна из лидеров родительского сообщества, мама восьмиклассника Екатерина Беляева, улыбается. Дескать, ну да – для вас, москвича, может, и перебор. Вам бы с вашими детьми сюда, в Казань…

Екатерина приехала в Татарстан 15 лет назад из Иркутска.

– Я сама хотела изучить местный язык, – вспоминает. – Мне была интересна татарская культура… Но все начало рушиться, когда сын пошел в первый класс. Нам сказали: со второго класса татарский язык будет не три часа в неделю, как раньше, а пять. И русского станет меньше. Я удивилась: как же так?! Русский язык – главный предмет для поступления в вуз. А как же ЕГЭ? Испугалась. Ведь как получается: если в условной Твери школьнику за все время обучения дают 1500 часов русского и литературы, то в Татарстане из-за равного дележа с татарским – только 900 часов. Зашла на интернет-форумы – оказалось, таких недовольных, как я, много. Татары тоже возмущаются – им русский язык, как и нам, нужен для поступления в вузы… Написали открытое письмо Генпрокурору. Организовали митинг – пришли 200 человек, что для тихой Казани удивительно.

Сначала у «смутьянов» дела шли неплохо. Их представитель даже дошел до Конституционного суда России (хотя и безуспешно – судьи встали на сторону официальной Казани). В местном Минобре была создана рабочая группа по изучению проблемы, причем, по словам Беляевой, ее специалисты относились с сочувствием к «подпольщикам».

– Но скоро сотрудники министерства, которые поддерживали добровольность изучения татарского, просто пропали из ведомства. Мы их больше не видели, – рассказывает родительница. – И нас перестали замечать. И еще у меня впечатление, что здесь, в республике, не понимают значение слова «добровольно». Я даже попыталась найти это слово в татарском языке – нет такого слова…

И тут во мне снова заголосил мордвин…

Плохая суррогатная мать

Впрочем, мои попытки заикнуться о великорусском шовинизме и упорном нежелании русских спасти чужие языки выглядели жалко.

(Один из восьмиклассников на мое ворчание об их исчезновении сказал просто: ну и фиг с ними. За что был, правда, застыжен матерью.)

– Вы повторяете то, что нам вдалбливают много лет, – рассмеялась Беляева. – Официальное объяснение обязательности уроков – русские должны понимать татар, и это сохранит их язык. Но, во–первых, после десяти лет учебы дети так и не знают татарского (плохие методики, нет языковой среды). Глава Общества русской культуры Щеглов на прощание не удержался. Врезал. По-нашему, по-славянски.

– Русские – плохая суррогатная мать для национального языка. Хреновая! – отчеканил Щеглов. – Самое печальное, что мы, русские, 20 лет назад согласны были его учить… Помню, в начале 90–х ехал я в автобусе с одним татарином, у него аж рот в споре перекосился: дескать, русские – оккупанты. Я тоже ору – Ивана Грозного оправдываю. Потом поняли друг друга, помирились. «Ты не будешь против, что твои дети татарский учить будут?» – спрашивает. «Нет, – говорю, – пускай учат». Пожали друг другу руки. Разошлись. Я слово сдержал, а что толку? Учили мои дети, учили и ни черта все равно не знают. Просто незачем им это…

Пугало национальной обиды

Министр образования Татарстана не стал мне ничего объяснять. И понять его легко – если Москва продавит «языковую свободу», рухнет годами выстраиваемая система национального образования, а это тысячи учителей и сотни уже потраченных миллионов рублей…

Мне прислали сухое чиновничье письмо, из которого следовало:

а) в Татарстане все по закону;

б) русский язык не ущемлен, так как средний балл ЕГЭ по русскому в Татарстане вырос за 8 лет почти в полтора раза – с 54,5 до 72,5.

Что (если опять-таки верить «подполью») заслуга исключительно частных репетиторов и родительских кошельков.

Местные татарские националисты высказывались нервно.

– Если татарский сделают добровольным, это приведет к сегрегации, – заявил мне доктор исторических наук Дамир Исхаков. – Сразу возникнет вопрос: почему, когда русские дети отдыхают, татарские должны работать? Это расколет школу по этническому принципу!

– Москва сделала большую политическую ошибку, – предупредил он. – Зря она пошла в этом направлении. Хорошего выхода в этой истории нет.

Слова Исхакова мне напомнили разговор с директором одной из школ.

– Опасность отмены этих уроков в том, что даже те из башкир, татар, мордвы, марийцев, кто сам не знает ни слова на родном языке, вдруг почувствуют национальную обиду, – вздохнула она. – Вот чего я боюсь…

 Вместо послесловия

«Чтобы не было отторжения»

Так до конца и не поняв, как решить этот иезуитский языковой вопрос, я на обратной дороге заехал в Мордовию…

И малая родина мне все объяснила.

Здесь, в Саранске, уроков эрзянского или мокшанского всего 2 часа в неделю, и раздражает это лишь эрзянского националиста Григория Мусалева. Мало. Он все жаждет последнего боя.

– Русский фашизм шагает по стране, – кричал он. – В тысячу раз Россия больше тратит на русификацию эрзянина, чем на его язык! Если поздороваться по-эрзянски – «шумбрат», только каждый сотый ответит тебе. Я знаю в Мордовии дай бог десять человек, которые знают язык хорошо. Сам уже не могу. Обрусевший я…

К тому времени я поговорил по телефону с министром образования Башкирии Гульназ, Шафиковой, которая заметила, что это внутреннее дело школы и родителей – делать ли местный (в ее случае башкирский) язык обязательным предметом.

– Если школа хочет отказаться от башкирского, не нужно заставлять, нужно убеждать родителей, – вздохнула министр. – Все-таки хорошо знать культуру народов России, это делает нас духовно богаче.

Ее мордовский коллега Евгений Маркачев оказался еще либеральнее.

– Мордовский у нас необязательный, – сразу предупредил меня министр. – Оценки в аттестаты не идут. Домашние задания не задаем. Мы стараемся, чтобы язык дети полюбили. Мы не навязываем его, чтобы не было отторжения.

«Чтобы не было отторжения», – повторил я…

Возможно, в этих словах скрывался компромисс. Но я понимал и Мусалева.

– Два урока в неделю… – вздохнул он, когда мы с ним сидели как эрзянин с эрзянином. – Дело хорошее. Но знаешь, на что это похоже? Идет нищий – дай ему хлеба. Он, конечно, все равно умрет. Но хотя бы не перед тобой…

Владимир ВОРСОБИН

Комсомольская правда

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

Подписывайтесь на наши страницы в соцсетях FacebookВконтактеОдноклассники, а также на канал в Telegram и будьте в курсе самых актуальных и интересных новостей.

Фото аватара

Автор: Редакция Avdet

Редакция AVDET